Васильченко, Лилия Афанасьевна
Лилия Васильченко | ||||||||
Полное имя | Лидия Афанасьевна Васильченко | |||||||
Гражданство | | |||||||
Дата рождения | 8 июля 1962 | |||||||
Место рождения | г. Новосибирск, РСФСР, СССР | |||||||
Рост | 170 см | |||||||
Вес | 62 кг | |||||||
Дата смерти | 19 декабря 2011 (49 лет) | |||||||
Место смерти | г. Новосибирск, Россия | |||||||
Карьера | ||||||||
---|---|---|---|---|---|---|---|---|
В сборной | 1981—1986 | |||||||
Статус | завершила карьеру | |||||||
Конец карьеры | 1986 | |||||||
Медали | ||||||||
| ||||||||
Результаты | ||||||||
Олимпийские игры | 17(1984) | |||||||
Кубок мира | ||||||||
| ||||||||
Последнее обновление: 10.12.2011 |
Ли́лия Александровна Васи́льченко (, 8 июля 1962 года, Новосибирск — 19 декабря 2011 года, Новосибирск) — советская лыжница, чемпионка мира 1985 года.
Содержание
Биография
Лилия Александровна Васльченко родилась 8 июля 1962 года в Новосибирске в семье Александра Ваильченко (1933—2003) и Раисы Васильченко (1939). Была замужем за Владимиром Рябовым с 1983 по 2011.
Спортивная карьера
Высшим достижением Лилии Васильченко является золотая медаль в эстафете на чемпионате мира 1985 года в Зеефельде, в личных гонках — лучший результат 8 место на дистанции 20 км там же в Зеефельде.
Лилия Васильченко участвовала в Олимпийских играх 1984 в Сараево, где заняла 17 место в гонке на 5 км.
Чемпионка СССР 1985 года на дистанции 5 км.
Смерть
Умерла от неизлечимой болезни 17 декабря 2011 года в Новосибирске .
Напишите отзыв о статье "Васильченко, Лилия Афанасьевна"
Ссылки
- [www.fis-ski.com/uk/604/613.html?sector=CC&competitorid=63736&type=result Лилия Васильченко] — статистика на сайте FIS (англ.)
- [www.sports-reference.com/olympics/athletes/va/liliya-vasilchenko-1.html Лилия Васильченко] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)
- [www.skisport.ru/news/index.php?news=13056 Умерла Лилия Васильченко]
|
Это заготовка статьи о лыжнике. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Васильченко, Лилия Афанасьевна
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.
В конце января Пьер приехал в Москву и поселился в уцелевшем флигеле. Он съездил к графу Растопчину, к некоторым знакомым, вернувшимся в Москву, и собирался на третий день ехать в Петербург. Все торжествовали победу; все кипело жизнью в разоренной и оживающей столице. Пьеру все были рады; все желали видеть его, и все расспрашивали его про то, что он видел. Пьер чувствовал себя особенно дружелюбно расположенным ко всем людям, которых он встречал; но невольно теперь он держал себя со всеми людьми настороже, так, чтобы не связать себя чем нибудь. Он на все вопросы, которые ему делали, – важные или самые ничтожные, – отвечал одинаково неопределенно; спрашивали ли у него: где он будет жить? будет ли он строиться? когда он едет в Петербург и возьмется ли свезти ящичек? – он отвечал: да, может быть, я думаю, и т. д.