Васильев, Александр Васильевич (математик)

Александр Васильевич Васильев
А. В. Васильев
Дата рождения:	24 июля (5 августа) 1853(1853-08-05)
Место рождения:	Казань
Дата смерти:	6 октября 1929(1929-10-06) (76 лет)
Научная сфера:	математика
Место работы:	Казанский университет, Санкт-Петербургский университет, Бестужевские курсы
Научный руководитель:	П. Л. Чебышев

Александр Васильевич Васильев (24 июля (5 августа) 1853, Казань — 6 октября 1929, Москва) — русский математик и общественный деятель.

Биография

Сын синолога Василия Павловича Васильева и его жены Софьи Ивановны урождённой Симоновой (1832—1868).

Окончил 5-ю Санкт-Петербургскую гимназию и курс физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета, получил золотую медаль за сочинение «Теория отделения корней». В 1874 году защитил pro venia legendi диссертацию «Об отделении корней совокупных уравнений» и затем стал приват-доцентом Казанского университета, где с 1887 года состоял ординарным профессором. Слушал в Берлине лекции Карла Вейерштрасса и Леопольда Кронекера, в Париже — Шарля Эрмита.

Долго принимал деятельное участие в земской жизни Казанской губернии и Свияжского уезда, в частности содействовал развитию народной школы. Был депутатом Государственной думы I созыва, был выбран членом Государственного совета от Академии наук и университетов; выступал преимущественно по вопросам финансовым и народного образования, один из видных членов партии конституционных демократов, входил в её центральный комитет.

Васильев был одним из основателей физико-математической секции Общества естествоиспытателей при Императорском казанском университете. При его председательстве в 1890 году секция была преобразована в Казанское физико-математическое общество. С 1890-х годов Васильев широко пропагандировал идеи Н. И. Лобачевского в области геометрии, принял участие в организации торжественного празднования 100-летия Лобачевского в Казани и издании «Полного собрания сочинений по геометрии» Н. И. Лобачевского (1883—1886) и опубликовал ряд статей о Лобачевском, в частности его биографию (1914).

В 1906 г. в связи с избранием в Государственный Совет А.В.Васильев переехал в Петербург. Преподавал в университете, на Бестужевских курсах и в педагогическом институте. В 1921 году по его инициативе было воссоздано математическое общество (Петроградское математическое общество), председателем которого он был до своего переезда в Москву в 1923 году, где полностью посвятил себя научной и преподавательской деятельности.

В эти годы ему удалось издать ряд работ в том числе — новую расширенную книгу о Лобачевском. В 1927 году книга была отпечатана, однако тираж пролежал без движения на складе Госиздата два года и в 1929 г. был уничтожен. Вероятно, подобная судьба книги объясняется отношением к Васильеву как к «буржуазному» учёному, или же (предположительно) тем, что в конце 1920-х он всё же эмигрировал. Тем не менее, несмотря на уничтожение тиража, рукопись или отдельные экземпляры были известны историкам математики и упоминались в последующих работах. А в начале 1990-х был найден экземпляр вёрстки и в 1992 году книга была издана повторно..

Известно, что А. В. Васильев был среди тех, кто подписывал письма протеста против изъятия церковных ценностей. По-видимому, ему удалось избежать репрессий и он продолжал работать как математик.

В 1929 году он стал первым российским членом-корреспондентом Международной академии истории науки.

Скончался в Москве 6 октября 1929 года.

Семья

Был женат на Александре Павловне Максимович. Дети: Анна, Елена, Николай (1880—1940), Сергей (1881—?).

• Сестра — Аглаида (1854-?)
• Сестра — Мария в замужестве Барановская
• Сестра — Нина в замужестве Вороновская

Труды Васильева

• «Об отделении корней совокупных уравнений» (Казань, 1874);
• «Об особенных решениях в связи с новыми взглядами на задачу интегрирования дифференциальных уравнений первого порядка» (1878);
• «О функциях рациональных, аналогичных с функциями двоякопериодическими» (Казань, 1880);
• «Преподавание чистой математики в Берлинском и Лейпцигском университетах» (1882);
• «Теория отделения корней» (докторская диссертация, Казань, 1884);
• «Роль профессора Вейерштрасса в современном развитии математики» (Казань, 1885);
• «О формулах Якоби для выражения решений линейной системы посредством кратных интегралов» (Казань, 1886);
• «Введение в анализ» (последний выпуск 1910).
• С 1883 года Васильев писал рефераты о русских математических работах для «Jahrbich uber die Fortschritte der Mathematik».
• «Из истории и философии понятия о целом положительном числе» (Казань, 1891).
• «Исторический очерк развития идеи анализа бесконечно малых» (В кн.: Papilier G. Начала анализа бесконечно малых в элементарном изложении. Вып.1. Казань, 1906, с.1-70).
• «Целое число» (Пг.: Научное изд-во, 1919).
• «Николай Иванович Лобачевский, 1792—1856» (М.: Наука, 1992).

Литература о Васильеве

• Бажанов В. А. «Александр Васильевич Васильев, 1853—1929: Учёный, организатор науки, общественный деятель». Казань, изд. Казанского ун-та, 2002.
• «Государственная дума Российской империи, 1906—1917 : Энциклопедия». Москва: Российская политическая энциклопедия, 2008. С. 81—82. ISBN 978-5-8243-1031-3.

Последние новости. — Париж, 13 октября 1929 г. № 3126 — точная дата смерти не указана.

Отрывок, характеризующий Васильев, Александр Васильевич (математик)

– Неприятель еще далеко, ваше высокопревосходительство. По диспозиции…
– Диспозиция! – желчно вскрикнул Кутузов, – а это вам кто сказал?… Извольте делать, что вам приказывают.
– Слушаю с.
– Mon cher, – сказал шопотом князю Андрею Несвицкий, – le vieux est d'une humeur de chien. [Мой милый, наш старик сильно не в духе.]
К Кутузову подскакал австрийский офицер с зеленым плюмажем на шляпе, в белом мундире, и спросил от имени императора: выступила ли в дело четвертая колонна?
Кутузов, не отвечая ему, отвернулся, и взгляд его нечаянно попал на князя Андрея, стоявшего подле него. Увидав Болконского, Кутузов смягчил злое и едкое выражение взгляда, как бы сознавая, что его адъютант не был виноват в том, что делалось. И, не отвечая австрийскому адъютанту, он обратился к Болконскому:
– Allez voir, mon cher, si la troisieme division a depasse le village. Dites lui de s'arreter et d'attendre mes ordres. [Ступайте, мой милый, посмотрите, прошла ли через деревню третья дивизия. Велите ей остановиться и ждать моего приказа.]
Только что князь Андрей отъехал, он остановил его.
– Et demandez lui, si les tirailleurs sont postes, – прибавил он. – Ce qu'ils font, ce qu'ils font! [И спросите, размещены ли стрелки. – Что они делают, что они делают!] – проговорил он про себя, все не отвечая австрийцу.
Князь Андрей поскакал исполнять поручение.
Обогнав всё шедшие впереди батальоны, он остановил 3 ю дивизию и убедился, что, действительно, впереди наших колонн не было стрелковой цепи. Полковой командир бывшего впереди полка был очень удивлен переданным ему от главнокомандующего приказанием рассыпать стрелков. Полковой командир стоял тут в полной уверенности, что впереди его есть еще войска, и что неприятель не может быть ближе 10 ти верст. Действительно, впереди ничего не было видно, кроме пустынной местности, склоняющейся вперед и застланной густым туманом. Приказав от имени главнокомандующего исполнить упущенное, князь Андрей поскакал назад. Кутузов стоял всё на том же месте и, старчески опустившись на седле своим тучным телом, тяжело зевал, закрывши глаза. Войска уже не двигались, а стояли ружья к ноге.
– Хорошо, хорошо, – сказал он князю Андрею и обратился к генералу, который с часами в руках говорил, что пора бы двигаться, так как все колонны с левого фланга уже спустились.
– Еще успеем, ваше превосходительство, – сквозь зевоту проговорил Кутузов. – Успеем! – повторил он.
В это время позади Кутузова послышались вдали звуки здоровающихся полков, и голоса эти стали быстро приближаться по всему протяжению растянувшейся линии наступавших русских колонн. Видно было, что тот, с кем здоровались, ехал скоро. Когда закричали солдаты того полка, перед которым стоял Кутузов, он отъехал несколько в сторону и сморщившись оглянулся. По дороге из Працена скакал как бы эскадрон разноцветных всадников. Два из них крупным галопом скакали рядом впереди остальных. Один был в черном мундире с белым султаном на рыжей энглизированной лошади, другой в белом мундире на вороной лошади. Это были два императора со свитой. Кутузов, с аффектацией служаки, находящегося во фронте, скомандовал «смирно» стоявшим войскам и, салютуя, подъехал к императору. Вся его фигура и манера вдруг изменились. Он принял вид подначальственного, нерассуждающего человека. Он с аффектацией почтительности, которая, очевидно, неприятно поразила императора Александра, подъехал и салютовал ему.
Неприятное впечатление, только как остатки тумана на ясном небе, пробежало по молодому и счастливому лицу императора и исчезло. Он был, после нездоровья, несколько худее в этот день, чем на ольмюцком поле, где его в первый раз за границей видел Болконский; но то же обворожительное соединение величавости и кротости было в его прекрасных, серых глазах, и на тонких губах та же возможность разнообразных выражений и преобладающее выражение благодушной, невинной молодости.
На ольмюцком смотру он был величавее, здесь он был веселее и энергичнее. Он несколько разрумянился, прогалопировав эти три версты, и, остановив лошадь, отдохновенно вздохнул и оглянулся на такие же молодые, такие же оживленные, как и его, лица своей свиты. Чарторижский и Новосильцев, и князь Болконский, и Строганов, и другие, все богато одетые, веселые, молодые люди, на прекрасных, выхоленных, свежих, только что слегка вспотевших лошадях, переговариваясь и улыбаясь, остановились позади государя. Император Франц, румяный длиннолицый молодой человек, чрезвычайно прямо сидел на красивом вороном жеребце и озабоченно и неторопливо оглядывался вокруг себя. Он подозвал одного из своих белых адъютантов и спросил что то. «Верно, в котором часу они выехали», подумал князь Андрей, наблюдая своего старого знакомого, с улыбкой, которую он не мог удержать, вспоминая свою аудиенцию. В свите императоров были отобранные молодцы ординарцы, русские и австрийские, гвардейских и армейских полков. Между ними велись берейторами в расшитых попонах красивые запасные царские лошади.
Как будто через растворенное окно вдруг пахнуло свежим полевым воздухом в душную комнату, так пахнуло на невеселый Кутузовский штаб молодостью, энергией и уверенностью в успехе от этой прискакавшей блестящей молодежи.
– Что ж вы не начинаете, Михаил Ларионович? – поспешно обратился император Александр к Кутузову, в то же время учтиво взглянув на императора Франца.
– Я поджидаю, ваше величество, – отвечал Кутузов, почтительно наклоняясь вперед.
Император пригнул ухо, слегка нахмурясь и показывая, что он не расслышал.
– Поджидаю, ваше величество, – повторил Кутузов (князь Андрей заметил, что у Кутузова неестественно дрогнула верхняя губа, в то время как он говорил это поджидаю ). – Не все колонны еще собрались, ваше величество.
Государь расслышал, но ответ этот, видимо, не понравился ему; он пожал сутуловатыми плечами, взглянул на Новосильцева, стоявшего подле, как будто взглядом этим жалуясь на Кутузова.
– Ведь мы не на Царицыном лугу, Михаил Ларионович, где не начинают парада, пока не придут все полки, – сказал государь, снова взглянув в глаза императору Францу, как бы приглашая его, если не принять участие, то прислушаться к тому, что он говорит; но император Франц, продолжая оглядываться, не слушал.
– Потому и не начинаю, государь, – сказал звучным голосом Кутузов, как бы предупреждая возможность не быть расслышанным, и в лице его еще раз что то дрогнуло. – Потому и не начинаю, государь, что мы не на параде и не на Царицыном лугу, – выговорил он ясно и отчетливо.
В свите государя на всех лицах, мгновенно переглянувшихся друг с другом, выразился ропот и упрек. «Как он ни стар, он не должен бы, никак не должен бы говорить этак», выразили эти лица.
Государь пристально и внимательно посмотрел в глаза Кутузову, ожидая, не скажет ли он еще чего. Но Кутузов, с своей стороны, почтительно нагнув голову, тоже, казалось, ожидал. Молчание продолжалось около минуты.
– Впрочем, если прикажете, ваше величество, – сказал Кутузов, поднимая голову и снова изменяя тон на прежний тон тупого, нерассуждающего, но повинующегося генерала.
Он тронул лошадь и, подозвав к себе начальника колонны Милорадовича, передал ему приказание к наступлению.
Войско опять зашевелилось, и два батальона Новгородского полка и батальон Апшеронского полка тронулись вперед мимо государя.
В то время как проходил этот Апшеронский батальон, румяный Милорадович, без шинели, в мундире и орденах и со шляпой с огромным султаном, надетой набекрень и с поля, марш марш выскакал вперед и, молодецки салютуя, осадил лошадь перед государем.
– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.