Вахенбург

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
замок
Вахенбург
Wachenburg
Страна Германия
Город Вайнхайм
Архитектурный стиль неороманский стиль
Автор проекта Артур Винкооп (Arthur Wienkoop)
Строительство 19071913 годы
Сайт [www.foerderverein-wachenburg.de/index2.html Официальный сайт]
Координаты: 49°32′57″ с. ш. 8°41′08″ в. д. / 49.54917° с. ш. 8.68556° в. д. / 49.54917; 8.68556 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=49.54917&mlon=8.68556&zoom=17 (O)] (Я)

Вахенбург — дом студенческих корпораций Германии на горе Вахенберг над городом Вайнхайм в немецкой федеральной земле Баден-Вюртемберг. Построен в начале XX в. в виде романского замка по заказу Вайнхаймского объединения взрослых членов немецких студенческих корпораций (нем. Weinheimer Senioren-Convent).



Исторический очерк

В конце XIX в., на общем фоне подъёма национальных чувств, первоначально возникла идея возведения памятника погибшим в Франко-прусской войне 1870—1871 гг. членам Объединения корпораций. Впоследствии последовало также предложение о создании места для проведения ежегодных собраний Объединения. Для реализации проекта в 1896 г. была выбрана руина замка Виндек; однако незадолго до начала работ баденский герцог продал Виндек графу фон Беркхайм, который запретил всякое новое строительство.

Тогда выбор пал на соседнюю гору Вахенберг, на которой — по согласованию с бургомистром Вайнхайма — предполагалось построить смотровую башню и защищающую от непогоды хижину. В результате переговоров между Объединением студенческих корпораций, Вайнхаймом и общиной Лёйтерсхаухен (сегодня — часть общины Хиршберг (Бергштрассе)) был заключён договор аренды сроком на 99 лет, с возможностью пролонгации на следующие 99 лет.

В 1906 г., после проведения конкурса, был выбран проект Артура Винкоопа, предложившего возведение здания в несколько этапов. В начале 1907 г. было получено разрешение на строительные работы, и 16 мая 1907 г. был установлен закладной камень для будущих зала славы и площади для проведения торжественных мероприятий. Освящение бергфрида состоялось 31 мая 1908 г. С завершением работ в главном здании (палас) в мае 1913 г. Вахенбург был сдан в эксплуатацию; так называемый Лисий подвал (нем.Fuchskeller; своего рода игра слов, так как «фукс» обозначает также новичка в корпорации), однако, остался незавершённым.

В 1928 г. в Вахенбурге было проведено электричество, и в период с 1929 по 1934 гг. построена подъездная дорога.

После роспуска Объединения в 1938 г. и вплоть до возобновления его деятельности в 1950 г., Вахенбург находился в собственности города Вайнхайм.

В 1949 г. в Вахенбурге был основан Союз европейской молодёжи (сегодня — Молодые европейские федералисты, молодёжная организация Союза европейских федералистов). В послевоенной Германии проект европейской федерализации считался одной из возможностей более справедливого политического устройства; и Союз европейской молодёжи пытался посредством ярких акций привлечь внимание к теме, и с другой стороны — дистанцироваться от материнской организации.

В 1963 г. по планам Вильгельма Готсаунера (нем. Wilhelm Gottsauner) был расширен Зал славы, размещающий памятные доски с именами погибших в обоих мировых войнах.

В 1965 г. Объединение членов студенческих корпораций выкупило Вахенбург у общины Лёйтерсхаузен в собственность (Вайнхайм вышел из договора уже в 1956 г).

Современное использование

Вахенбург и по сей день используется для проведения ежегодных собраний Объединения членов студенческих корпораций, проходящих в дни празднования Вознесения. Главное здание, как правило, открыто только для членов Объединения; для общественности несколько раз в году организуются экскурсии. Замковый двор, ресторан и смотровая башня доступны для свободного посещения.

Напишите отзыв о статье "Вахенбург"

Литература

Thomas Biller: Burgen und Schlösser im Odenwald. Ein Führer zu Geschichte und Architektur. Schnell und Steiner, Regensburg 2005, ISBN 3-7954-1711-2, S. 81f.

Отрывок, характеризующий Вахенбург

Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.