Васильев, Александр Гордеевич

Александр Васильев
Имя при рождении:	Васильев Александр Гордеевич
Дата рождения:	13 ноября 1878(1878-11-13)
Место рождения:	город Санкт-Петербург, Российская империя
Гражданство:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Дата смерти:	31 декабря 1948(1948-12-31) (70 лет)
Место смерти:	город Ленинград, СССР
Награды и премии:

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Александр Гордеевич Васильев (1 (13) ноября 1878, Санкт-Петербург ― 31 декабря 1948, Ленинград) ― русский советский фаготист, заслуженный деятель искусств РСФСР (1940), профессор Ленинградской консерватории.

Биография

Учился в инструментальных классах Придворной певческой капеллы у И. Ф. Плацатки (окончил в 1897 году).

В 1907 был принят в придворный оркестр (после 1917 ― оркестр Ленинградской филармонии) и был его солистом в течение более чем сорока лет. Преподавал в консерватории с 1927 (с 1931 заведовал кафедрой деревянных духовых инструментов).

Васильев ― один из основоположников (наряду с Иваном Костланом) отечественной школы исполнения на фаготе. Среди его учеников ― Дмитрий Ерёмин, Григорий Ерёмкин, Михаил Халилеев. Игра Васильева отличалась большой виртуозностью, красотой звучания инструмента. Васильев ― автор ряда переложений для фагота и учебных сочинений.

Литература

• Болотин С. В. Энциклопедический биографический словарь музыкантов-исполнителей на духовых инструментах. — 2-е изд., доп. и перераб. — М.: Радуница, 1995. — С. 48-49. — 4 000 экз. — ISBN 5-88123-007-8.
• Музыкальная энциклопедия. Гл. ред. Ю. В. Келдыш. М.: Советская энциклопедия, 1973―1982

Ссылки

• [josef-egipetsky.narod.ru/Slovar/People/02v058vasilev_ag.htm ВАСИЛЬЕВ Александр Гордеевич]

Отрывок, характеризующий Васильев, Александр Гордеевич

Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение.
Есть две стороны жизни в каждом человеке: жизнь личная, которая тем более свободна, чем отвлеченнее ее интересы, и жизнь стихийная, роевая, где человек неизбежно исполняет предписанные ему законы.
Человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общечеловеческих целей. Совершенный поступок невозвратим, и действие его, совпадая во времени с миллионами действий других людей, получает историческое значение. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, чем с большими людьми он связан, тем больше власти он имеет на других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка.
«Сердце царево в руце божьей».
Царь – есть раб истории.
История, то есть бессознательная, общая, роевая жизнь человечества, всякой минутой жизни царей пользуется для себя как орудием для своих целей.
Наполеон, несмотря на то, что ему более чем когда нибудь, теперь, в 1812 году, казалось, что от него зависело verser или не verser le sang de ses peuples [проливать или не проливать кровь своих народов] (как в последнем письме писал ему Александр), никогда более как теперь не подлежал тем неизбежным законам, которые заставляли его (действуя в отношении себя, как ему казалось, по своему произволу) делать для общего дела, для истории то, что должно было совершиться.
Люди Запада двигались на Восток для того, чтобы убивать друг друга. И по закону совпадения причин подделались сами собою и совпали с этим событием тысячи мелких причин для этого движения и для войны: укоры за несоблюдение континентальной системы, и герцог Ольденбургский, и движение войск в Пруссию, предпринятое (как казалось Наполеону) для того только, чтобы достигнуть вооруженного мира, и любовь и привычка французского императора к войне, совпавшая с расположением его народа, увлечение грандиозностью приготовлений, и расходы по приготовлению, и потребность приобретения таких выгод, которые бы окупили эти расходы, и одурманившие почести в Дрездене, и дипломатические переговоры, которые, по взгляду современников, были ведены с искренним желанием достижения мира и которые только уязвляли самолюбие той и другой стороны, и миллионы миллионов других причин, подделавшихся под имеющее совершиться событие, совпавших с ним.