Введенский собор (Карпинск)
| Православный храм | |
Введенский собор
| |
| |
| Страна | Россия |
| Город | Карпинск, ул. Советская, 4 |
| Конфессия | Православие |
| Епархия | Екатеринбургская и Верхотурская епархия |
| Тип здания | Собор |
| Архитектурный стиль | барокко |
| Строительство | 1761—1776 годы |
| Статус |  памятник архитектуры
|
| Состояние | Удовлетворительное |
Введе́нский собо́р — православный храм в городе Карпинске Свердловской области, пример позднего уральского барокко (с отдельными чертами барокко сибирского), памятник федерального значения.
Введенская приходская церковь была заложена в Богословском заводе (ныне город Карпинск) в 1761 году. Строительство храма велось на средства основателя Богословского завода, верхотурского купца и горнозаводчика Максима Походяшина с благословения митрополита Тобольского и Сибирского Павла. Нижний храм был освящён в честь праздника Введения во храм Божией Матери архимандритом Верхотурского Николаевского монастыря Тихоном. Верхний храм строился с благословения епископа Тобольского и Сибирского Варлаама и был освящён в 1776 году во имя святого Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова архимандритом Верхотурского монастыря Феодосием. 11 июля 1770 года Богословский завод посетил учёный Петр Симон Паллас, который наблюдал строительство второго этажа храма. Необходимый для строительства кирпич производили на кирпичном заводе неподалеку[1]. Всей необходимой церковной утварью храм снабжал основатель завода — М. Походяшин.
Богословский приход возник одновременно с основанием Богословского завода и состоял из служащих и рабочих завода. Кроме заводчан к Богословскому приходу принадлежали жители деревень Каквы, находившейся в 17 км от завода, и Лобвы, находившейся в 37 км. По состоянию на 1902 год приход насчитывал 4336 человек.
Введенскому собору принадлежали десять деревянных лавок и два деревянных дома. Лавки сдавались в аренду с торгов, а в домах помещались квартиры для соборного причта. К собору была приписана каменная кладбищенская церковь, построенная в 1841 году на средства прихожан при содействии и пособии горного начальника М. И. Протасова. Также к собору была приписана деревянная однопрестольная церковь, находящаяся в деревне Лобве. Лобвинская церковь была построена в 1891 году и освящена во имя преподобной Марии Египетской.
Особой известностью и доброй памятью среди прихожан пользовались протоиерей и благочинный Иоанн Луканин, служивший в храме более 40 лет, протоиерей и благочинный Степан Попов (1827—1897), отец изобретателя радио Александра Попова, служивший в храме 20 лет.
В 1930-х годах Введенский собор полностью закрыли для богослужений. Его протоиерей Словцов Василий Петрович (1844—1924) был приговорён ревтрибуналом 22 мая 1922 года к пяти годам тюрьмы. Был амнистирован с запрещением проживать в Верхотурском уезде[2]. Здание храма несколько раз пытались взорвать, была снесена 57-метровая колокольня. Восстановление собора продолжается до сих пор.
- Собор Иоанна Богослова в Богословском заводе.JPG
- Богословский Введенский собор.JPG
- Словцов и Попов.jpg
Священнослужители Введенского храма — Василий Словцов (слева) и Степан Попов (справа)
- Богословский (Введенский) собор.JPG
- Богословский собор.JPG
Напишите отзыв о статье "Введенский собор (Карпинск)"
Примечания
|
Культурное наследие Российской Федерации, объект № 6610069000 |
- ↑ [www.vostlit.info/Texts/rus6/Pallas_3/text15.htm ПЕТР СИМОН ПАЛЛАС ПУТЕШЕСТВИЕ ПО РАЗНЫМ МЕСТАМ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА]
- ↑ [kuz3.pstbi.ccas.ru/bin/nkws.exe/ans/nm/?HYZ9EJxGHoxITYZCF2JMTcCid6qUtu0fc74fsuOZfOXjTX2sBXRyV8Kfc5tjBXIiAH6rTXoyTawqBGslAXQ* Новомученики и Исповедники Русской Православной Церкви XX века]
Литература
- Братство Св. Праведного Симеона, Верхотурского Чудотворца. Приходы и церкви Екатеринбургской епархии. — 1902. — С. 300. — 612 с.
Ссылки
- [orthodox.etel.ru/2008/34/5/5karpinsk.htm Предприниматели Карпинска восстанавливают Богословский Введенский храм]
Отрывок, характеризующий Введенский собор (Карпинск)
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.
Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
