Вацземниек, Лаймонис Мартынович

Лаймон Вацземниек
лат. Laimonis Vāczemnieks
Дата рождения:	5 апреля 1929(1929-04-05)
Место рождения:	Рига Латвия
Дата смерти:	18 декабря 1998(1998-12-18) (69 лет)
Гражданство:	→
Годы творчества:	1953-1998
Язык произведений:	латышский

Лаймон (Лаймонис) Мартынович Вацземниек (Вацземниекс) (лат. Laimonis Vāczemnieks; 5 апреля 1929, Рига — 18 декабря 1998) — латышский и советский поэт, писатель, киносценарист.

Биография

Сын рабочего. Член КПСС с 1959. Жил и работал в Риге.

Творчество

Первые стихи поэта были напечатана в 1953 году. Автор сборников стихов «Янтарная капля» («Dzintarlāse», 1957), «Глубокая зима» («Dziļā ziema», 1962), «Эхо» («Atbalss», 1970) и др. Лейтмотивы его лирической поэзии — родина, её природа, красота человеческих отношений.

Л. Вацземниек — автор целого ряда книг для детей и юношества. Ему принадлежит несколько киносценариев.

Произведения автора переводились на русский и другие языки СССР.

Избранные произведения

Проза

• Siltās rokas (1961)
• Mēnestiņa pirmais ceļojums (1961)
• Ищите маму (1963)
• Первое путешествие Лунника (1965)
• Kad apses tvīkst (1966)
• Atbalss (1970)
• Ливсалские мальчишки (1971, о становлении пионерской организации в школе в первые послевоенные годы))
• Теплый ломоть, Рига (1971)
• Veco vraku noslēpums (1973)
• Тайна Корабельного кладбища (1981, приключенческая повесть об отважных подростках-следопытах, разоблачивших предателя)
• Отклик (1989)
• Пела пчёлка о том, что и я (1988)

Киносценарии

• Мальчишки острова Ливов (1969)
• Подарок одинокой женщине (1973)
• Коронный номер (1987)

Ссылки

• Laimonis Vaczemnieks (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/ke1/ke1-8921.htm Краткая литературная энциклопедия.]

Отрывок, характеризующий Вацземниек, Лаймонис Мартынович

– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.