Василий (Зуммер)
Епископ Василий<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| декабрь 1921 — 24 декабря 1923 | ||
| Предшественник: | Павел (Борисовский) | |
| Преемник: | Иоанн (Братолюбов) | |
| Имя при рождении: | Вячеслав Иосифович Зуммер | |
| Рождение: | 28 сентября 1885 село Пятигоры, Ровенский уезд, Волынская губерния, Российская империя | |
| Смерть: | 24 декабря 1923 (38 лет) Ура-Тюбе, Туркестанская АССР, РСФСР, СССР | |
Епископ Васи́лий (в миру Вячесла́в Ио́сифович Зу́ммер; 28 сентября 1885, село Пятигоры, Волынская губерния — 24 декабря 1923, Ура-Тюбе, Туркестанская АССР) — епископ Русской православной церкви, епископ Суздальский.
Биография
Родился 28 сентября 1885 в селе Пятигоры Ровенского уезда Волынской губернии (ныне Здолбуновский район, Ровненская область) в семье священника-чеха. Шестеро братьев Вячеслава также были в священном сане[1].
Окончил Волынскую духовную семинарию, после чего поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию.
Во время обучения в академии принял монашеский постриг и был рукоположен во иеромонаха.
В 1913 году окончил Санкт-Петербургскую духовную академию со степенью кандидата богословия за работу «Христианский взгляд на патриотизм» с правом соискания степени магистра богословия без нового устного испытания[2].
С 28 августа 1913 года — помощник смотрителя Мстиславского Духовного училища в сане иеромонаха.
С 26 сентября 1913 года — помощник смотрителя Клеванского Духовного училища.
В 1914—1918 годы жил в Свято-Троицком Дерманском монастыре, настоятелем которого был его брат Иов.
Был участником съезда учёного монашества, проходившего 7-14 июля 1917 года в Московской духовной академии[3].
В 1919—1920 году — настоятель монастырей на Волыни (Загоровского Богородице-Рождественского и владимиро-волынского Христорождественского).
После отступления советских войск из Польши в 1920 был увезён ими в Россию, где помещён в концлагерь, но вскоре освобождён.
С августа по декабрь 1921 года являлся настоятелем Оптина Болховского монастыря в сане архимандрита.
В декабре 1921 году или самом начале 1922 года в Нижнем Новгороде был хиротонисан во епископа Суздальского, викария Владимирской епархии. Хиротонию возглавил митрополит Сергий (Страгородский).
Весной того же года Владимирский губернский революционный трибунал пытался привлечь епископа Василия к уголовной ответственности по делу «о хищении ценностей» из ризницы Спасо-Евфимиева монастыря. Во Владимирской тюрьме он находился вместе с митрополитом Сергием (Страгородским), архиепископом Павлом (Борисовским) и епископом Афанасием (Сахаровым). 1 июня 1922 года ревтрибунал известил епископа Василия о том, что в отношении его следствие прекращено за недоказанностью обвинения. 9 июня состоялся показательный суд. Обвиненных приговорили к году лишения свободы, на следующий день по амнистии освободили.
Активно противостоял обновленчеству. Как отмечалось в сводке VI отделения СООГПУ от 14 сентября 1922 года «о расколе духовенства» за период с 15 июля по 20 августа, развертыванию обновленческого движения во Владимирской епархии противодействовали епископы Афанасий (Сахаров) и Василий (Зуммер)[4].
22 августа заключён под стражу в губернский исправительный дом за «возмущение народных масс в корыстных целях… желание сохранить за собой церковную власть в викариатстве». Виновным себя не признал, а 23 августа 1922 года против него заведено уголовное дело. Обвинялся в том, что он «ложно освещал перед народом вопрос церковной действительности с целью не потерять епископскую кафедру…, как ярый тихоновец и церковный консерватор». Главным «подельником» владыки проходил епископ Ковровский Афанасий (Сахаров). Епископ Василий виновным себя не признал.
10 ноября 1922 года во владимирской тюрьме епископ Василий (Зуммер) вместе с архиепископом Крутицким Никандром (Феноменовым), исповедником Афанасием (Сахаровым) и с несколькими другими представителями духовенства участвовали в первом совершении службы Всем святым, в земле Российской просиявшим. Вскоре дело Василия Суздальского и Афанасия Ковровского по решению местных владимирских властей было отправлено в Москву в комиссию НКВД по административным высылкам. Архиереев перевели в Таганскую тюрьму, а потом осудили на ссылку.
10 ноября 1922 года во владимирской тюрьме вместе с архиепископом Никандром (Феноменовым), архиепископом Фаддеем (Успенским), епископами Николаем (Добронравовым), Корнилием (Соболевым), Дамианом (Воскресенским) и Афанасием (Сахаровым) участвовал в первом совершении службы Всем святым, в земле Российской просиявшим.
Был переведён в Таганскую тюрьму. 27 декабря 1922 года комиссия постановила выслать епископа Василия в Хиву на 3 года (по другим сведениям, он был сослан в Ходжент).
31 мая 1923 года вместе с епископом Даниилом (Троицким) тайно совершил хиротонию архимандрита Луки (Войно-Ясенецкого) во епископа Ташкентского и Туркестанского.
Скончался 24 декабря 1923 года в Ура-Тюбе Туркестанской АССР (ныне Истаравшан, Согдийская область, Таджикистан) от туберкулёза. На православном кладбище Истаравшана[5].
2 декабря 2013 года путешественник Александр Волощук предпринял поиски могилы епископа Суздальского Василия. Удалось определить лишь приблизительное место захоронения епископа Василия, на котором иеромонах Мардарий (Тарасов) отслужил панихиду[5].
Напишите отзыв о статье "Василий (Зуммер)"
Примечания
- ↑ [books.google.com/books?id=-szjAAAAMAAJ&pg=PA13&dq=%22%D0%9E%D0%B4%D0%B8%D0%BD+%D0%B8%D0%B7+%D0%BD%D0%B8%D1%85+%D0%B1%D1%8B%D0%BB+%D0%B5%D0%BF%D0%B8%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%BF%D0%BE%D0%BC+%D0%A1%D1%83%D0%B7%D0%B4%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%BC+%28%D1%81+%D0%B8%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D0%B5%D0%BC+%D0%92%D0%B0%D1%81%D0%B8%D0%BB%D0%B8%D0%B9%29+%D0%B2+%D0%B3%D0%BE%D0%B4%D1%8B+%D0%BF%D0%B0%D1%82%D1%80%D0%B8%D0%B0%D1%80%D1%88%D0%B5%D0%B3%D0%BE+%D1%81%D0%BB%D1%83%D0%B6%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%8F+%D0%A1%D0%B2%D1%8F%D1%82%D0%B5%D0%B9%D1%88%D0%B5%D0%B3%D0%BE+%D0%9F%D0%B0%D1%82%D1%80%D0%B8%D0%B0%D1%80%D1%85%D0%B0+%D0%A2%D0%B8%D1%85%D0%BE%D0%BD%D0%B0%2C+%D0%B4%D1%80%D1%83%D0%B3%D0%BE%D0%B9+%E2%80%94+%D0%B0%D1%80%D1%85%D0%B8%D0%BC%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%80%D0%B8%D1%82+%D0%98%D0%BE%D0%B2%22 Журнал Московской Патриархии] 1969
- ↑ [www.petergen.com/bovkalo/duhov/spbda.html Выпускники Санкт-Петербургской (с 1914 — Петроградской) духовной академии 1814—1894, 1896—1918 гг.] см. Выпуск 1913 года Курс LXX
- ↑ О. В. Косик Истинный воин Христов. М.: Изд-во ПСТГУ, 2009. — 384 с: ил., [9] л. ил.
- ↑ [www.ikovrov.ru/historyday/10594-kalen23avg.html iKovrov.ru — Интернет-журнал города Ковров | Исторический календарь | Царь не приехал в Ковров из-за отсутствия хорошей дороги]
- ↑ 1 2 Александр Волощук [www.pravoslavie.ru/68719.html До Востока и обратно: дневник крестоходца] // pravoslavie.ru, 25 февраля 2014
Ссылки
- [www.pravenc.ru/text/150711.html Василий] // Православная энциклопедия. Том VII. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2004. — С. 81-82. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 5-89572-010-2
- [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_4259 Василий (Зуммер)] на сайте «Русское православие»
- [www.orthodox.lutsk.ua/gazeta-dzvony-volyni/2012/2012-11-lystopad.pdf Церковні діячі Волині – жертви репресій] // Дзвони Волинi, листопад 2012 року
Отрывок, характеризующий Василий (Зуммер)
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.
Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.
