Воровский, Вацлав Вацлавович

Вацлав Воровский
Wacław Worowski
Место рождения:	Москва
Место смерти:	Лозанна

Запрос «Воровский» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

Ва́цлав Ва́цлавович Воро́вский (польск. Wacław Worowski, псевдонимы: П. Орло́вский, Шварц, Жозефи́на, Фавн и др.; 15 (27) октября 1871 года, Москва — 10 мая 1923 года, Лозанна) — русcкий революционер, публицист и литературный критик. Один из первых советских дипломатов. Убит бывшим белогвардейским офицером, швейцарским гражданином М. Конради.

Биография

Родился в дворянской семье обрусевших поляков, очень рано потерял отца. Образование получил в средней школе при лютеранской церкви. В школе писал антиправительственные стихи, выступал с речами на нелегальных собраниях учащихся. В 1890 году поступил на физико-математический факультет МГУ, через год перешёл в Императорское Московское техническое училище, где учился с 1891 по 1897 год. Член студенческого кружка польского землячества.

В революционном движении с 1894 года. В 1895 году женился на Ю. А. Толочко. По случаю коронации высылался в Вологду. В 1897 году был арестован и в 1899 году был выслан в Вятскую губернию. После ссылки жил в эмиграции в Женеве. Примкнул к большевикам, стал сотрудником газеты «Искра». В 1903 году тайно прибыл в Одессу для подпольной работы. Был связным между большевиками и польскими левыми. В 1905 году приехал из-за границы в Санкт-Петербург, сотрудничал в большевистских газетах и журналах, занимался закупкой оружия для боевых дружин. В 1906 году участвовал в работе IV съезда РСДРП в Стокгольме. После очередной ссылки жил в Москве. В 1915—1916 годах работал в Петрограде на заводе «Сименс-Шуккерт» (современный завод «Электросила»). Занимался литературной критикой и политическими фельетонами. Печатался под псевдонимами «Фавн», «Профан», П.Орловский и др. Впоследствии фельетоны Воровского были собраны отдельным сборником в серии «Литературное наследие» (1960).

13 апреля (н.ст.) 1917 года вошёл наряду с Ганецким и Радеком в состав Заграничного бюро ЦК РСДРП(б) в Стокгольме, сформированного по предложению Ленина (последний находился в городе проездом в Россию). После прихода большевиков к власти — полпред в Скандинавии; в 1919 году (в связи с объявленной Антантой блокадой Советской России) возвратился в Россию. После отъезда Воровского из Швеции на счетах советского представительства в местных банках находилось около 10 млн крон, а на личном счете Воровского — почти 1,8 млн крон. Кроме того, он открыл другие счета в европейских банках под вымышленными именами. Все это предназначалось для поддержки международного рабочего движения.

В 1919 году Воровский вернулся в Россию. Занимал пост заведующего Государственным издательством, являлся одним из инициаторов гонений на Российскую православную церковь.

С 1921 года — полпред и торгпред в Италии. В 1922 году принимал участие в Генуэзской конференции. В 1923 году назначен в состав советской делегации на Лозаннской конференции и выехал в Лозанну (Швейцария). 10 мая был убит в ресторане отеля «Сесиль» в Лозанне бывшим белогвардейским офицером, швейцарским гражданином Морисом Конради, потерявшим родных во время революции в России. Застрелив Воровского и ранив двух его помощников, Конради отдал револьвер метрдотелю со словами: «Я сделал доброе дело — русские большевики погубили всю Европу… Это пойдёт на пользу всему миру». Конради и его сообщник Аркадий Полунин были оправданы большинством в девять против пяти голосов присяжных после того, как более 70 свидетелей рассказали суду о большевистских преступлениях: суд счёл убийство Воровского справедливым актом. Дипломатические отношения между СССР и Швейцарией были разорваны. Освещавший процесс русский эмигрантский писатель М. П. Арцыбашев писал в этой связи:

Воровский был убит не как идейный коммунист, а как палач… Убит как агент мировых поджигателей и отравителей, всему миру готовящих участь несчастной России

— Михаил Шишкин. [magazines.russ.ru/inostran/1998/9/shishkin.html Уроки швейцарского]// «Иностранная литература», 1998, №9.

Похоронен на Красной площади в Москве вместе с супругой, скончавшейся от нервного потрясения после убийства.

В 1961 году учреждена премия им. В.Воровского за лучшую работу года в области международной журналистики.

Адреса в Санкт-Петербурге

1905 год — доходный дом П. И. Лихачёва — Невский проспект, 66.

Увековечение памяти

Именем Воровского при советской власти был назван ряд населённых пунктов и улиц в десятках городов СССР. Среди значимых переименований: с 1923 года в улицу Воровского был переименован киевский Крещатик, носивший это имя до 1937 года.

В Москве 11 мая 1924 года во дворе бывшего доходного дома Первого Российского страхового общества установлен бронзовый памятник В. В. Воровскому, сооружённый по проекту скульптора М. И. Каца (установлен на этом месте в годовщину гибели В. В. Воровского). В связи с установкой памятника и сносом находившейся на углу Кузнецкого Моста и Большой Лубянки Введенской церкви, освободившееся место получило название площади Воровского.

В честь Воровского названы: пограничный сторожевой корабль проекта 1135, береговой охраны ФСБ, находящийся в в/ч 2376 в городе Петропавловск-Камчатский, а также речной пассажирский теплоход дальнего следования проекта 26-37 (списан в 1999 году).

Образ в искусстве

Гибели В. В. Воровского посвящены стихотворение Владимира Маяковского «Воровский» (1923 год).

О последних днях жизни снят художественный фильм «Убит при исполнении» (1977 год).

Памятник Воровскому в Москве фигурирует в автобиографическом романе Ю. Коринца «Привет от Вернера», сам Воровский также является одним из персонажей романа

Литература

• Воровский В. Русская интеллигенция и литература. Харьков, 1923.
• Воровский В. Литературные очерки. М., 1923.
• Воровский В. Литературно-критические статьи / Подготовка текста, вступ. ст. и примеч. И. В. Сергиевского. — М.: Гослитиздат, 1948. — 255 с.: портр.
• Воровский В. Литературная критика. М.: Художественная литература, 1971. — 572 с.
• Пияшев Н. Ф. Воровский — М.: Мол. гвардия, 1959. — 301 с.: и, п.
• Вопросы марксистско-ленинской эстетики [: сборник статей] / Под ред. проф. М. Ф. Овсянникова. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1964. — 245 с.
• Прокофьев В. Л. А в России уже весна…: Повесть о Вацлаве Воровском. — М.: Политиздат, 1974. — 463 с., ил. («Пламенные революционеры»)
• Москва. Энциклопедия / Глав. ред. А. Л. Нарочницкий. — М.: Советская энциклопедия, 1980. — 688 с., ил.
• Абрамов Алексей. У Кремлёвской стены. — М., Политиздат, 1988. ISBN 5-250-00071-1

Ссылки

• [www.hrono.ru/biograf/vorovski.html Воровский, Вацлав Вацлавович]. На сайте «Хронос».
• [www.peoples.ru/state/ambassador/vorovskiy/index2.html peoples.ru: Вацлав Воровский. Биография]
• [az.lib.ru/w/worowskij_w_w/ Сочинения Воровского на сайте Lib.ru: Классика]

Отрывок, характеризующий Воровский, Вацлав Вацлавович

– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.


Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.


Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.
И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей.
Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску.



Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – есть одно из самых поучительных явлений истории.
Все историки согласны в том, что внешняя деятельность государств и народов, в их столкновениях между собой, выражается войнами; что непосредственно, вследствие больших или меньших успехов военных, увеличивается или уменьшается политическая сила государств и народов.
Как ни странны исторические описания того, как какой нибудь король или император, поссорившись с другим императором или королем, собрал войско, сразился с войском врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяч человек и вследствие того покорил государство и целый народ в несколько миллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одной сотой всех сил народа, заставило покориться народ, – все факты истории (насколько она нам известна) подтверждают справедливость того, что большие или меньшие успехи войска одного народа против войска другого народа суть причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов. Войско одержало победу, и тотчас же увеличились права победившего народа в ущерб побежденному. Войско понесло поражение, и тотчас же по степени поражения народ лишается прав, а при совершенном поражении своего войска совершенно покоряется.
Так было (по истории) с древнейших времен и до настоящего времени. Все войны Наполеона служат подтверждением этого правила. По степени поражения австрийских войск – Австрия лишается своих прав, и увеличиваются права и силы Франции. Победа французов под Иеной и Ауерштетом уничтожает самостоятельное существование Пруссии.