Вассиан (Патрикеев)

Вассиан

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Инок Вассиан (инок, в миру князь Василий Иванович Патрикеев; ок. 1470 — после 1531) — русский духовный и политический деятель, публицист XVI века, ученик прпд. Нила Сорского, сотрудник и соавтор прпд. Максима Грека. Принадлежал к течению нестяжателей, возглавлял его во времена правления великого князя московского Василия III. Прозвище «Косой», часто встречающееся в литературе о Вассиане, скорее всего, было дано ему его идейными недругами, т. наз. «иосифлянами».

Биография

Ранние годы

Происходил из знатной, влиятельной и богатой семьи князей Патрикеевых, происходящей от второго сына литовского князя Гедимина, Нариманта, крестившегося в православие под именем Глеба. Дед, Юрий Патрикеевич, и отец, Иван Юрьевич, служили великим московским князьям Василию II Васильевичу и Ивану III Васильевичу, занимали высшие государственные должности. Молодой князь Василий успешно начал дипломатическую и военную карьеру: в 1493 он был послан с войсками в Можайск; в течение 1494 года трижды участвовал в переговорах с литовскими послами и после заключения мирного договора был пожалован в бояре; в начале 1496 года Василий Иванович ходил во главе русских войск в поход «на свейские немцы», как в те времена называли шведов. В период ссоры Ивана III с сыном Василием Патрикеевы приняли сторону внука Ивана — Дмитрия Ивановича, провозглашенного наследником престола, в результате чего их постигла опала и в 1499 году князь Василий был пострижен в монахи в Кирилло-Белозерском монастыре под именем Вассиана.

Церковно-политическая деятельность

«Славный в миру воинской доблестью, умом и способностями, князь-инок скоро прославился в монастыре строгой жизнию и обширной начитанностью»,-сообщает церковный писатель. Вскоре инок Вассиан попадает под влияние идей Нила Сорского и примыкает к нестяжателям, выступавшим против «стяжания» церковью земель и другого имущества, в то время как противники нестяжателей, иосифляне, выражали интересы крупного монастырского землевладения. В трактате «Собрание некоего старца» Вассиан призывает «сел не держати, ни владети ими, но жити в тишине и в безмолвии, питаясь своими руками», что показывает его как приверженца церковного аскетизма. Вассиан прямо критиковал ростовщичество в церкви, особенно начисление сложных процентов, в частности писал:

«Мы, волнуемые сребролюбием и ненасытимостью, всевозможным способом угнетаем братий наших, живущих в селах, налагая проценты на проценты»

. Он был человеком, стойко и ожесточенно боровшимся за свои убеждения, будучи, в отличие от своего учителя преподобного Нила Сорского, энергичным и страстным деятелем. В рамках этой борьбы готовил свою редакцию «Кормчей книги».

В 1509 году Вассиан был возвращен из ссылки Василием III, доверие и симпатию которого он сумел завоевать. Великий князь называл Вассиана своим «наставником в человеколюбии». Вместе с митрополитом Варлаамом он заступался за опальных и оступившихся, чем снискал всеобщее уважение и почитание.

Пользуясь сложившейся ситуацией, Вассиан предпринял попытку атаки на иосифлян, ведомых Иосифом Волоцким, выпустив в свет своё «Слово», в котором открыто обвиняет своих оппонентов в ереси: «Немощные с еретики ен едят, силнии же да на славу божию сходятся». Впрочем, он не забыл указать на то, что любой еретик достоин прощения во имя его раскаяния.

Опала и последние годы жизни

Активная религиозно-общественная деятельность Вассиана закончилась в 1531 году, когда митрополит Даниил, основной политический оппонент старца, в свою очередь обвинил князя-инока в ереси (Вассиан будто бы отрицал учение о двойной — божественной и человеческой — природе Христа и считал, что ему свойственна только одна, божественная сущность). Вассиан был заточён в Иосифо-Волоколамский монастырь, где, по словам князя А. М. Курбского, и «был в скором времени уморен презлыми иосифлянами».

Литература

• М.Зарезин. Последние Рюриковичи и закат Московской Руси.-М.,2004.
• Казакова Н. А. Вассиан Патрикеев и его сочинения.— Л., 1960
• Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вторая пол. XIV—XVI в., часть 1. Ред. Д. С. Лихачёв. — Л., 1988

Ссылки

• [www.rulex.ru/01030458.htm Вассиан Косой]
• [stnil.narod.ru/kostom1.htm Костомаров Н. И. Преподобный Нил Сорский и Вассиан князь Патрикеев]

Отрывок, характеризующий Вассиан (Патрикеев)

– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..