Ващенко, Александр Владимирович

Александр Владимирович Ващенко
Дата рождения:	30 ноября 1947(1947-11-30)
Место рождения:	Москва, РСФСР, СССР
Дата смерти:	11 июня 2013(2013-06-11) (65 лет)
Место смерти:	Москва, Россия
Страна:	СССР СССР→Россия Россия
Научная сфера:	филология, культурология
Место работы:	Факультет иностранных языков и регионоведения МГУ
Учёная степень:	доктор филологических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова
Известен как:	филолог, прозаик, переводчик

Александр Владимирович Ващенко (30 ноября 1947, Москва — 11 июня 2013, там же) — российский филолог, писатель, переводчик, специалист в области мифов народов мира, в особенности — мифов американских индейцев. Доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой сравнительного изучения национальных литератур и культур и отделением культурологии факультета иностранных языков и регионоведения МГУ им. М. В. Ломоносова.

Биография

В 1971 окончил филологический факультет МГУ, затем — аспирантуру при кафедре зарубежной литературы. В 1975 защитил кандидатскую диссертацию, а в 1993 — докторскую диссертацию (в ИМЛИ РАН) по двум специальностям — фольклористика и литература стран Западной Европы, Америки и Австралии.

В 1977—1995 работал в Институте мировой литературы им. А. М. Горького АН СССР, преподавал в вузах Москвы, в том числе на факультете журналистики МГУ, а также за рубежом (в США и Канаде). С 1995 работает на факультете иностранных языков Московского государственного университета; в 1997 избран на должность профессора по кафедре сравнительного изучения национальных литератур и культур факультета иностранных языков и регионоведения, с 2001 — исполняющий обязанности заведующего кафедрой; с 2002 — заведующий кафедрой; с 2009 — заведующий отделением культурологии на факультете иностранных языков и регионоведения, созданном на базе кафедры.

Читал лекционные курсы: «Шедевры мировой литературы» (с 2002 — «История зарубежной литературы», для всех отделений), «Введение в искусство» (на английском языке), «Литература и культура региона (США)» и «Литература и культура региона (Канада)», а также спецкурсы «Художественные вершины ХХ века» и «Сравнительная мифология в культуре и цивилизации»; вел спецсеминары «Традиция и новаторство в литературе ХХ века», «Русский мир в контексте мировых цивилизаций», а также занятия на подготовительных курсах. По курсам «Шедевры мировой литературы» и «Сравнительная мифология и культура» им написаны и опубликованы учебные программы.

А. В. Ващенко скончался в пятидесятой больнице в Москве на 66-м году жизни после тяжелой болезни.

Научная деятельность

Участник российских и международных конференций по проблемам литературоведения, компаративистики, американистики и культурологии. Область научных интересов — американистика, канадистика, индеанистика, этнические литературы и регионоведение США, традиционные культуры, проблемы взаимодействия литературы и фольклора, компаративистика. Является зачинателем отечественной филологической индеанистики, способствовал созданию школы специалистов в этой области.

Автор свыше 150 научных работ, в том числе трёх монографий, статей и глав в коллективных трудах как в России, так и за рубежом. В течение многих лет участвовал в подготовке академической «Истории литературы США» (издано 5 томов; ИМЛИ РАН). Составил несколько антологий, написал главы в учебниках и научных пособиях для школ и вузов страны.

Подготовил 20 кандидатов наук. Проводил аспирантские занятия по специальности «Культурология», являлся членом комиссии по приёму вступительных экзаменов в аспирантуру и экзаменов кандидатского минимума по специальности. Член диссертационного совета факультета по специальности «История и теория культуры».

Член Союза Писателей России (секция перевода); ему принадлежит свыше 100 печатных листов переводной документальной и художественной литературы (проза и поэзия) — произведения американских и индейских, канадских писателей, в том числе Н. Скотта Момадэя, Э. Полин Джонсон, Юджина Мэнлава Родса, Уилла Генри, Р. Пенн Уоррена, Рудольфо Анайи, Мориса Кенни, Хэмлина Гарленда и других.

Избранные труды

• Ващенко А. В. Америка в споре с Америкой : (Этнич. лит. США). — М.: Знание, 1988. — 63 с. — (Новое в жизни, науке, технике. Литература; 3/1988). — 59 503 экз.
• Ващенко А. В. Историко-эпический фольклор североамериканских индейцев. Типология и поэтика : Автореф. дис. … д-ра филол. наук. — М., 1993. — 37 с.
• Ващенко А. В. Историко-эпический фольклор северо-американских индейцев : Типология и поэтика / Отв. ред.: В. М. Гацак. — М.: Наука, 1989. — 238 с. — 1 100 экз. — ISBN 5-02-011406-5.
• Ващенко А. В. Характерные особенности литературы индейцев США (60-е – 70-е гг. XX в.): Автореф. дис. … канд. филол. наук. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1975. — 25 с.
• Ващенко А. В., Ерофеев В. В., Зверев А. М. и соавт. Лики массовой литературы США. — М.: Наука, 1991. — 334 с. — 1 900 экз. — ISBN 5-02-011460-X.
• Дайте мне стать свободным человеком : Докум. история инд. сопротивления : [Сборник] = Let me be a free man (Minneapolis, 1975) / [Общ. ред. А. В. Ващенко].. — М.: Прогресс, 1984. — 207 с. — (Голоса американских индейцев). — 100 000 экз.
• Индейцы Северной Америки = North American Indians: [сборник] / Предс. ред. совета: А. В. Ващенко. — М.: Библиотека Nш27 ЦАО, 2003. — 169 с. — 200 экз. — ISBN 5-93975-113-X.
• Момадэй Н. С., Ниатум Д., Уэлч Д., Визенор Д., Ортис С., Силко Л., Янгбиэр Р., Сторм Х., Санчес Т., Делория В., Калачо Нуньес Ва-Ва. «Я связан добром с землёй» : Из соврем. лит. индейцев США : Сборник : Пер. с англ. / Сост., авт. вступ. ст. и коммент. А. Ващенко. — М.: Радуга, 1983. — 276 с. — 10 000 экз.
• О сути жизни : Индейс. и эскимос. автобиогр. : [Перевод / Сост. и авт. предисл. А. В. Ващенко; Коммент. А. Ващенко, А. Знаменского]. — Якутск: Кн. изд-во, 1989. — 363 с. — (Под полярными созвездиями. Содерж.: История жизни Чёрного Ястреба, расказанная им самим; Говорит Чёрный Лось; Я, Нулигак.). — 100 000 экз.
• Покуда растут травы... : Антология мифов, традиц. и современ. поэзии, легенд индейцев и экскимосов США и Канады : [Переводы / Сост. и авт. вступ. ст. А. В. Ващенко]. — Якутск: Кн. изд-во, 1988. — 399 с. — (Под полярными созвездиями). — 100 000 экз.
• Призраки бизонов : Амер. писатели о Дальнем Западе : [Пер. с англ. / Сост. и предисл. А. Ващенко]. — М.: Правда, 1989. — 525 с. — 300 000 экз.
• Сказки народов Америки : [Перевод // Сказки народов мира : В 10 т. / Сост., авт. вступ. ст. А. В. Ващенко; Примеч. А. В. Ващенко, М. Н. Гурвица. — М.: Дет. лит., 1995. — Т. 5. — 653 с. — 300 000 экз. — ISBN 5-08-001849-6. || . — 1993. — 403 000 экз. — ISBN 5-08-001996-4.
• Человек, прозванный Лошадью : Сб. вестернов : [Перевод / Сост., послесл.: А. В. Ващенко]. — М.: СП «Старт», 1990. — 79 с. — (Содерж.: Компаньон Теннесси / Б. Гарт. Приезд невесты в Йеллоу-Скай / С. Крейн. Друзья из Сан-Розарио / О. Генри. Победная песня / Д. У. Шульц. Человек, прозванный Лошадью / Д. Джонсон. Пятый / Д. Шеффер). — 100 000 экз.
• Генри Уодсворт Лонгфелло // История литературы США. — М.: Наследие; ИМЛИ РАН, 2000. — Т. 3. — С. 274—306.
• Декаданс. Развитие реализма. Поэзия. Новые литературные континенты: Главы // История зарубежной литературы ХХ века / Под ред. Л. Г. Михайловой и Я. Н. Засурского. — М., 2003.
• Индейцев Северной Америки мифология: Общая статья и статьи словника // Мифы народов мира: в 2 т. — М.: Советская Энциклопедия, 1980.
• К типологии картины мира в аборигенных культурах: От мифа к роману (Сибирь — Северная Америка) // Вестник МГУ. — Серия 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. — 1998. — № 3. — С. 100—108.
• Суд Париса: Сравнительная мифология в культуре и цивилизации. — МГУ, 2008.
• The Way of Kinship: An Anthology of Native Siberian Literature / Translated and ed. by Alexander Vaschenko & Claude Clayton Smith. — Minneapolis: Univ. of Minnesota, 2010. — 250 p.

Отрывок, характеризующий Ващенко, Александр Владимирович

– Не понимаешь? – кричал князь, – а я понимаю! Французский шпион, Бонапартов раб, шпион, вон из моего дома – вон, я говорю, – и он захлопнул дверь.
Метивье пожимая плечами подошел к mademoiselle Bourienne, прибежавшей на крик из соседней комнаты.
– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.