Ватаци, Владимир Александрович

Владимир Александрович Ватаци
Дата рождения	20 апреля 1860(1860-04-20)
Место рождения	Воронеж
Дата смерти	неизвестно
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	Артиллерия
Годы службы	1880—1917
Звание	генерал-лейтенант
Сражения/войны	Русско-японская война, Первая мировая война
Награды и премии	ЗО 3-й ст. 2-й ст. 1-й ст. 2-й ст.

Влади́мир Алекса́ндрович Вата́ци (20 апреля 1860, Воронеж — после 1918) — русский генерал, герой русско-японской войны.

Биография

Православный. Из дворянского рода Ватаци. Сын генерала-от-артиллерии Александра Ивановича Ватаци (1810—1886) и Веры Александровны Деметти. Старшие братья: Александр, генерал-лейтенант, и Эммануил, сенатор.

Получил домашнее образование, затем окончил Михайловское артиллерийское училище (1882) и выпущен был подпоручиком в 3-ю гвардейскую и гренадерскую артиллерийскую бригаду.

Чины: прапорщик (1883), подпоручик гвардии (1884), поручик (1886), штабс-капитан (1894), капитан гвардии с переименованием в подполковники полевой артиллерии (1895), полковник (за отличие, 1904), генерал-майор (за отличие, 1912), генерал-лейтенант (1917).

Окончил Офицерскую артиллерийскую школу. В 1897—1905 годах командовал батареей 29-й артиллерийской бригады, с которой участвовал в русско-японской войне. С марта по август 1905 года командовал 2-м дивизионом 29-й артиллерийской бригады, был награждён Золотым оружием «За храбрость».

С 25 августа 1905 состоял в распоряжении Главного артиллерийского управления. 1 октября 1906 был откомандирован из резерва ГАУ в 30-ю артиллерийскую бригаду с назначением командиром 2-го дивизиона бригады. В этой должности пробыл до 1911 года. 28 марта 1912 года назначен командиром 43-й артиллерийской бригады, с которой вступил в Первую мировую войну. С 12 мая 1916 по 22 апреля 1917 года исполнял должность инспектора артиллерии 30-го армейского корпуса.

В сентябре 1918 года был взят заложником в Петрограде, однако был освобождён и служил в РККА. Время его кончины не установлено.

Награды

• Орден Святого Станислава 2-й ст. (1895);
• Орден Святой Анны 2-й ст. с мечами (1904);
• Золотое оружие «За храбрость» (ВП 12.03.1906);
• Орден Святого Владимира 3-й ст. (1909);
• Орден Святого Станислава 1-й ст. (1913).

Ссылки

• [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=1118 Ватаци, Владимир Александрович] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»
• [regiment.ru/bio/V/333.htm Биография на сайте «Русская императорская армия»]

Отрывок, характеризующий Ватаци, Владимир Александрович

– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.