Васильев, Александр Филиппович

Александр Филиппович Васильев
генерал-лейтенант А. Ф. Васильев
Дата рождения	11 сентября 1902(1902-09-11)
Место рождения	село Старое Рахино, Новгородская губерния, Российская империя ныне Новгородская область
Дата смерти	5 июля 1984(1984-07-05) (81 год)
Место смерти	Москва, РСФСР, СССР
Принадлежность	РСФСР РСФСР СССР СССР
Род войск	Войска ООН
Годы службы	1920 — 1953
Звание
Сражения/войны	Гражданская война в России Вторая мировая война
Награды и премии

Алекса́ндр Фили́ппович Васи́льев (1902, с. Старое Рахино, Новгородской губернии — 1984, Москва) — советский военный разведчик и военный дипломат, кадровый сотрудник Главного разведывательного управления Генерального штаба РККА, личный секретарь-референт Иосифа Виссарионовича Сталина по вопросам военно-дипломатического сотрудничества с союзниками СССР во Второй мировой войне, представитель СССР в Военно-штабном комитете ООН, последняя должность — начальник Отдела внешних сношений Генерального штаба РККА, генерал-лейтенант (1944). Почётный гражданин Белгорода.

Свободно владел украинским, белорусским и польским языками. Обнаружил блестящие лингвистические способности и во время обучения в Военной академии Рабоче-Крестьянской Красной Армии имени М. В. Фрунзе, где также прошёл курс обучения немецкому и английскому языкам; последним владел в совершенстве.

Биография

Родился в крестьянской семье, окончил высшее начальное училище в 1917. В Красной Армии с 1 июня 1920, участник Гражданской войны в бывшей Российской империи; в 1920—1921 воевал на Украине против войск Врангеля и Нестора Махно. Красноармеец отряда Частей особого назначения, Сводной дивизии Харьковской бригады, караульной роты Крестецкого уездного военкомата с июня 1920 по август 1922.

В 1922 году командирован в Петроград, где до 1926 учился в 1-й Ленинградской военной школе имени Красного Октября. В 1925 вступил в члены Ленинградской городской партийной организации ВКП(б).

С октября 1926 по ноябрь — краском, командир взвода учебной батареи, адъютант 7-го конно-артиллерийского дивизиона 7-й кавалерийской дивизии. С ноября 1931 по март 1932 — в распоряжении Главного управления РККА.

С марта 1932 по май 1934 служил в Белорусском военном округе в должности помощника начальника 1-го сектора 6-го отдела Штаба округа. В Борисове встретил и затем женился на Брониславе Викентьевне урождённой Гурской, с которой имел двух детей — мальчика и девочку.

В 1937 окончил Специальный факультет Военной академии РККА имени М. В. Фрунзе; выпускался как военный разведчик и дипломат. Обнаружил лингвистические способности к изучению иностранных языков. На Специальном факультете помимо военного страноведения и специальных дисциплин изучил немецкий и английский языки.

После «сталинских чисток» эпохи «Большого террора», когда в значительной степени были уничтожены кадровый состав руководящих органов Народного комиссариата иностранных дел и Красной армии, как имевший «крестьянское происхождение», знавший пять языков, и имевший как общее военное, так и специальное высшее военно-дипломатическое образование, Васильев получил назначение в центральный аппарат военной разведки.

В сентябре-декабре 1937 зачислен штатным сотрудником в Разведывательное управление РККА — Разведывательное управление Генштаба Красной армии: майор, временно исполняющий должность начальника, а затем с декабря 1937 по май 1939 — начальник 10-го отдела; вместе с тем с февраля 1939 — временно исполняющий обязанности помощника начальника, а затем с мая 1939 по август 1940 — заместитель начальника Управления по военным округам и связи, одновременно с мая по июль 1939 — начальник 4-го отдела Разведывательного управления Генштаба РККА. С августа 1940 по июнь 1941 — в распоряжении центрального аппарата Разведывательного управления.

Вторая мировая война

В 1939 году Александр Филиппович участвовал в походе Красной армии в Западную Украину и Западную Белоруссию. С осени этого же года — принимал участие в боевых действиях в Советско-финской войне 1939—1940 годов.

На советско-германском фронте в 1941 - 1942 годах

За день до нападения Германии на Советский Союз, 21 июня 1941 в связи с созданием по приказу Генерального штаба РККА Южного фронта, назначен на должность Начальника Разведывательного отдела штаба фронта и тайно убыл из Москвы на Полевой командный пункт Южного фронта, где в структуре штаба фронта поступил в оперативное подчинение непосредственно командующему Ивану Тюленеву, одновременно находясь в подчинении Разведывательного управления Генерального штаба РККА.

В целях подготовки к открытию боевых действий против частей Вермахта и планировавшегося вторжения в Европу, руководил оперативной тактической военной разведкой в тылу Вермахта и собственной агентурной сетью стратегической разведки фронта. За подписью А. Ф. Васильева Разведуправление Генерального штаба РККА получило Разведывательное донесение № 01. На основе имевшихся разведывательных данных, полученных из различных источников, своевременно предупредил командующего фронтом и начальника штаба о критической концентрации частей Вермахта, Люфтваффе и Кригсмарине на театре военных действий Южного фронта. Параллельно осуществлял непрерывное оповещение Разведуправления Генерального штаба в Москве о возможности внезапного нападения Германии на Советский Союз.

После нападения Германии на СССР 22 июня 1941 года и открытия боевых действий на Восточном фронте отступал вместе с частями РККА на Восток. Позднее перемещён на пост заместителя начальника штаба Северной группы войск Закавказского фронта.

Военно-дипломатическая деятельность в Северной Африке

С высадкой Объединенных англо-американских сил в Северной Африке по личному распоряжению Верховного Главнокомандующего РККА Иосифа Сталина, формально — приказом Начальника Генерального штаба — предположительно в феврале 1943 года назначен Главным советником советской военно-дипломатической миссии и направлен в Северную Африку в Штаб союзнических войск в Алжире. Перед отправкой на Африканский континент 14 февраля 1943 года Васильеву присвоено воинское звание генерал-майор. По официальной военно-дипломатической линии установил контакт с Командующим экспедиционными силами союзников Дуайтом Эйзенхауэром.

23 февраля совместно с генералом армии Жоржем Катру, генерал-губернатором Алжира — в то время заморских колониальных владений Франции — генерал-майор Васильев принимал Военный парад, посвященный 25-й годовщине создания Красной армии.

Военно-дипломатическое сотрудничество со Штабом англо-американских войск на Европейском театре военных действий в Италии

С лета 1943 находился при Штабе англо-американских войск Союзников, наблюдая за боевыми действиями по высадке экспедиционных сил на острове Сицилия и побережье Италии.

Военно-дипломатическая деятельность в период проведения операции «Оверлорд»

С ноября 1944 в связи проведением операции «Оверлорд» по высадке союзнических войск в Нормандии и открытием Второго фронта в Европе — Начальник советской военной миссии в Великобритании до апреля 1945.

Основание Организации Объединенных Наций

По указанию Иосифа Сталина вместе с Андреем Громыко включён в состав советской делегации, участвовавшей в Международной конференции в Сан-Франциско, где с апреля по июнь 1945 года работал по выработке Устава ООН как военный эксперт высшего ранга.

Начальник специальной группы Штаба Советской военной администрации в Германии с июля по сентябрь 1945, заместитель Начальника штаба СВАГ с сентября 1945.

Представитель СССР в Военно-штабном комитете ООН с сентября 1947 по январь 1950.

Служба в Министерстве обороны СССР

Начальник Управления внешних сношений Министерства обороны СССР с апреля 1950.

Выход в отставку. Военный пенсионер союзного значения

После смерти Сталина в результате политических чисток в высших руководящих сферах армии и разведки был отправлен в отставку. В дальнейшем как военный пенсионер более не привлекался к работе в Главном разведывательном управлении Генерального штаба ВС РФ.

В период хрущёвской кампании по десталинизации и реабилитации незаконно репрессированных граждан СССР к судебной ответственности не привлекался и сохранил своё звание, награды, социальный статус и полагающиеся льготы; ему были сохранены государственная квартира в центре Москвы и персональная государственная дача в ближнем Подмосковье.

Память

После Второй мировой войны удостоен звания «Почетный гражданин города Белгорода», РСФСР.

Маршал Советского Союза, в то время полковник Оперативного отдела, Иван Баграмян описал встречу с Начальником разведывательного отдела Южного фронта полковником А. Ф. Васильевым летом 1941 в своей книге «Так начиналась война», изданной в 1971.

Звания

• Генерал-майор (14 февраля 1943), предположительно звание присвоено в связи с предстоящей особой секретной разведывательной и военно-дипломатической миссией в Северной Африке;
• Генерал-лейтенант (24 октября 1944), предположительно звание присвоено за отличие в выполнении военно-политической и военно-технической разведывательной работы стратегического уровня и успешной деятельности как военного дипломата высшего ранга.

Награды

Награждён орденом Ленина, тремя орденами Красного Знамени, орденом Кутузова II-й степени, орденом Красной Звезды, медалью «ХХ лет РККА» и другими медалями.

См. также

• Дипломатическая разведка
• Стратегическая разведка

Литература

• Алексеев М. А., Колпакиди А. И., Кочик В. Я. Энциклопедия военной разведки. 1918—1945 гг. Москва: 2012, с. 169—170.
• Колпакиди А. И. ГРУ в Великой Отечественной войне. — Москва: Яуза; Эксмо, 2010. — 608 с. — (ГРУ) — 3000 экз. — ISBN 978-5-699-41251-8
• Млечин Л. М. Министерство иностранных дел. Министры иностранных дел. Тайная дипломатия Кремля. — Москва: Центрполиграф, 2003. — 670 с.

Ссылки

• [www.hrono.ru/biograf/bio_we/vasilevaf.php Биография на сайте Хронос]
• [russian-dossier.ru/taxonomy/term/1960 Страницы российской истории]
• [encyclopedia.mil.ru/encyclopedia/history/more.htm?id=11909992@cmsArticle Дипломаты Наркомата обороны: накануне и в годы войны — на сайте Министерства обороны РФ]

Отрывок, характеризующий Васильев, Александр Филиппович

Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.


Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.

Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.


Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»