Вашингтон-стрит — Сентрал-авеню и Джефферсон-стрит — Первая авеню (станция скоростного трамвая, Финикс)
Поделись знанием:
К:Википедия:Страницы на КУ (тип: не указан)
К:Википедия:Страницы на КПМ (тип: не указан)
Вашингтон-стрит — Сентрал-авеню и Джефферсон-стрит — Первая авеню (станция скоростного трамвая, Финикс)Вашингтон-стрит — Сентрал-авеню и Джефферсон-стрит — Первая авеню (станция скоростного трамвая, Финикс)
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
 |
Эта статья предлагается к удалению. Пояснение причин и соответствующее обсуждение вы можете найти на странице Википедия:К удалению/7 июня 2016.
Пока процесс обсуждения не завершён, статью можно попытаться улучшить, однако следует воздерживаться от переименований или немотивированного удаления содержания, подробнее см. руководство к дальнейшему действию. Не снимайте пометку о выставлении на удаление до окончания обсуждения. Последнее изменение сделано участником GAndy (вклад, журналы) в 15:21 UTC (4142754 минуты назад). Администраторам: ссылки сюда, история, журналы, удалить. |
 |
Эту страницу предлагается переименовать в Даунтаун (станция трамвая). Пояснение причин и обсуждение — на странице Википедия:К переименованию/3 октября 2015.
Возможно, её текущее название не соответствует нормам современного русского языка и/или правилам именования статей Википедии. Не снимайте пометку о выставлении на переименование до окончания обсуждения. Переименовать в предложенное название, снять этот шаблон |
«Даунтаун / Ратуша» Downtown Phoenix / City Hall | |
| Скоростной трамвай Финикса | |
 Платформа северного направления в день открытия (27 декабря 2008) | |
| Дата открытия: |
27 декабря 2008 |
|---|---|
| Тип: |
наземная |
| Количество платформ: |
2 |
| Тип платформ: |
2 боковые |
| Форма платформ: |
прямая |
| Длина платформ, м.: |
90 |
| Ширина платформ, м.: |
5 |
| Выход к улицам: |
Сентрал-авеню, Первая авеню, Вашингтон-стрит, Джефферсон-стрит |
| Наземный транспорт: | |
| Время открытия: |
4:05 |
| Время закрытия: |
0:45 |
Вашингтон-стрит — Сентрал-авеню и Джефферсон-стрит — Первая авеню (также известная как Даунтаун / Ратуша) — станция скоростного трамвая, располагающаяся в Финиксе (Аризона, США). Является 16-й остановкой трамвая в западном направлении и 13-й — в восточном (на начальном участке в 32 км). Станция разделена на две платформы: северная — Вашингтон-стрит — Сентрал-авеню, южная — Джефферсон-стрит — Первая авеню, находящаяся в 800 футах от северной.
Пассажиропоток
| Год | Вход | Выход | ДСК входов | ДСК выходов |
|---|---|---|---|---|
| 2009 | 444 401 | 488 520 | 1 750 | 1 923 |
| 2010 | 452 638 | 453 667 | 1 789 | 1 793 |
Достопримечательности
- Ратуша Финикса
- Театр «Орфей»
- Театр «Додж»
- [www.wellsfargohistory.com/museums/museum_phoenix.html Музей истории Wells Fargo]
- Музей финикийской полиции
- Комплекс Верховного суда
- Открытый каток (к юго-западу от Вашингтон-стрит — Сентрал-авеню). Открыт только зимой.
| Предыдущая станция | «Даунтаун / Ратуша» | Следующая станция |
|---|---|---|
| Кампус УША в Даунтауне в сторону станции Кристаун / Бетани-Хоум-роуд |
Скоростной трамвай Финикса |
Выставочный центр / Стадион в сторону станции Добсон |
Напишите отзыв о статье "Вашингтон-стрит — Сентрал-авеню и Джефферсон-стрит — Первая авеню (станция скоростного трамвая, Финикс)"
Примечания
Координаты: 33°26′53″ с. ш. 112°04′28″ з. д. / 33.4482639° с. ш. 112.0745833° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=33.4482639&mlon=-112.0745833&zoom=14 (O)] (Я)
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Вашингтон-стрит — Сентрал-авеню и Джефферсон-стрит — Первая авеню (станция скоростного трамвая, Финикс)
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
