Васпураканское царство
| Васпураканское царство | ||||
| Վասպուրականի թագավորություն | ||||
| Вассальное царство | ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
| ||||
| Столица | Ван | |||
| Крупнейшие города | Адамакерт, Артамет, Арчеш, Беркри, Востан, Хизан, Кецан | |||
| Язык(и) | армянский | |||
| Религия | христианство | |||
| Площадь | 40,870 км² | |||
| Население | 1,000,000 | |||
| Династия | Арцруниды | |||
| Тагавор | ||||
| - 908 - 943 | Гагик | |||
| - 943 - 959 | Дереник | |||
| - 959 - 972 | Абусахл | |||
| - 972 - 991 | Саак | |||
| - 991 - 1003 | Гурген | |||
| - 1003 - 1021 | Сенекерим | |||
Васпураканское царство (арм. Վասպուրականի թագավորություն), армянское феодальное государство династии Арцрунидов, (908—1021) в области Васпуракан (Великая Армения).
Содержание
Территория
Васпураканское царство было самым крупным из вассальных государств (Карс, Сюник, Ташир-Дзорагет) средневекового Анийского царства. Оно охватывало восточный бассейн озера Ван; на востоке его границы доходили до озера Урмия, на севере — до реки Аракс и горы Арарат, на юге - Таврских гор.
Население
При Сенекериме (1003—1021) население Васпураканского царства было около 1,000,000. Большинство людей жили в 4,000 деревнях, а ремесленники и торговцы - в 10 городах царства. На территории считались 72 крепости и 115 монастырей.
Экономика
Через Васпураканское царство шла южная ветвь важного торгового караванного пути. Высокого развития в Васпураканское царство достигли ремесленное производство и торговля. В царствование первого царя Гагика Арцруни (908—943) велись большие строительные работы в столице Ван и на острове Ахтамар.
Культура
Значительно выросла культура; крупнейшими её представителями были зодчий Мануэл и поэт Григор Нарекаци.
Религия
Государственной религией Васпуракан являлось христианство. На остров Ахтамар переселился католикос армян. Католический трон был перенесен обратно в область Айрарат, однако с тех пор - до 19-ого века существовала Ахтамарская епархия.
Васпураканское царство охватило антифеодальное и антирелигиозное движение тондракийцев.
Крах
В начале XI века Васпураканское царство подверглось нападениям тюркских племён, шедших с востока. Зимой 1021—1022 годов было присоединено к Византии и прекратило самостоятельное существование[1]. Последний царь Сенекерим продал свои владения - взамен получив город Себастия в Малой Армении. Вместе с ним переехали десятки тысяч людей.
Цари
| Имя | Правил | Примечания |
|---|---|---|
| Гагик | 908—943 | Гагик-Хачик, сын Ашота Арцруни |
| Дереник | 943—959 | Дереник-Ашот, сын Гагика |
| Абусахл | 959—972 | Абусахл-Амазасп, сын Гагика |
| Саак | 972—991 | Ашот-Саак, сын Абусахла |
| Гурген | 991—1003 | Гурген-Хачик, сын Абусахла |
| Сенекерим | 1003—1021 | Сенекерим-Ованес, сын Абусахла |
Напишите отзыв о статье "Васпураканское царство"
Примечания
- ↑ К. Н. Юзбашян. [vremennik.biz/opus/BB/40/52472 Скилица о захвате Анийского царства в 1045 г.] // Византийский Временник. — Л.—М., 1979. — Т. 40 (65). — С. 79.
Литература
- История армянского народа, ч. 1, Ер., 1951.
- Большая советская энциклопедия
- [www.worldcat.org/title/armenian-vanvaspurakan/oclc/44774992 Richard Hovhannisyan, Armenian Van-Vaspurakan]
Отрывок, характеризующий Васпураканское царство
Пьер почти не изменился в своих внешних приемах. На вид он был точно таким же, каким он был прежде. Так же, как и прежде, он был рассеян и казался занятым не тем, что было перед глазами, а чем то своим, особенным. Разница между прежним и теперешним его состоянием состояла в том, что прежде, когда он забывал то, что было перед ним, то, что ему говорили, он, страдальчески сморщивши лоб, как будто пытался и не мог разглядеть чего то, далеко отстоящего от него. Теперь он так же забывал то, что ему говорили, и то, что было перед ним; но теперь с чуть заметной, как будто насмешливой, улыбкой он всматривался в то самое, что было перед ним, вслушивался в то, что ему говорили, хотя очевидно видел и слышал что то совсем другое. Прежде он казался хотя и добрым человеком, но несчастным; и потому невольно люди отдалялись от него. Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям – вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии.
Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны.
Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.
Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
– Ну, так скажи мне… да как же вы доставали себе еду? – спрашивал он. И Терентий начинал рассказ о московском разорении, о покойном графе и долго стоял с платьем, рассказывая, а иногда слушая рассказы Пьера, и, с приятным сознанием близости к себе барина и дружелюбия к нему, уходил в переднюю.
Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
