Введенская церковь (Соликамск)

Православный храм
Введенский храм Соликамска
Введенская церковь
Страна	Россия
Город	Соликамск
Конфессия	Православие
Епархия	Соликамская
Первое упоминание	1683
Дата основания	1687
Строительство	1702—1713 годы

 памятник архитектуры (федеральный)

Культурное наследие Российской Федерации, объект № 5910051001

Введенская церковь — памятник архитектуры начала XVIII века, расположенный в г. Соликамск по адресу улица 20 лет Победы, дом 49/78. Одна из двух церквей бывшего Преображенского женского монастыря.

История

Относительно даты постройки церкви имеется три мнения. Первый вариант предполагает, что церковь строилась по грамоте, выданной в 1683 году для строительства Преображенской церкви. Строительство длилось с 1684 по 1710 год и освящена церковь была 1713 году. Второй вариант предполагает, что грамота на её постройку была дана в 1702 году, а строительство закончилось в 1713. Третий вариант относит постройку а 1687—1702 годам.

В 1953 году в церкви были архитекторами Г. Л. Клацко и Ф. М. Тольцинером проведены реставрационные работы.

В настоящее время используется как зимний (более низкий и легко отапливаемый, чем рядом стоящий, более высокий (летний) Преображенский) храм с общим клиром и прихожанами.

Архитектура

Здание производит несколько приземистое впечатление, особенно в сравнении с стоящей рядом Преображенской церковью. Четверик храма кубовидный одноглавый, трапезная небольшая, абсида — трехчастная.

Своеобразие храму придаёт относительно крупная глава, крытая лемехом. Декор храма также относительно скромный — лопатки делят стены на три части, завершающиеся ложными закомарами. Под закомарами проходит декоративный пояс, выложенный из кирпича. Аналогичный пояс проходит и по абсиде алтарной части.

Литература

• Баньковский Л. В. Соликамск: город-кристалл: Начала соликамсковедения. — 2-е изд. — Соликамск: Изд-во СГПИ, 2006. — 306 с. — ISBN 5-89469-042-0.
• Баньковский Л. В. Соликамск – соляная столица России. — Соликамск: СГПИ, 2010. — 148 с. — ISBN 978-5-89469-063-6.
• Баньковский Л. В. Сад XVIII века. — 3-е изд. – Соликамск, 2010. — ISBN 978-5-89469-065-0.
• Косточкин В. В. Чердынь. Соликамск. Усолье. — Москва: Стройиздат, 1988 — ISBN 5-274-00186-6. Тираж 25000 экз.

Отрывок, характеризующий Введенская церковь (Соликамск)

– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.


Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.