Вассалитет

Вассалите́т (фр. vassalité, от лат. vassus — «слуга») — система иерархических отношений между феодалами. Состоит в личной зависимости одних феодалов (вассалов, министериалов) от других (сеньоров). Широко была распространена в средневековой Западной Европе.

Вассалитет в Западной Европе

Система западно-европейского вассалитета сформировалась в VIII—IX веках во Франкском королевстве и закрепилась в IX веке, когда франкский король Людовик Благочестивый повелел, чтобы каждый в королевстве был чьим-то «человеком». Система вассалитета состояла в иерархическом подчинении феодалов друг другу. Во главе всех феодалов в государстве был верховный сюзерен, обычно король, который мог в свою очередь считаться вассалом Папы римского или божьим вассалом. Он жаловал землю (феод, лен, фьеф) своим вассалам — герцогам и графам, а те в свою очередь жаловали её баронам и далее бароны рыцарям. За это вассал был обязан состоять в совете при своем господине, нести воинскую повинность в войске сюзерена (обычно 40 дней в году), защищать границы его владений, а также в случае поражения выкупать господина из плена. Сеньор был обязан защищать своего вассала от военного нападения.

Крупные феодалы (герцоги и графы) имели по отношению к королю довольно большие вольности. По иммунитетной грамоте они могли сами собирать на подвластных землях налоги, вершить суд и принимать иные решения вне зависимости от короля. Многие герцоги и графы могли чеканить свою монету.

Во многих странах континентальной Европы действовало правило «вассал моего вассала не мой вассал», по которому непрямой вассал короля не был обязан ему подчиняться. Такая система способствовала увеличению феодальной раздробленности, и с введением практики иммедиатизации (установления прямой вассальной зависимости мелких рыцарей от короля), а затем с укреплением абсолютной монархии, это правило прекратило действовать. В Англии это правило не утвердилось, и король, как верховный собственник всей земли принимал присягу на верность от всех землевладельцев. Таким образом, как непосредственные вассалы короны (графы, бароны), так и подвассалы (средние и мелкие землевладельцы) были обязаны нести службу в пользу короля и подчиняться его постановлениям.

Отношения между сеньором и вассалом закреплялись принесением клятвы верности и совершением соответствующего ритуала (коммендация, позднее — оммаж), во время которого вассал вкладывал свои ладони в ладони сеньора, а тот передавал вассалу меч и перчатку (обычай возвращать перчатку при разрыве отношений — позднее при вызове на дуэль)

Вассалитет в Средней Азии

Система вассалитета в Средней Азии закончила формироваться к XI — XIII векам. К этому времени пожалованная земля (икта) переходит в наследственную. Как и в Европе, владелец икта нес военную (гражданскую) службу, а также взимал налоги с крестьян. Однако вследствие более сильной централизованной власти, азиатские феодалы не имели таких больших вольностей в отличие от европейских феодалов.

Вассалитет в Японии

Японский феодализм просуществовал вплоть до «революции Мэйдзи» (1868 г.). В Японии номинальным собственником земли считался император. Фактически же она принадлежала феодалам: в XVII—XIX вв. один лишь правящий дом Токугава владел четвертью всех земель. Кроме того, в Японии имелось около 250 князей (даймё) разных категорий, которые владели огромными территориями. Сохранялись и крестьянские формы землевладения, но их роль все больше уменьшалась.

В Японии прочно укоренился вассалитет, самураи были преданными вассалами даймё, от которых они получали земельные пожалования. Устойчивая феодальная иерархия сложилась на базе условных форм землевладения.

Японский феодализм распространялся и на город. Японский город феодальной эпохи оставался бесправной и податной территорией. На грани XII—XVIII вв. в городах Японии проживало около 4 млн человек, но из них лишь около 1 млн были ремесленниками и торговцами.

Спецификой феодального режима Японии была необычайная многочисленность самураев, которые зачастую не имели земли. Поэтому возникала своеобразная система материального обеспечения вассалов — коку, рисовый паек.

Вассальные государства

При победе в войне одно государство могло стать по отношению другому вассальным государством, с сохранением некоторой автономности. Правитель побеждённого государства становился вассалом короля-победителя.

• 2300 до н. э. — в царствие Лухишшана произошло вторжение в Элам аккадских войск. Аккадский царь Шаррумкен (Саргон Великий) разбил Лухишшана и полностью разгромил эламитов. Однако Шаррумкен позволил Луххишану сохранить свой трон, и он правил как вассал аккадцев.
• XXI век до н. э. — Игиги — царь Аккада как вассал гутиев.
• XXI век до н. э. — Ими — царь Аккада — вассал гутиев.
• 1115 — Онфруа I де Торон, норманн, впервые упоминается как вассал Жоселина де Куртенэ, князя Галилеи.
• 1154 — граф Анжуйский, вассал французского короля, занял английский престол под именем Генриха II, положив начало королевской династии Плантагенетов.
• 1243 — Ярослав Всеволодович был вызван в Орду и признан монголами старейшим среди всех князей Руси («стареи всем князем в Русском языце»). В 1240-е годы и многие другие русские князья посетили Золотую Орду с изъявлением покорности.
• 1243 — Конийский султанат превратился в вассала монгольских ильханов Ирана.
• 1245—1246 годах Даниил Галицкий был вынужден поехать в Орду, в Сарай и признать зависимость от Золотой Орды, чтобы сохранить своё государство в Юго-Западной Руси. Хотя его приняли там довольно милостиво, но перенесённые унижения заставили древнерусского летописца заключить рассказ свой словами: «О злее зла честь татарская!».
• Готхард Кетлер подписал трактат, по которому Ливония отошла к Польше, а сам он получил в качестве наследственного владения Курляндию и Семигалию, с титулом герцога и на правах польского вассала.
• нач. XIII в. — Апакидзе — грузинский княжеский род, вассалы владетелей Мегрелии.
• Константин II Асень был назван императором Болгарии и правил до 1422 как турецкий вассал.
• 1452—1681 — на территории современной Рязанской области существовало Касимовское ханство, вассальное государственное образование, зависимое от Русского государства. Ханство никогда не имело политической самостоятельности. Ханы, назначавшиеся из Москвы, со временем стали выполнять в основном представительские функции. Всеми делами фактически стали управлять назначаемые из Посольского приказа воеводы.
• 1478 — Крымское ханство стало вассалом Османской империи и сохранилось в этом качестве до Кючук-Кайнарджийского мира 1774 года

См. также

• Право опеки

Литература

• Вассал // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.bibliotekar.ru/istoriya/40.htm Всемирная история: Учебник для вузов] / Под ред. Г.Б. Поляка, А.Н. Марковой.. — М.: Культура и спорт, ЮНИТИ, 1997. — 492 с.
• [historic.ru/books/item/f00/s00/z0000032/st033.shtml Всемирная история. Энциклопедия]. — М.: Государственное издательство политической литературы., 1957. — Т. 3.
• Калиничева Г. И. [tourlib.net/books_others/kalinicheva.htmtourlib.net/books_others/kalinicheva.htm В Экономическая история]. — К.: МАУП, 2001. — 96 с.
• [books.google.com/books?id=ezobTyUmL5IC&lpg=PA134&dq=%D0%B2%D0%B0%D1%81%D1%81%D0%B0%D0%BB%20%D0%BC%D0%BE%D0%B5%D0%B3%D0%BE%20%D0%B2%D0%B0%D1%81%D1%81%D0%B0%D0%BB%D0%B0&hl=ru&pg=PA134#v=onepage&q=%D0%B2%D0%B0%D1%81%D1%81%D0%B0%D0%BB%20%D0%BC%D0%BE%D0%B5%D0%B3%D0%BE%20%D0%B2%D0%B0%D1%81%D1%81%D0%B0%D0%BB%D0%B0&f=false История государства и права зарубежных стран] / Под ред. К.И.Батыра. — 5-е изд. — М.: Проспект, 2011. — С. 133-138. — 576 с.

Отрывок, характеризующий Вассалитет

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.