Вацлав III

Вацлав III чеш. Václav<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Король Венгрии
1301 — 6 декабря 1305
(под именем Ласло V)
Коронация:	27 августа 1301, Секешфехервар
Предшественник:	Андраш III
Преемник:	Бела V (Оттон Баварский)
Король Чехии
21 июня 1305 — 4 августа 1306
Предшественник:	Вацлав II
Преемник:	Генрих Хорутанский
Король Польши
1305 — 1306
(под именем Вацлав II)
Предшественник:	Вацлав II
Преемник:	Владислав I Локетек
Рождение:	6 октября 1289(1289-10-06)
Смерть:	4 августа 1306(1306-08-04) (16 лет) Оломоуц, Моравия
Место погребения:	Збраславский монастырь, Чехия
Род:	Пржемысловичи
Отец:	Вацлав II Чешский
Мать:	Юдита Габсбург
Супруга:	Виола Цешинская
Дети:	Елизавета

Вацлав III (чеш. Václav, венг. Vencel, польск. Wacław), (6 октября 1289 — 4 августа 1306, Оломоуц, Моравия) — король Венгрии с 1301 по 6 декабря 1305 (коронация 27 августа 1301 в Секешфехерваре, под именем Ласло V), король Чехии с 21 июня 1305 (под именем Вацлава III), король Польши c 21 июня 1305 (под именем Вацлава II).

Происхождение

Вацлав III был сыном Вацлава II, короля Чехии и Польши, и Юдиты, дочери императора Рудольфа I Габсбурга. Его сестра-близнец Агнесса умерла в раннем возрасте. Вацлав III — последний мужчина из главной ветви рода Пржемысловичей.

Король Венгрии

12 февраля 1298 года в Вене Вацлав был обручен с единственной дочерью венгерского короля Андраша III Елизаветой. Сам Андраш III погиб в 1301 году, так и не оставив наследника. Род Арпадов пресекся.

Необходимо было найти нового монарха, в котором текла бы кровь Арпадов. Венгерские магнаты не желали принять кандидатуру Карла Роберта Анжуйского и искали другой вариант. Учитывая, что Вацлав III был внуком Кунигунды Славонской и женихом осиротевшей Елизаветы, он стал главным кандидатов на венгерский трон.

Несмотря на противодействие королевского совета, король Вацлав II начал продвигать кандидатуру сына и подкупил ряд крупных венгерских магнатов. 27 августа 1301 года 12-летний Вацлав III, после долгих переговоров, был коронован королём Венгрии под именем Ласло V.

В тот момент Венгрия фактически представляла собой несколько полунезависимых княжеств, и королём его признали только правители земель, на территории Словакии (Матуш Чак и Аба) и Бургенланда, а также столица королевства город Буда.

Уже в сентябре 1301 года в Буде появился папский легат Николай Боккасини (будущий папа Римский Бенедикт XI), представлявший интересы Карла Роберта и отстаивавший позицию, что только папская курия имеет право решать, кто получит венгерскую корону. Оппозиция в королевствах Польше и Венгрии против Пржемысловичей нарастала. Король Германии Альбрехт I Габсбург выступил на стороне Анжуйской династии и римского папы, хотя Вацлав II в своё время помог ему получить корону. Вацлав II тщетно пытался получить военную поддержку французского короля Филиппа IV Красивого, который также имел хорошие отношения с Папой Римским. 31 мая 1303 года папа Бонифаций VIII прислал Вацлаву II письмо, в котором потребовала, чтобы чешский король передал венгерскую корону Альбрехту I, а также передал серебряные рудники в городе Кутна-Гора и уплатил папской курии штраф в размере 80 000 талантов серебра. Вацлав II ответил отказом.

В 1303 году словацкие магнаты Аба и Чак решили перейти на сторону Карла Роберта Анжуйского. Юный Вацлав в конечном итоге оказался осажден в Буде и вызвал на помощь своего отца. Прибыв из Праги с большой армией, отец взял твёрдый контроль над Будой, но, оценив ситуацию на месте, он забрал сына и корону и вернулся в Чехию.

После смерти отца Вацлав решил отказался от венгерской короны в пользу Оттона III, герцога Нижней Баварии, (6 декабря 1305). В 1307 году Оттон попал в плен и в 1308 году отрёкся от короны в пользу Карла Роберта.

Самостоятельное правление

В 1305 году Вацлав II умер, и 15-летний Вацлав III унаследовал чешскую и польскую корону. Однако на эти короны сразу нашлись претенденты — Альбрехт I Габсбург и Владислав I Локетек.

Молодой король разорвал помолвку с Елизаветой в октябре 1305, якобы четыре дня спустя после того, как женился на Виоле Тешинской. Это было неравный брак, основания его заключения неясны. Хотя более поздние летописцы пишут, что Вацлав был очарован красотой Виолы, причина брака, вероятно, заключалась и в том, что Тешинское княжество занимало стратегическое положение на пути из Праги в Краков. Елизавета находилась в это время в Вене под контролем Габсбургов.

Вацлав III заключил мир с Альбрехтом I, которому уступил часть территории (Эгерланд, Плисен и Мейсен), но получил свободу рук в отстаивании польской короны. Весной 1306 года Владислав Локетек вернулся из изгнания и во главе венгерских войск занял Королевский замок в Кракове. 26 января 1306 года было заключено перемирие между Владиславом и Вацлавом «до Святого Михаила» то есть до 29 сентября того же года.

Молодой король в конце июня 1306 года начал собирать деньги на формирование армии. Через некоторое время он выехал из Праги и в начале августа прибыл в Оломоуц. Здесь 4 августа 1306 года в бывшем доме благочиния он был убит неизвестным убийцей тремя ударами ножа в грудь.

Современники не слишком высоко его ценили. Хронисты упоминали о тяге Вацлава к вину и расточительности. Современные историки, однако, отмечают, что его короткое правление было вполне разумным и могло укрепить чешское государство. Тем не менее репутация пьяницы и бездельника за Вацлавом III сохраняется.

Смерть

Обстоятельства убийства Вацлава III по сей день остаются невыясненными. Историки считают, что его убийцей, скорее всего, был некий Конрад Ботенштейн, но это мнение оспаривается другими исследователями. Конрад Ботенштейн был замечен, когда выпрыгнул из окна дворца, держа окровавленный нож в руке. Снаружи он был пойман и немедленно убит, что не позволило его допросить. Вероятно, убийца подкупил охранников короля. Среди заказчиков убийства часто упоминаются Габсбурги и польский король Владислав I Локетек, которые извлекли пользу из смерти Вацлава III. Йозеф Земличка, однако, утверждает, что король был убит по заказу чешской знати, интриговавшей между собой у него за спиной.

Вацлав был похоронен в склепе собора Святого Вацлава в Оломоуце, а двадцать лет спустя его сестра Элишка передала его останки Збраславскому монастырю, где он был похоронен рядом с отцом, Вацлавом II.

Литература

• HÁDEK, Cyril. Konec Přemyslovců v Čechách. Praha : Akropolis, 2006. 208 s. ISBN 80-7304-067-0.
• ŽEMLIČKA, Josef. Přemyslovci. Jak žili, vládli, umírali. Praha : Nakladatelství Lidové noviny, 2005. 497 s. ISBN 80-7106-759-8.
• ŽEMLIČKA, Josef. Století posledních Přemyslovců. 2. vyd. Praha : Melantrich, 1998. 412 s. ISBN 80-7023-281-1.

Отрывок, характеризующий Вацлав III

На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.