Васильев, Александр Александрович (искусствовед)

Александр Васильев
Имя при рождении:	Васильев Александр Александрович
Род деятельности:	искусствовед, телеведущий
Дата рождения:	8 декабря 1958(1958-12-08) (65 лет)
Место рождения:	Москва, РСФСР, СССР
Гражданство:	СССР СССР → Франция Франция → Россия Россия
Автограф:
Сайт:	[www.vassiliev.com.ru Официальный сайт]

Александр Александрович Васильев (род. 8 декабря 1958, Москва, РСФСР, СССР) — русский и французский историк моды, коллекционер, декоратор интерьеров, театральный художник, автор книг и статей, лектор, телеведущий, почетный член Российской Академии художеств, основатель международной интерьерной премии «Лилии Александра Васильева».

Биография

Александр Васильев родился в Москве в театральной семье. Его отец, Александр Павлович Васильев, был народным художником России, создателем декораций и костюмов. Мать, Татьяна Васильева — драматическая актриса. С детства увлекался созданием костюмов и декораций вначале для спектаклей в кукольном театре, а затем и для своего собственного, который поставил в двенадцатилетнем возрасте. За плохую успеваемость исключен из английской спецшколы и переведен в школу рабочей молодежи № 127. В 1981 году Васильев окончил Постановочный факультет Школы-студии МХАТ, а позже работал художником по костюмам в Московском театре на Малой Бронной, вместе с отцом оформлял спектакли.

В 1982 году Александр Васильев переехал в Париж, где стал работать декоратором для различных французских театров и фестивалей, таких как Ронд Пуант (Théâtre du Rond-Point) на Елисейских Полях, Студия оперы Бастилии, Люсернер (Théâtre du Lucernaire), Картушери (Théâtres de la Cartoucherie), Авиньонский фестиваль, Бале дю Нор, Молодой балет Франции и Королевская опера Версаля.

С 1994 года Александр Васильев стал читать курсы лекций и демонстрировать мастер-классы в различных университетах и колледжах мира.

С 2000 года под его руководством в Самаре проходит Фестиваль моды и театрального костюма «Поволжские сезоны Александра Васильева».

С 2002 года Александр Васильев работает на телеканале «Культура» в качестве автора и ведущего передачи «Дуновение века».

В октябре 2003 года в Москве открылась дизайн-студия «Интерьеры Александра Васильева». Цель проекта — «представить богатую русскую традицию в парижском лоске».

В России Александр Васильев читает лекции по курсу «Менеджмент и теория моды» в Московском государственном университете, в лекционных залах различных городов России.

В 2005 году начала работу выездная школа Александра Васильева, в рамках которой со слушателями совершаются поездки в различные культурные столицы, среди которых — Париж, Лондон, Венеция, Рим, Марокко, Камбоджа, Мадрид, Стамбул, Рига, Вильнюс.

С 2005 г. в Русско-Британском Институте Управления (г. Челябинск) работает Музей истории моды XX века. Идею создания первого в России Музея истории моды XX века подарил институту Александр Васильев.

С 23 ноября 2009 года Александр Васильев — постоянный ведущий заседаний модного суда в программе «Модный приговор» вместо Вячеслава Зайцева. (с 9 июля по 16 сентября, с 8 по 16 и с 30 октября по 9 ноября 2009 года заменял Вячеслава Зайцева).

Внешние видеофайлы
Конференция с А. Васильевым
	[www.1tv.ru/conf/309/p=7 Первый канал, 22 сентября 2011 г.]

Внешние видеофайлы
Видеоотчёт о мастер-классе А. Васильева 12.03.2009
	[mitro-tv.ru/nesky4kab/video-master-klass/?cur_cc=269&curPos=87 МИТРО-ТВ, 12 марта 2009 г.]

Внешние видеофайлы
Видеоотчёт о мастер-классе А. Васильева 17.04.2009
	[mitro-tv.ru/nesky4kab/video-master-klass/?cur_cc=269&curPos=81 МИТРО-ТВ, 17 апреля 2009 г.]

В 2009—2012 гг. — научный руководитель Московской Академии Моды при Московском институте телевидения и радиовещания «Останкино», где ведёт мастер-классы.

C 2012 года по 2013 г.— мастер курса на факультете «Дизайн и мода» в Московском институте телевидения и радиовещания «Останкино».

С 2014 года — Автор и ведущий преподаватель образовательного курса в ШКОЛЕ MODA.RU.

С 2012 года сотрудничает с «Радио Маяк» — Александр Васильев участник различных передач, в 2013 году — ведущий цикла программ «Портреты великих модников» на «Радио Маяк».

Александр Васильев знает 7 иностранных языков и читает лекции на трёх из них: на английском, французском и испанском. Просто владеет: итальянским, турецким, польским и сербскохорватским.

Театральная деятельность

Александр Васильев является создателем декораций для опер, театральных постановок, фильмов и балетов. Он оформлял балеты «Ромео и Джульетта», «Лебединое озеро», «Анна Каренина» ^{[уточнить]} — всего более 100 постановок в 25 странах мира. Васильев работал над сценическим оформлением и костюмами спектакля Театра имени Пушкина «И вдруг…», который идет в пушкинском фойе театра, с Национальным театром в Лондоне, Шотландским балетом в Глазго, Королевским балетом во Фландрии, а также с балетами Японии, США, Чили и другими. В России постановки, оформленные Александром Васильевым, идут в Московском театре оперетты, Академическом Музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко, оперных театрах Новосибирска, Самары, Ростова-на-Дону.

В 2012 году в Самарском академическом театре оперы и балета осуществил капитальное возобновление одноактного балета «Павильон Армиды» на музыку Н. Черепнина. Дирижёр-постановщик — Евгений Хохлов.

Коллекция

Васильев — обладатель частной коллекции моды и костюма, предметы из которой выставлялись в Австралии, странах Европы, Азии и Америки. Коллекция, хранящаяся во Франции, пополняется на протяжении уже 30 лет и состоит из более чем 15 тысяч экспонатов от XVII века до современности, среди которых — шедевры высокой моды, созданные лучшими ателье своей эпохи. Значительную часть коллекции составляют фотографии и живопись, связанные с историей моды, и, в особенности — с историей Русского Зарубежья.

В коллекции есть костюмы, принадлежавшие в прошлом княжне Марии Щербатовой, баронессе Галине Дельвиг, графине Жаклин де Богурдон, графине Ольге фон Крейц. Кроме того, в дар были получены предметы гардероба таких российских звёзд театра и кино как Людмила Гурченко, Ирина Понаровская, Алла Демидова, Наталья Дурова, Людмила Зыкина, Ольга Лепешинская, Любовь Орлова, Лидия Смирнова, Галина Уланова, Наталья Фатеева, Клара Лучко.

Майя Плисецкая передала в коллекцию несколько уникальных предметов из своего гардероба, среди которых:

• Ансамбль, состоящий из хитона и комбинезона. Дом моды «Пьер Карден». Париж. 1973 год;
• Ансамбль из набивного шёлка, отделанный воланами. Дом моды «Пьер Карден». Париж. Конец 1980-х годов;
• Костюм из двухслойного стёганного шёлка «космос», подаренный балерине лично Коко Шанель.

Эти фрагменты гардероба стали экспонатами выставки «Мода за железным занавесом. Из гардероба звёзд советской эпохи», а также попали в одноимённый иллюстрированный каталог (ISBN 978-5-9903435-1-1), составителем которого стал Александр Васильев.
Регулярно проводятся также и другие выставки.

В планах Васильева — создание в России Музея исторического костюма, в котором его коллекция была бы открыта для постоянного публичного доступа.

Лилии Александра Васильева

В 2011 году Александр Васильев учредил первую международную премию за интерьер «Лилии Александра Васильева». Лауреатами премии становятся заведения в России и за рубежом, отвечающие его высоким представлениям о стиле. Победителям вручается фирменный знак — керамическая лилия ручной работы. Каждая лилия обладает индивидуальным номером и паспортом оригинала, что гарантирует её подлинность. Лилии за интерьер, атмосферу, свет, музыкальное сопровождение и детали оформления уже получили заведения России, Италии, Франции, Латвии, Литвы и других европейских стран.

Награды и звания

Александр Васильев награждён негосударственными наградами — медалью С. П. Дягилева за пропаганду русского искусства, медалью В. Нижинского, орденом «Меценат», Золотой медалью Академии художеств России. Дважды является лауреатом премии «Тобаб» в Турции. Был представлен в номинации «Легенда моды» на World Fashion Awards в 2010 году. В 2011 году жители Самарской области присудили Васильеву региональную премию «Народное признание». В том же году Васильев стал почетным членом Российской академии художеств.

Книги

Александр Васильев — автор трёх десятков книг. Его книга «Красота в изгнании», вышедшая в издательстве Слово/Slovo, с 1998 по 2008 год выдержала шесть переизданий на русском языке, а в 2000 году была издана в Нью-Йорке на английском языке. Васильев — автор книги «Русская мода. 150 лет в фотографиях» (также издательство Слово/Slovo, 2004), в которой представлено свыше 2000 фотографий по истории русской, советской и постсоветской моды c середины XIX века до начала XXI века.

Большинство книг иллюстрированы фотографиями из коллекции автора.

На страницах книги «Русские интерьеры» Васильев воссоздал убранства российских дворцов, дворянских усадеб, купеческих и мещанских домов, общественные интерьеры Царской России.

Александр Васильев планирует начать очередную книгу — воспоминания правнучки писателя Николая Лескова — Татьяны, примы русского балета в Монте-Карло и многолетнего директора балета в Рио-де-Жанейро.

Библиография

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

• Красота в изгнании (M.: Слово/Slovo,1998; 2000; 2002; 2004; 2006; 2008; 2010; 2012)
• Русская мода. 150 лет в фотографиях (M.: Слово/Slovo, 2004; 2012)
• Европейская мода. Три века. Из коллекции А. Васильева (M.: Слово/Slovo, 2006)
• Серия книг-открыток «Carte Postale» (M.: Этерна 2006—2012) :
  • Carte Postale. История моды. Выпуск 1. Русские красавицы
  • Carte Postale. История моды. Выпуск 2. Костюмы «Русских сезонов» Дягилева
  • Carte Postale. История моды. Выпуск 3. Костюмы русского императорского дома
  • Carte Postale. История моды. Выпуск 4. Звезды мирового немого кино
  • Carte Postale. История моды. Выпуск 5. Мода и путешествия
  • Carte Postale. История моды. Выпуск 6. Пляжная мода
  • Carte Postale. История моды. Выпуск 7. Свадебная мода
  • Carte Postale. История моды. Выпуск 8. Русские красавицы-2
  • Carte Postale. История моды. Выпуск 9. Рождественская мода
  • Carte Postale. История моды. Выпуск 10. Детский маскарад
  • Carte Postale. История моды. Выпуск 11. Русские денди
  • Carte Postale. История моды. Выпуск 12. Звезды сталинской эпохи
  • Carte Postale. История моды. Выпуск 13. Наши питомцы
  • Carte Postale. История моды. Выпуск 14. Кристиан Диор
  • Carte Postale. История моды. Выпуск 15. Меха и мода
  • Carte Postale. История моды. Выпуск 16. Дамские шляпки
  • Carte Postale. История моды. Выпуск 17. Костюмы русского театра XIX—XX веков
  • Carte Postale. История моды. Выпуск 18. Парижская мода 1910-х
• Я сегодня в моде… (2008)
• Этюды о моде и стиле (М.: Глагол, Альпина нон-фикшн, 2007; 2008; 2009; 2010; 2011)
• Судьбы моды (М.: Альпина нон-фикшн, 2009; 2010; 2011; 2012)
• Маленькая балерина: Исповедь русской эмигрантки (М.: Альпина нон-фикшн, 2010; в соавторстве с Ксенией Триполитовой)
• Русский Голливуд (M.: Слово/Slovo, 2010; 2013)
• Детская мода Российской империи (М.: Альпина нон-фикшн, 2013)
• Париж-Москва: долгое возвращение (М.: Издательство «Елена Резник», 2013)

Интервью

• Максим Полюдов. [avoka.do/view/15617212 Александр Васильев: модный приговор Кемерову]. Интернет-журнал «Avokado» (30 Марта 2015). Проверено 31 марта 2015.

Ссылки

• [vassiliev.com.ru/ Сайт А. Васильева]
• [www.a-propos.ru/fashion-portrait-7/ Маэстро Александр Васильев журнал «A’Propos», 2(7)2011]
• [www.kp.ru/radio/guest/195/ Интервью с Александром Васильевым на Радио «Комсомольская правда»]
• [www.svoboda.org/media/video/26886003.html Культ личности. Александр Васильев. Ведущий — Леонид Велехов]. Радио «Свобода» (7.03.2015).

Отрывок, характеризующий Васильев, Александр Александрович (искусствовед)

– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Aussitot que Leppich sera pret, composez lui un equipage pour sa nacelle d'hommes surs et intelligents et depechez un courrier au general Koutousoff pour l'en prevenir. Je l'ai instruit de la chose.
Recommandez, je vous prie, a Leppich d'etre bien attentif sur l'endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l'ennemi. Il est indispensable qu'il combine ses mouvements avec le general en chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]
Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обвиненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле. Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С испуганно болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протолкался сквозь толпу.
– Что это? Кто? За что? – спрашивал он. Но вниманье толпы – чиновников, мещан, купцов, мужиков, женщин в салопах и шубках – так было жадно сосредоточено на то, что происходило на Лобном месте, что никто не отвечал ему. Толстый человек поднялся, нахмурившись, пожал плечами и, очевидно, желая выразить твердость, стал, не глядя вокруг себя, надевать камзол; но вдруг губы его задрожали, и он заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрослые сангвинические люди. Толпа громко заговорила, как показалось Пьеру, – для того, чтобы заглушить в самой себе чувство жалости.
– Повар чей то княжеский…
– Что, мусью, видно, русский соус кисел французу пришелся… оскомину набил, – сказал сморщенный приказный, стоявший подле Пьера, в то время как француз заплакал. Приказный оглянулся вокруг себя, видимо, ожидая оценки своей шутки. Некоторые засмеялись, некоторые испуганно продолжали смотреть на палача, который раздевал другого.
Пьер засопел носом, сморщился и, быстро повернувшись, пошел назад к дрожкам, не переставая что то бормотать про себя в то время, как он шел и садился. В продолжение дороги он несколько раз вздрагивал и вскрикивал так громко, что кучер спрашивал его:
– Что прикажете?
– Куда ж ты едешь? – крикнул Пьер на кучера, выезжавшего на Лубянку.
– К главнокомандующему приказали, – отвечал кучер.
– Дурак! скотина! – закричал Пьер, что редко с ним случалось, ругая своего кучера. – Домой я велел; и скорее ступай, болван. Еще нынче надо выехать, – про себя проговорил Пьер.
Пьер при виде наказанного француза и толпы, окружавшей Лобное место, так окончательно решил, что не может долее оставаться в Москве и едет нынче же в армию, что ему казалось, что он или сказал об этом кучеру, или что кучер сам должен был знать это.
Приехав домой, Пьер отдал приказание своему все знающему, все умеющему, известному всей Москве кучеру Евстафьевичу о том, что он в ночь едет в Можайск к войску и чтобы туда были высланы его верховые лошади. Все это не могло быть сделано в тот же день, и потому, по представлению Евстафьевича, Пьер должен был отложить свой отъезд до другого дня, с тем чтобы дать время подставам выехать на дорогу.
24 го числа прояснело после дурной погоды, и в этот день после обеда Пьер выехал из Москвы. Ночью, переменя лошадей в Перхушкове, Пьер узнал, что в этот вечер было большое сражение. Рассказывали, что здесь, в Перхушкове, земля дрожала от выстрелов. На вопросы Пьера о том, кто победил, никто не мог дать ему ответа. (Это было сражение 24 го числа при Шевардине.) На рассвете Пьер подъезжал к Можайску.
Все дома Можайска были заняты постоем войск, и на постоялом дворе, на котором Пьера встретили его берейтор и кучер, в горницах не было места: все было полно офицерами.
В Можайске и за Можайском везде стояли и шли войска. Казаки, пешие, конные солдаты, фуры, ящики, пушки виднелись со всех сторон. Пьер торопился скорее ехать вперед, и чем дальше он отъезжал от Москвы и чем глубже погружался в это море войск, тем больше им овладевала тревога беспокойства и не испытанное еще им новое радостное чувство. Это было чувство, подобное тому, которое он испытывал и в Слободском дворце во время приезда государя, – чувство необходимости предпринять что то и пожертвовать чем то. Он испытывал теперь приятное чувство сознания того, что все то, что составляет счастье людей, удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем то… С чем, Пьер не мог себе дать отчета, да и ее старался уяснить себе, для кого и для чего он находит особенную прелесть пожертвовать всем. Его не занимало то, для чего он хочет жертвовать, но самое жертвование составляло для него новое радостное чувство.


24 го было сражение при Шевардинском редуте, 25 го не было пущено ни одного выстрела ни с той, ни с другой стороны, 26 го произошло Бородинское сражение.
Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершении очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение.
Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.
Когда у противника шестнадцать шашек, а у меня четырнадцать, то я только на одну восьмую слабее его; а когда я поменяюсь тринадцатью шашками, то он будет втрое сильнее меня.
До Бородинского сражения наши силы приблизительно относились к французским как пять к шести, а после сражения как один к двум, то есть до сражения сто тысяч; ста двадцати, а после сражения пятьдесят к ста. А вместе с тем умный и опытный Кутузов принял сражение. Наполеон же, гениальный полководец, как его называют, дал сражение, теряя четверть армии и еще более растягивая свою линию. Ежели скажут, что, заняв Москву, он думал, как занятием Вены, кончить кампанию, то против этого есть много доказательств. Сами историки Наполеона рассказывают, что еще от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения знал, что занятие Москвы не будет концом кампании, потому что от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желании вести переговоры.
Давая и принимая Бородинское сражение, Кутузов и Наполеон поступили непроизвольно и бессмысленно. А историки под совершившиеся факты уже потом подвели хитросплетенные доказательства предвидения и гениальности полководцев, которые из всех непроизвольных орудий мировых событий были самыми рабскими и непроизвольными деятелями.
Древние оставили нам образцы героических поэм, в которых герои составляют весь интерес истории, и мы все еще не можем привыкнуть к тому, что для нашего человеческого времени история такого рода не имеет смысла.
На другой вопрос: как даны были Бородинское и предшествующее ему Шевардинское сражения – существует точно так же весьма определенное и всем известное, совершенно ложное представление. Все историки описывают дело следующим образом:
Русская армия будто бы в отступлении своем от Смоленска отыскивала себе наилучшую позицию для генерального сражения, и таковая позиция была найдена будто бы у Бородина.
Русские будто бы укрепили вперед эту позицию, влево от дороги (из Москвы в Смоленск), под прямым почти углом к ней, от Бородина к Утице, на том самом месте, где произошло сражение.
Впереди этой позиции будто бы был выставлен для наблюдения за неприятелем укрепленный передовой пост на Шевардинском кургане. 24 го будто бы Наполеон атаковал передовой пост и взял его; 26 го же атаковал всю русскую армию, стоявшую на позиции на Бородинском поле.
Так говорится в историях, и все это совершенно несправедливо, в чем легко убедится всякий, кто захочет вникнуть в сущность дела.
Русские не отыскивали лучшей позиции; а, напротив, в отступлении своем прошли много позиций, которые были лучше Бородинской. Они не остановились ни на одной из этих позиций: и потому, что Кутузов не хотел принять позицию, избранную не им, и потому, что требованье народного сражения еще недостаточно сильно высказалось, и потому, что не подошел еще Милорадович с ополчением, и еще по другим причинам, которые неисчислимы. Факт тот – что прежние позиции были сильнее и что Бородинская позиция (та, на которой дано сражение) не только не сильна, но вовсе не есть почему нибудь позиция более, чем всякое другое место в Российской империи, на которое, гадая, указать бы булавкой на карте.
Русские не только не укрепляли позицию Бородинского поля влево под прямым углом от дороги (то есть места, на котором произошло сражение), но и никогда до 25 го августа 1812 года не думали о том, чтобы сражение могло произойти на этом месте. Этому служит доказательством, во первых, то, что не только 25 го не было на этом месте укреплений, но что, начатые 25 го числа, они не были кончены и 26 го; во вторых, доказательством служит положение Шевардинского редута: Шевардинский редут, впереди той позиции, на которой принято сражение, не имеет никакого смысла. Для чего был сильнее всех других пунктов укреплен этот редут? И для чего, защищая его 24 го числа до поздней ночи, были истощены все усилия и потеряно шесть тысяч человек? Для наблюдения за неприятелем достаточно было казачьего разъезда. В третьих, доказательством того, что позиция, на которой произошло сражение, не была предвидена и что Шевардинский редут не был передовым пунктом этой позиции, служит то, что Барклай де Толли и Багратион до 25 го числа находились в убеждении, что Шевардинский редут есть левый фланг позиции и что сам Кутузов в донесении своем, писанном сгоряча после сражения, называет Шевардинский редут левым флангом позиции. Уже гораздо после, когда писались на просторе донесения о Бородинском сражении, было (вероятно, для оправдания ошибок главнокомандующего, имеющего быть непогрешимым) выдумано то несправедливое и странное показание, будто Шевардинский редут служил передовым постом (тогда как это был только укрепленный пункт левого фланга) и будто Бородинское сражение было принято нами на укрепленной и наперед избранной позиции, тогда как оно произошло на совершенно неожиданном и почти не укрепленном месте.