Василий (Беляев)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Епископ Василий (в миру Павел Ильич Беляев; 1 марта 1870, Старая Русса, Новгородская губерния — не ранее 1931) — епископ Русской православной церкви, епископ Бутурлиновский, викарий Воронежской епархии.



Биография

Родился 1 марта 1870 в года Старая Русса Новгородской губернии в семье мещанина.

В 1889 году окончил учительскую семинарию в Новгороде и 5-7 классы духовной семинарии.

В 1890—1897 годы служил учителем в селе Соснинская Пристань Новгородской губернии и в селе Алексеевка Саратовской губернии.

В 1897 году был рукоположён во диакона к церкви в селе Камаевка Саратовской губернии.

В 1902 году рукоположен во священника к церкви в селе Новобелокатай (?) Златоустовского уезда Уфимской губернии.

В 1904 году переведён во Введенский собор Саратова.

В 1905—1906 годы принимал деятельное участие в работе саратовского отделения «Союза русского народа», являлся сподвижником Саратовского епископа Ермогена (Долганёва), сотрудничал в издаваемой им газете «Братский листок».

С 1913 года служил священником в соборном храме города Александрия Херсонской губернии.

В мае 1921 года был арестован в Александрии вместе с 10 прихожанами по подозрению «в участии в контрреволюционной организации», через 11 дней освобожден.

С 1921 года состоял ключарём соборного храма Одессы.

В 1923 году по настоянию обновленческого епархиального управления выслан в город Ананьев Одесской губернии «как лицо, не признавшее обновления», до 25 июля 1924 года являлся настоятелем соборного храма Ананьева.

В 1923 году был дважды арестован: Одесским ОГПУ за венчание, затем в Ананьеве за нарушение подписки о невыезде из Одессы. В совокупности находился под арестом 2 месяца, был оправдан 22 декабря 1923 года.

После захвата храма в Ананьеве обновленцами уехал в Москву, где посетил патриарха Тихона. По благословению патриарха обратился для получения священнического места к Рязанскому и Зарайскому архиепископу Борису (Соколову).

С августа 1924 году служил священником при Казанском храме в Зарайске Рязанской губернии, в апреле следующего года уступил место вернувшемуся из ссылки священнику и был переведён в Спас-Клепиковский собор.

19 июня 1925 года был пострижен в мантию с именем Василий в честь святителя Василия Рязанского. Постриг в Рязанском Троицком монастыре совершил архимандрит Прокл (Кузнецов). 21 июня возведён в сан архимандрита.

По благословению местоблюстителя патриаршего престола Крутицкого митрополита Петра (Полянского) 22 июня наречён, на следующий день хиротонисан во епископа Спас-Клепиковского, викария Рязанской епархии, архиепископом Рязанским Борисом (Соколовым) и епископом Егорьевским Иоанном (Петропавловским).

После ареста архиепископа Бориса в сентябре 1925 года, стремясь избежать собственного ареста, епископ Василий поселился в посёлке Перловка под Москвой.

4 октября того же года, в связи с арестом архиепископа Бориса и двух его викариев (епископов Михайловского Глеба (Покровского) и Раненбургского Мефодия (Абрамкина)), епископу Василию поручено временное управление Рязанской епархией определением митрополита Петра (Полянского).

В послании «рязанскому епархиальному духовенству и всей православной пастве» епископ сообщил о своём назначении и дал распоряжение о поминовении священников, находившихся в заключении. Через месяц епископ Василий вновь обратился к духовенству и пастве с посланием, в котором призывал не принимать «воззвание обновленческих епископов» и сохранять верность находившемуся в заключении каноническому Рязанскому архиепископу Борису.

9 январе 1926 года был арестован, обвинялся в «распространении нелегально издававшегося архиепископом Борисом <…> антисоветского церковного журнала „Циркуляры“ (основным мотивом которого являлось выражение скорби по поводу гонения на Церковь), организации библиотек с подбором антисоветской и контрреволюционной литературы, в принудительном взимании денежных средств с религиозных общин Рязанской губ. на свои личные и нужды нелегального сообщества, организованного Соколовым П. А.,- „Епархиальной канцелярии“, нелегальном присвоении прав юридического лица и вмешательстве в дела религиозных общин Рязанской губ. (способствовал назначению и увольнению служителей культа вопреки воле общин), измышлении и распространении в контрреволюционных целях клеветнических сведений». Виновным себя не признал.

16 апреля 1926 года постановлением особого совещания при Коллегии ОГПУ приговорен к 3 годам ссылки, наказание отбывал в Сургуте (по др. сведениям, в 1926—1927 годы находился в Соловецком лагере особого назначения, где работал каптером на лесозаготовках).

29 июля 1927 года постановлением особого совещания при Коллегии ОГПУ приговор был изменён: епископ был лишён права проживания в Москве, Ленинграде, Киеве, Харькове, Одессе, Ростове-на-Дону и губерниях, с прикреплением к определенному месту жительства на оставшийся срок.

С 1 августа по 23 сентября 1927 года проживал в посёлке Хэ Обдорского района Тобольского округа вместе с митрополитом Петром (Полянским).

29 октября 1927 года епископ Василий якобы нелегально прибыл в Москву и 11 ноября представил заместителю патриаршего местоблюстителя митрополиту Сергию (Страгородскому) доклад от имени митрополита Петра с одобрением «Декларации» 1927 года. Однако в декабре того же года митр. Петр направил митрополиту Сергию письмо, в котором сообщил, что никаких поручений епископу Василию не давал.

23 декабря 1927 года постановлением Особого совещания при Коллегии ОГПУ срок наказания епископа Василия был сокращён.

В ноябре того же года он уехал в Рязань, затем в Елец, был назначен епископом Елецким, викарием Орловской епархии, в 1929 года освобождён от должности.

С января 1931 года — епископ Бутурлиновский, викарий Воронежской епархии.

Дальнейшая судьба неизвестна, 10 мая 1931 года на Бутурлиновскую кафедру был назначен епископ Мефодий (Абрамкин).

Не упомянут в списке архиереев, составленном митрополитом Серафимом (Александровым) в 1933—1934 годах. По всей видимости это означает, что его считали умершим[1]

Напишите отзыв о статье "Василий (Беляев)"

Примечания

  1. [pstgu.ru/download/1409061530.6ilyashenko.pdf Состав иерархии Русской Православной Церкви в преддверии большого террора. Список архиереев из архивно-следственного дела митрополита Серафима (Александрова) 1937 г.], стр. 115

Ссылки

  • [kuz1.pstbi.ccas.ru/bin/db.exe/no_dbpath/ans/newmr/?HYZ9EJxGHoxITYZCF2JMTdG6Xbu0cC4ceuWd60W-dOjjdO6UXu0WdOgUW8jgeCQd** Василий (Беляев Павел Ильич)]

Отрывок, характеризующий Василий (Беляев)

– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.