Василий (Левитов)
Епископ Василий<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| 22 апреля 1889 — 12 июля 1890 | ||
| Предшественник: | Антоний (Николаевский) | |
| Преемник: | Митрофан (Невский) | |
| ||
| 11 января 1880 — 9 марта 1885 | ||
| Предшественник: | Ефрем (Рязанов) | |
| Преемник: | Авраамий (Летницкий) | |
| ||
| 11 февраля 1873 — 11 января 1880 | ||
| Предшественник: | Ювеналий (Корюков) | |
| Преемник: | Авраамий (Летницкий) | |
| Имя при рождении: | Михаил Васильевич Левитов | |
| Рождение: | 1824 село Старый Келец, Скопинский уезд, Рязанская губерния | |
| Смерть: | 12 (24) февраля 1892 Раненбург, Рязанская губерния | |
Епископ Василий (в миру Михаил Васильевич Левитов; 1824, село Старый Келец, Скопинский уезд, Рязанская губерния — 12 февраля 1892, Раненбург, Рязанская губерния) — епископ Пензенский и Саранский.
Биография
Родился в семье диакона села Старый Келец Скопинского уезда Рязанской губернии.
С 1838 по 1844 год учился в Рязанской духовной семинарии, затем в Московской духовной академии.
11 октября 1848 года окончил курс академии со степенью магистра и определен профессором богословия Костромской духовной семинарии.
31 мая 1850 года рукоположен во священника.
30 октября 1857 года возведён в сан протоиерея.
С 1869 года — смотритель Рязанского духовного училища.
18 июля 1870 года пострижен в монашество; 15 августа того же года возведен в сан архимандрита.
11 февраля 1873 года хиротонисан во епископа Михайловского, викария Рязанской епархии.
С 11 января 1880 года — епископ Тобольский.
В Тобольской епархии он особенно заботился о повышении нравственного уровня подведомственного ему духовенства и о благоустройстве духовной семинарии.
9 марта 1885 года уволен на покой в Московский Донской монастырь.
В 1886 году назначен управляющим Петропавловской пустынью Рязанской епархии. Особенное внимание обращал он на внутреннее преуспеяние обители и её братии. Им была установлена ежемесячная раздача милостыни бедным.
22 апреля 1889 года назначен епископом Пензенским.
12 июля 1890 года уволен на покой.
Епископ Василий отличался великим благочестием, смирением, подвижнической жизнью, молитвенным настроением. В отношении ко всем людям он был доступен, приветлив и ласков. Бывший ректор Московской духовной академии, профессор протоиерей А. В. Горский, так выразил своё впечатление после свидания с ним: «Преосвященный Василий нисколько не изменился сравнительно с тем, как я его знал студентом: каким он был смиренным, таким и остался».
Скончался 12 февраля 1892 года. Погребён в Успенском соборе Петропавловской пустыни.
Напишите отзыв о статье "Василий (Левитов)"
Литература
- Иером. Серафим (Питерский) [www.pravenc.ru/text/150719.html Василий] // Православная энциклопедия. Том VII: «Варшавская епархия — Веротерпимость». — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2004. — С. 87-88. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 5-89572-010-2
Отрывок, характеризующий Василий (Левитов)
Вся деятельность Кутузова, как это было под Тарутиным и под Вязьмой, была направлена только к тому, чтобы, – насколько то было в его власти, – не останавливать этого гибельного для французов движения (как хотели в Петербурге и в армии русские генералы), а содействовать ему и облегчить движение своих войск.Но, кроме того, со времени выказавшихся в войсках утомления и огромной убыли, происходивших от быстроты движения, еще другая причина представлялась Кутузову для замедления движения войск и для выжидания. Цель русских войск была – следование за французами. Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши войска по пятам французов, тем больше они проходили расстояния. Только следуя в некотором расстоянии, можно было по кратчайшему пути перерезывать зигзаги, которые делали французы. Все искусные маневры, которые предлагали генералы, выражались в передвижениях войск, в увеличении переходов, а единственно разумная цель состояла в том, чтобы уменьшить эти переходы. И к этой цели во всю кампанию, от Москвы до Вильны, была направлена деятельность Кутузова – не случайно, не временно, но так последовательно, что он ни разу не изменил ей.
Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены, что враги бегут и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, заодно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.
Но генералам, в особенности не русским, желавшим отличиться, удивить кого то, забрать в плен для чего то какого нибудь герцога или короля, – генералам этим казалось теперь, когда всякое сражение было и гадко и бессмысленно, им казалось, что теперь то самое время давать сражения и побеждать кого то. Кутузов только пожимал плечами, когда ему один за другим представляли проекты маневров с теми дурно обутыми, без полушубков, полуголодными солдатами, которые в один месяц, без сражений, растаяли до половины и с которыми, при наилучших условиях продолжающегося бегства, надо было пройти до границы пространство больше того, которое было пройдено.
В особенности это стремление отличиться и маневрировать, опрокидывать и отрезывать проявлялось тогда, когда русские войска наталкивались на войска французов.
Так это случилось под Красным, где думали найти одну из трех колонн французов и наткнулись на самого Наполеона с шестнадцатью тысячами. Несмотря на все средства, употребленные Кутузовым, для того чтобы избавиться от этого пагубного столкновения и чтобы сберечь свои войска, три дня у Красного продолжалось добивание разбитых сборищ французов измученными людьми русской армии.
Толь написал диспозицию: die erste Colonne marschiert [первая колонна направится туда то] и т. д. И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог, дальше.
Милорадович, который говорил, что он знать ничего не хочет о хозяйственных делах отряда, которого никогда нельзя было найти, когда его было нужно, «chevalier sans peur et sans reproche» [«рыцарь без страха и упрека»], как он сам называл себя, и охотник до разговоров с французами, посылал парламентеров, требуя сдачи, и терял время и делал не то, что ему приказывали.
– Дарю вам, ребята, эту колонну, – говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов. И кавалеристы на худых, ободранных, еле двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, то есть к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.
