Вацуро, Вадим Эразмович

Вадим Эразмович Вацуро
Дата рождения:	30 ноября 1935(1935-11-30)
Место рождения:	Ленинград
Дата смерти:	31 января 2000(2000-01-31) (64 года)
Место смерти:	Санкт-Петербург
Страна:	СССР СССР → Россия Россия
Научная сфера:	литературоведение
Место работы:	Пушкинский Дом
Учёная степень:	кандидат филологических наук
Альма-матер:	ЛГУ
Известен как:	литературовед, историк литературы
Награды и премии:

Вади́м Эра́змович Вацу́ро (30 ноября 1935, Ленинград — 31 января 2000, Петербург) — российский литературовед и историк литературы, кандидат филологических наук, сотрудник Пушкинского дома, автор трудов о русской литературе 1810—1840-х годов.

Биография

Отец — Вацуро Эразм Григорьевич (1907-1967) — физиолог, психолог, доктор биологических наук.

Творчество

Работал в Пушкинском доме в секторе пушкиноведения с 1963 года. Защитил кандидатскую диссертацию «Пушкин в общественно-литературном движении начала 1830-х годов» (1970). В дальнейшем Вацуро, академический авторитет которого был очень высок, по разным причинам неоднократно отказывался от защиты докторской диссертации, последний раз в 1994 году (планировалось защитить как докторскую диссертацию монографию «Лирика пушкинской поры. „Элегическая школа“»).

Среди основных работ — книга «Северные цветы: литературный альманах Дельвига — Пушкина», содержание которой шире названия: фактически она представляет собой очерк истории русской литературы, изданий и литературных течений 1824—1831 гг., написанная совместно с М. И. Гиллельсоном монография «Сквозь „умственные плотины“» о русской цензуре пушкинской поры, «С. Д. П.» о салоне Софьи Пономарёвой, с которым были связаны многие крупные поэты 1820-х, книга «Лирика пушкинской поры. „Элегическая школа“» (1994), создание которой в 1999 году было отмечено премией имени А. С. Пушкина РАН, сборник «Записки комментатора» (1994) о различных текстах и эпизодах пушкинской эпохи.

Вацуро много сил отдавал комментированию текстов, высоко ценя этот жанр: многие его комментарии, помимо новой фактографии, содержат важные концептуальные тезисы. Активно участвовал в словаре «Русские писатели 1800—1917».

В. Э. Вацуро держался в стороне от политических событий, исключением стала включённая в посмертный сборник статья «М. Горбачёв как феномен культуры»: опыт, «неожиданный для академического учёного, хотя и вполне соотносящийся с общим в начале 1990-х годов стремлением историков прошлого концептуально осмыслить текущий момент».

Посмертно вышли монография «Готический роман в России» (2002) и том «Избранных трудов» (2004).

Труды Вацуро отличает фактическая достоверность и хороший литературный стиль. Заметным было влияние яркой личности Вацуро на современников.

Похоронен на Комаровском кладбище.

Избранная библиография

Источник — [www.nlr.ru/poisk электронные каталоги РНБ]

• Вацуро В. Э. Избранные труды. — М.: Яз. славян. культуры, 2004. — 847 с. — (Классики отечественной филологии. Библиогр. тр. В. Э. Вацуро: С. 780-802). — ISBN 5-94457-179-9.
• Арзамас : [Лит. кружок в Петербурге, 1815-1818 гг.] : Сб. : В 2 кн. / Вступ. ст. В. Э. Вацуро. — М.: Худож. лит., 1994. — 10 000 экз. — ISBN 5-280-00488-X.
• А. С. Пушкин и книга : Сб / Сост., вступит. тексты, примеч.: В. Э. Вацуро. — М.: Книга, 1982. — 398 с. — 5000 экз.
• Вацуро В. Э. Готический роман в России. — М.: Новое лит. обозрение, 2002. — 542 с. — (Филологическое наследие). — 2000 экз. — ISBN 5-86793-112-9.
• Вацуро В. Э. [lib.pushkinskijdom.ru/LinkClick.aspx?fileticket=Qmil_ziLJqY%3d&tabid=10358 Записки комментатора]. — СПб.: Гуманит. агентство «Акад. проект», 1994. — 348 с. — 3600 экз. — ISBN 5-7331-0007-9.
• Вацуро В. Э. Лирика пушкинской пора : «Элегич. шк». — Л.: Наука, 1993. — 240 с. — 1840 экз. — ISBN 5-02-027991-9.
• Вацуро В. Э. Новонайденный автограф Пушкина : Заметки на рукописи книги П. А. Вяземского «Биографические и литературные записки о Денисе Ивановиче Фонвизине». — М.; Л., 1968.
• Вацуро В. Э. Пушкин в общественно-литературном движении начала 1830-х годов : автореф. дис. ... канд. филол. наук. — Л., 1970. — 20 с.
• Вацуро В. Э. С. Д. П. Из истории литературного быта пушкинской поры : (С. Д. Пономарёва и кружок «Сословие друзей просвещения»). — М.: Книга, 1989. — 415 с. — 75 000 экз. — ISBN 5-212-00112-9.
• Вацуро В. Э. «Северные цветы» : История альманаха Дельвига — Пушкина. — М.: Книга, 1978. — 287 с. — 10 000 экз.
• Вацуро В. Э., Гиллельсон М. И. Сквозь «умственные плотины» : Из истории книги и прессы пушкинской поры. — М.: Книга, 1972. — 319 с. — 7 000 экз. || Сквозь «умственные плотины» : Очерки о кн. и прессе пушкин. поры. — 2-е изд., доп. — М.: Книга, 1986. — 382 с. — 55 000 экз.
• Дельвиг А. А. Сочинения / Сост., вступ. ст., коммент.: В. Э. Вацуро. — Л.: Худож. лит., 1986. — 471 с. — 100 000 экз.
• Мануйлов В. А., Вацуро В. Э. и др. М. Ю. Лермонтов : Семинарий. — Л., 1980.
• Поэты 1820—1830-х годов : [Сб.] / Биогр. справки, подгот. текста, примеч.: В. Э. Вацуро. — Л.: Сов. писатель, 1972. — Т. 1. — 30 000 экз.
• Французская элегия XVIII—XIX веков в переводах поэтов пушкинской поры : [Сб.] / Вступит статьи и коммент.: В. Э. Вацуро, В. А. Мильчина. — М.: Радуга, 1989. — 687 с. — 26 000 экз. — ISBN 5-05-001529-4.

Награды

• Медаль Пушкина.

Литература

• В. Э. Вацуро. Материалы к биографии / Сост. Т. Ф. Селезнёва. — М.: Новое литературное обозрение, 2005. — (Филологическое наследие). — ISBN 5-86793-295-8.
• Майофис М. [magazines.russ.ru/nlo/2003/59/maiof.html Открытая филология В. Э. Вацуро] // НЛО. — 2003. — № 59.
• Рогов К. Ю., Лейбов Р. Г. [www.ruthenia.ru/document/172348.html [Некролог В. Э. Вацуро]]. RUTHENIA. Проверено 5 апреля 2012. [www.webcitation.org/67gixmr2n Архивировано из первоисточника 16 мая 2012].
• Новые безделки: Сборник статей к 60-летию В. Э. Вацуро / Ред. С. И. Панов. (Новое литературное обозрение. Научное приложение. Вып. VІ). М.: Новое литературное обозрение, 1995. 494 с.

Ссылки

• [litpamyatniki.ru/library/87 Страница] на сайте серии «Литературные памятники»

Отрывок, характеризующий Вацуро, Вадим Эразмович

Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.
Порядок какой то убивал его – Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.


От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб. За столбом была вырыта большая яма с свежевыкопанной землей, и около ямы и столба полукругом стояла большая толпа народа. Толпа состояла из малого числа русских и большого числа наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и французов в разнородных мундирах. Справа и слева столба стояли фронты французских войск в синих мундирах с красными эполетами, в штиблетах и киверах.
Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него – желание, чтобы поскорее сделалось что то страшное, что должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
Два человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный, мохнатый, мускулистый, с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет сорока пяти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик, очень красивый, с окладистой русой бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет восемнадцати, в халате.
Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
Чиновник француз в шарфе подошел к правой стороне шеренги преступников в прочел по русски и по французски приговор.
Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и, пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один все крестился, другой чесал спину и делал губами движение, подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.
Пьер хотел не смотреть и опять отвернулся; но опять как будто ужасный взрыв поразил его слух, и вместе с этими звуками он увидал дым, чью то кровь и бледные испуганные лица французов, опять что то делавших у столба, дрожащими руками толкая друг друга. Пьер, тяжело дыша, оглядывался вокруг себя, как будто спрашивая: что это такое? Тот же вопрос был и во всех взглядах, которые встречались со взглядом Пьера.
На всех лицах русских, на лицах французских солдат, офицеров, всех без исключения, он читал такой же испуг, ужас и борьбу, какие были в его сердце. «Да кто жо это делает наконец? Они все страдают так же, как и я. Кто же? Кто же?» – на секунду блеснуло в душе Пьера.
– Tirailleurs du 86 me, en avant! [Стрелки 86 го, вперед!] – прокричал кто то. Повели пятого, стоявшего рядом с Пьером, – одного. Пьер не понял того, что он спасен, что он и все остальные были приведены сюда только для присутствия при казни. Он со все возраставшим ужасом, не ощущая ни радости, ни успокоения, смотрел на то, что делалось. Пятый был фабричный в халате. Только что до него дотронулись, как он в ужасе отпрыгнул и схватился за Пьера (Пьер вздрогнул и оторвался от него). Фабричный не мог идти. Его тащили под мышки, и он что то кричал. Когда его подвели к столбу, он вдруг замолк. Он как будто вдруг что то понял. То ли он понял, что напрасно кричать, или то, что невозможно, чтобы его убили люди, но он стал у столба, ожидая повязки вместе с другими и, как подстреленный зверь, оглядываясь вокруг себя блестящими глазами.
Пьер уже не мог взять на себя отвернуться и закрыть глаза. Любопытство и волнение его и всей толпы при этом пятом убийстве дошло до высшей степени. Так же как и другие, этот пятый казался спокоен: он запахивал халат и почесывал одной босой ногой о другую.
Когда ему стали завязывать глаза, он поправил сам узел на затылке, который резал ему; потом, когда прислонили его к окровавленному столбу, он завалился назад, и, так как ему в этом положении было неловко, он поправился и, ровно поставив ноги, покойно прислонился. Пьер не сводил с него глаз, не упуская ни малейшего движения.
Должно быть, послышалась команда, должно быть, после команды раздались выстрелы восьми ружей. Но Пьер, сколько он ни старался вспомнить потом, не слыхал ни малейшего звука от выстрелов. Он видел только, как почему то вдруг опустился на веревках фабричный, как показалась кровь в двух местах и как самые веревки, от тяжести повисшего тела, распустились и фабричный, неестественно опустив голову и подвернув ногу, сел. Пьер подбежал к столбу. Никто не удерживал его. Вокруг фабричного что то делали испуганные, бледные люди. У одного старого усатого француза тряслась нижняя челюсть, когда он отвязывал веревки. Тело спустилось. Солдаты неловко и торопливо потащили его за столб и стали сталкивать в яму.
Все, очевидно, несомненно знали, что они были преступники, которым надо было скорее скрыть следы своего преступления.
Пьер заглянул в яму и увидел, что фабричный лежал там коленами кверху, близко к голове, одно плечо выше другого. И это плечо судорожно, равномерно опускалось и поднималось. Но уже лопатины земли сыпались на все тело. Один из солдат сердито, злобно и болезненно крикнул на Пьера, чтобы он вернулся. Но Пьер не понял его и стоял у столба, и никто не отгонял его.
Когда уже яма была вся засыпана, послышалась команда. Пьера отвели на его место, и французские войска, стоявшие фронтами по обеим сторонам столба, сделали полуоборот и стали проходить мерным шагом мимо столба. Двадцать четыре человека стрелков с разряженными ружьями, стоявшие в середине круга, примыкали бегом к своим местам, в то время как роты проходили мимо них.