Вахау

Культурный ландшафт Вахау*
Wachau Cultural Landscape**
Всемирное наследие ЮНЕСКО
Тип	Природный
Критерии	ii, iv
Ссылка	[whc.unesco.org/en/list/970 970]
Регион***	Европа и Северная Америка
Включение	2000  (24 сессия)
* [whc.unesco.org/ru/list Название в официальном рус. списке] ** [whc.unesco.org/en/list Название в официальном англ. списке] *** [whc.unesco.org/en/list/?search=&search_by_country=&type=&media=&region=&order=region Регион по классификации ЮНЕСКО]

Вахау (нем. Wachau) — долина Дуная в Нижней Австрии между городами Мельк и Кремс, приблизительно в 80 км западнее Вены. Столпами экономики региона являются виноделие и выращивание фруктов, также как и туризм. Благодаря обилию памятников культуры и истории, а также уникальным традициям виноделия долина занесена с 2000 года в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Близ местечка Виллендорф в Вахау, посёлке коммуны Агсбах, была обнаружена палеолитическая статуэтка женской фигуры — Венера Виллендорфская.

Местоположение

Винодельческая долина Вахау протянулась на 30 км вдоль русла Дуная. Помимо Мелька и Кремса, в этой местности находятся города Шпиц, Дюрнштайн и село Вайсенкирхен.

Существующий ландшафт долины образован, с одной стороны, Дунаем и близкими к его берегам, климатически благоприятными областями, а с другой — приграничными холмами лесного массива Дункельштайнвальд (высотой свыше 900 м).

Умеренный климат способствовал развитию в долине виноделия и выращиванию фруктов. Частые летом солнечные дни с прохладными ночами придают большое значение производимому в долине вину. Среди фруктов наибольшее значение имеют выращиваемые в Вахау абрикосы.

История

До середины XII века Вахау находилась во власти баронов Кюнрингов, которые владели замками Аггштайн (южнее Дуная) и Дюрнштайн (севернее Дуная) и слыли в округе грабителями судов. Замки Кюнрингов находились на вершинах труднодоступных холмов по берегам Дуная. При этом судна, проплывающие по Дунаю, подвергались нападениям Кюнрингов. После смерти последнего представителя рода его крепости превратились в руины, которые можно посетить и сегодня.

Со временем правления Бабенбергов связана легенда заточения в Дюрнштайне английского короля Ричарда Львиное Сердце. Правдивость этой легенды, однако, невелика, Ричард, как доказано историками, был заточен в Вене.

Традиции виноделия в области Вахау восходят ко временам древних римлян. В XVI-XVIII вв. крупнейшими землевладельцами были католические монастыри, которые также были крупнейшими в Австрии центрами виноделия. Некоторый урон виноградникам нанесли нашествия турок. Сохранившаяся церковь Святого Михаила использовалась в качестве укрепления против турецкой армии.

В конце XIX века благодаря пейзажам столичных живописцев долина приобретает у жителей Вены известность как место отдыха. Второй пик развития туризма приходится на период после Второй мировой войны.

Угрозы

В начале 1970-х правительство озвучило планы соорудить в долине гидроэнергетическую станцию в целях увеличения производимых объёмов электроэнергии и улучшения водного сообщения. Однако этим планам помешали протесты живущего в Вахау населения, и в 1982 году проект был окончательно отклонён. В 2006 году рукава Дуная, призванные ранее служить ГЭС, были снова направлены в Дунай.

В настоящее время в долине существует рабочая группа, занимающаяся вопросами борьбы против постройки в регионе ГЭС. Группа координируется из своего офиса в Шпитце и представляет интересы 13 общин долины, а также целого ряда неправительственных организаций и прочих спонсоров и друзей региона.

• Wachau east.jpg

  Вид на восточную долину Вахау

• Benediktinerstift Melk, Luftbild.JPG

  Монастырь в Мельке

• Duernstein wachau-1.jpg

  Церковь в Дюрнштайне

• Wachau west of Aggstein.JPG

  Вахау западнее руин крепости Аггштайн

Отражение в культуре

Песня с рефреном «Пробудись, немецкое Вахау!» (Wach auf, deutsche Wachau!) поэта Х. Хегера и композитора Г. Штрекера была написана в 1938 г. в честь аншлюса (присоединения Австрии к нацистской Германии).

Персоналии

• Рабенер, Готлиб Вильгельм (1714-1771) — немецкий писатель-сатирик.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Вахау
• [www.wachau.at Долина Вахау на портале www.wachau.at]

Отрывок, характеризующий Вахау

– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.


Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.