Васильев, Александр (журналист)
| Александр Васильев | |
| Род деятельности: | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
Алекса́ндр Васи́льев (род. 1962) — русский журналист, писатель и историк разведки, проживающий в Лондоне. Бывший офицер КГБ. Известен как автор двух книг, основанных на архивах КГБ: «Шпионы: взлет и падение КГБ в Америке» (Spies: The Rise and Fall of the KGB in America, в соавторстве с Джоном Эрлом Хайнсом и Харви Клером) и «The Haunted Wood: Soviet Espionage in America: the Stalin Era» (в соавторстве с Алленом Вайнстайном).
Содержание
Биография
Ранние годы и начало деятельности
Александр Васильев родился в Москве 1 мая 1962 года. В 1983 году, во время учёбы в Московском государственном университете, вступил в Коммунистическую партию. В 1984 году закончил университет по специальности «журналистика». Был женат в 1983—2009, в 1986 году у него родился сын.
В 1984—1985 годах Васильев работал в международном отделе издательства «Комсомольской правды». В 1985 году он стал студентом Краснознамённого имени Ю. В. Андропова института КГБ СССР, который закончил в 1987.
В 1987—1990 годах Васильев был сотрудником Первого (американского) отдела Первого главного управления КГБ.
В феврале 1990 Васильев ушёл из КГБ по политическим и нравственным причинам. В том же году вышел из Коммунистической партии. Он вернулся в редакционную коллегию «Комсомольской правды», где до 1996 года работал сначала репортёром, а затем — постоянным обозревателем; преимущественно писал о международных вопросах и разведке. Он также был автором и ведущим различных политических программ на Первом канале в период с 1991 по 1993 годы.
Создание «тетрадей Васильева»
Летом 1993 года Васильеву позвонил Ю. Г. Кобаладзе, руководитель пресс-бюро Службы внешней разведки РФ, и попросил встретиться. Кобаладзе предложил Васильеву поучаствовать в написании книги для Crown Publishers (подразделении Random House), а именно одной из пяти книг серии, основанной на архивных документах КГБ, причём для каждой книги назначался один российский и один американский автор. Служба внешней разведки испытывала в тот момент пик финансового кризиса и искала пути улучшения своего имиджа как эффективного учреждения, а потому согласилась содействовать. Несмотря на нехорошие предчувствия, Васильев согласился поработать над книгой о советской разведке в США в 1930-е — 1940-е годы.
Осенью 1993 года Васильев подписал контракт и встретился с американским соавтором, выбранным издательством, — это был Аллен Вайнстайн, известный как специалист по делу Элджера Хисса. Васильев ушёл с работы на телевидении и в начале 1994 года сосредоточился над написанием книги, изучая архивные документы, предоставленные пресс-бюро СВР.
Документы из архивов были доставлены в офис пресс-бюро СВР; Васильеву разрешили в присутствии двух сотрудников СВР делать как развёрнутые конспекты документов, так и переписывать отдельные места. Несмотря на режим безопасности при работе с документами, никто не проверял записи Васильева, к тому же, ему позволили брать эти заметки домой по мере того, как он заканчивал одну тетрадь и приносил другую. Всего было записано 8 тетрадей, не считая заметок на нескольких отдельных листах. Позднее Васильев вспоминал, что старался переписывать как можно больше документов слово в слово и тщательно записывал номера каждой архивной папки и документа.
Написание черновых глав для своей первой книги, «The Haunted Wood: Soviet Espionage in America — The Stalin Era», Васильев начал в 1995 году. Каждая глава должна была пройти одобрение комиссии по рассекречиванию, начальника архивного отдела и Кобаладзе. Васильев не мог называть имена американцев, помогавших советской разведке, так как нормативные документы СВР запрещают разоблачение агентов и источников, поэтому в черновых главах были использованы подставные имена. Однако многие из этих имён уже были хорошо известны в США. Американскому соавтора Васильева, Вайнстайну, не составило труда понять, кто есть кто; поэтому он сохранил контроль над последней версией черновика.
В начале 1995 года политическая обстановка в стране начала меняться. В то же время Crown Publishing по финансовым соображениям приняла решение об отмене контракта на пятитомную серию, поставив под сомнение весь проект. В январе 1996 года Васильеву сообщили, что у него больше не будет доступа к архивам.
Эмиграция
Оценивая вероятность восстановления национально-коммунистической власти как высокую, а уровень собственной безопасности как сомнительный, Васильев с женой Еленой в 1996 году решили эмигрировать в Великобританию. Посчитав, что таможенные сотрудники в аэропорту могут заинтересоваться тетрадями и изъять их, Васильев оставил свои записи на сохранение друзьям. До отъезда Васильев сделал цифровые копии черновых глав своей книги и переписал несколько ключевых документов. На основе этих материалов была написана книга, опубликованная в США в 1999 году издательством Random House.
2001 и 2003 годы были отмечены двумя судебными процессами, касающимися первой книги Васильева. После того, как Васильев проиграл оба дела в июне 2003, он на время отстранился от этого нелицеприятного предмета, который заполнил последние 10 лет его жизни. В 2005 году, однако, он заинтересовался проектом «Википедия» и решил проверить, насколько точна английская статья об Элджере Хиссе. В конце статьи была помещена внешняя ссылка на сайт историка Джона Эрла Хайнса, на котором Васильев нашёл собственноручно написанный им документ, который он представил в своём лондонском деле, а также увидел комментарии, ставящие под сомнение точность документа. Васильев написал Хайнсу письмо с целью устранить недопонимание по этому вопросу. Их переписка в конечном счёте привела к сотрудничеству в написании новой книги.
Васильев попытался восстановить свои начальные тетради, содержащие записи и обзоры секретных архивных документов советской разведки, и они послужили основой для второй книги. В мае 2009 года Издательство Йельского университета опубликовало книгу «Шпионы: взлет и падение КГБ в Америке», авторами которой стали Хайнс, Васильев и Харви Клер из Университета Эмори, ещё один известный специалист по истории американского коммунизма.
По завершению работы над книгой Васильев пожертвовал свои начальные тетради Библиотеке Конгресса США. Страницы были сфотографированы, расшифрованы на русском и переведены на английский язык, в настоящее время они свободно доступны в Интернете во всех трёх форматах благодаря «Международному историческому проекту по Холодной войне» от Принстонского университета.
В период с 2000 по 2009 годы Васильев работал онлайн-продюсером в Русской службе Би-би-си. В 2004—2006 годах он был соиздателем, редактором и дизайнером «The Hyde Park» — лондонского журнала на русском языке.
В 2009 году Васильев опубликовал свой первый роман — шпионский триллер «Русский сектор». Книга была издана как на русском, так и на английском языках.
На 2010 год Васильев живёт в Лондоне и работает в качестве писателя и издателя. Он редактирует и издаёт параллельные русско-английские тексты классической русской литературы для студентов, изучающих иностранные языки. Среди авторов произведений — Михаил Лермонтов, Антон Чехов, Лев Толстой. У Васильева есть планы на издание аналогичных французско-английских параллельных текстов, первая книга — «Госпожа Бовари» Гюстава Флобера — вышла в 2010 году.
Библиография
- Weinstein A., Vassiliev A. [books.google.com/books?id=LgPgAAAAMAAJ The Haunted Wood: Soviet Espionage in America — The Stalin Era]. — Random House, 1999. — 402 p. — ISBN 9780679457244.
- Haynes J. E., Klehr H., Vassiliev A. [books.google.ru/books?id=qCAVQ_cdomcC Spies: The Rise and Fall of the KGB in America]. — Yale University Press, 2009. — 650 p. — ISBN 9780300123906.
- Vassiliev A. Русский сектор = Russian Sector. — Alexander Vassiliev, 2009. — 302 p. — ISBN 9780956401007.
Напишите отзыв о статье "Васильев, Александр (журналист)"
Ссылки
- [legacy.wilsoncenter.org/va2/index.cfm?topic_id=1409&fuseaction=home.browse&sort=collection&item=Vassiliev%20Notebooks Цифровые версии «тетрадей Васильева» на сайте Международного исторического проекта по Холодной войне]
Отрывок, характеризующий Васильев, Александр (журналист)
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.
От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
