Введенский, Иван Николаевич
| Иван Николаевич Введенский | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Дата смерти: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: | |
| Учёная степень: | |
| Учёное звание: | |
| Альма-матер: |
Юрьевский университет, Московский государственный университет |
Ива́н Никола́евич Введе́нский (4 (17) января 1875 — 1960) — русский и советский психиатр, доктор медицинских наук, профессор.
Биография
Иван Николаевич Введенский родился 4 (17) января 1875 года[1] в семье известного русского физиолога Н. Е. Введенского.
В 1895 году поступил на медицинский факультет Юрьевского университета, а затем был переведён в Московский государственный университет, который окончил в 1900 году[2]. После окончания обучения работал в частной лечебнице для душевнобольных, основанной М. Ф. Беккер. С 1903 по 1906 г.г. был врачом-ординатором в психиатрической клинике Московского университета, где работал под руководством В. П. Сербского. С 1906 по 1918 г.г. заведовал лечебницей для больных алкоголизмом. С 1914 года, по совместительству, работал врачом-ординатором Городской психиатрической больницы[3].
С 1922 по 1959 г.г. И. Н. Введенский работал в Институте судебной психиатрии им. В. П. Сербского, став одним из наиболее авторитетных судебных психиатров страны. Одновременно, с 1933 года, был доцентом кафедры судебной психиатрии Всесоюзной правовой академии. С 1934 по 1941 г.г. заведовал кафедрой психиатрии Смоленского медицинского института, где читал лекции по общей и судебной психиатрии. В 1935 году И. Н. Введенскому было присвоено звание профессора и учёная степень доктора медицинских наук[2][3].
И. Н. Введенский скончался в 1960 году.
Научная деятельность
И. Н. Введенский занимался исследованием алкоголизма, в частности, дипсомании. Уделял много внимания их лечению и профилактике. Развивал идеи С. С. Корсакова о необходимости целостного подхода к изучению психических болезней, с учётом влияния внешней среды и связи психического с соматическим[2][3].
И. Н. Введенский изучал развитие так называемых исходных состояний после реактивных психозов. Доказал возможность необратимых изменений для психики после психогенных психозов, а также установил, что в этих случаях глубокие и длительные изменения выявляются не только в психическом, но и соматическом состояниях. Ряд научных работ И. Н. Введенского посвящены реактивным состояниям, возникающим на патологической почве – шизофрения, хронический алкоголизм, умственная отсталость, органические психические расстройства и т.д[3].
Исследовал клинические и судебно-психиатрические аспекты кратковременных психических расстройств, так называемых исключительных состояний. И. Н. Введенским была предложена классификация реактивных состояний, где были выделены чистые психогенные реакции, реакции на патологически изменённой почве и реактивные состояния с атипичным течением. Разрабатывал принципы принудительного лечения как меры социальной защиты, показания для его назначения и прекращения, обосновав их научными данными и клиническим опытом[3].
И. Н. Введенский активно выступал на многих научных конференциях, был участником ряда психиатрических съездов, а также состоял членом Московского общества невропатологов и психиатров.
Основные труды
- Введенский И. Н. К казуистике дипсомании, 1907.
- Введенский И. Н. О методах лабораторного лечения алкоголизма, 1910.
- Введенский И. Н. Когда начинать гипнотическое лечение алкоголиков // «Современная психиатрия». — М., 1913, № 7.
- Введенский И. Н. Постановка вопроса об исходных состояниях после реактивных психозов, 1926.
- Введенский И. Н. К казуистике постреактивной психической инвалидности, 1928.
- Введенский И. Н. Принудительное лечение душевно-больных и психопатов. (Принцип, границы и формы принудительного лечения) // «Душевно-больные правонарушители и принудительное лечение» (под ред. Ганнушкина П. Б.). — М.: «Издательство НКВД», 1929, с. 7–22.
- Введенский И. Н. Реактивные состояния и их судебно-психиатрическая оценка, 1937.
- Введенский И. Н. Проблема исключительных состояний в судебно-психиатрической клинике, 1947.
- Введенский И. Н. Алкоголизм и другие наркомании, 1950.
- Бунеев А. Н., Введенский И. Н., Лунц Д. Р. Судебная психиатрия. — М.: «Государственное издательство юридической литературы», 1954.
- Введенский И. Н. В. П. Сербский и его роль в общей и судебной психиатрии // «Проблемы судебной психиатрии». — М., 1957, № 7.
См. также
Напишите отзыв о статье "Введенский, Иван Николаевич"
Примечания
- ↑ [www.intacso.ru/deyateli-trezvennicheskogo-dvizheniya/deyateli-vtorogo-trezvennicheskogo-dvizheniya-rossijskoj-imperii/ Деятели второго трезвеннического движения Российской Империи.]
- ↑ 1 2 3 Александровский Ю. А. Известные отечественные психиатры прошлого (биографические сведения) // История отечественной психиатрии (в 3 томах). — Москва: ГЭОТАР-Медиа, 2013. — Т. 3 (Психиатрия в лицах). — С. 175. — 768 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-9704-2552-7, 978-5-9704-2351-6.
- ↑ 1 2 3 4 5 Ильинский Ю. А., Боброва И. И. Иван Николаевич Введенский // ГНЦСиС психиатрии им. В. П. Сербского. Очерки истории. — Москва, 1996. — С. 221–228.
Отрывок, характеризующий Введенский, Иван Николаевич
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.
В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
