Введенский собор (Чебоксары)

Кафедральный Православный храм
Введенский кафедральный собор чуваш. Введени чиркӗвӗ
Страна	Россия
Город	Чебоксары, ул. Константина Иванова, 21
Конфессия	Православие
Епархия	Чебоксарско-Чувашская епархия
Тип здания	Собор
Основатель	Иван IV Грозный
Первое упоминание	26 мая 1555 года
Строительство	1651—1657 годы
Статус	Охраняется государством
Состояние	Действующий

Введенский кафедральный собор — старейшее здание Чебоксар и всей Чувашии, памятник федерального значения. Кафедральный собор Чебоксарской и Чувашской епархии. Первый (бревенчатый) храм на этом месте был заложен по грамоте царя Ивана Грозного от 26 мая 1555 года. Место под его строительство в Чебоксарском кремле освятил в 1555 году святитель Гурий Казанский. Ныне существующее здание возведено в середине XVII века (в 1650-е или 1660-е годы).

История

В грамоте Ивана IV от 26 мая 1555 года данной первому казанскому архиепископу Гурию, говорилось, что надо определить место, «где быти святой соборной церкве Введению Пречистой» и «назнаменовати место, где граду быти». Гурием здесь была поставлена полотняная церковь, вскоре заменённая деревянной. В 1559 году деревянная церковь сгорела. В 1660-х годах выстроен ныне действующий каменный собор в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы (холодный). Позднее к нему были пристроены тёплые приделы, с правой стороны — преподобного Сергия Радонежского, с левой — Святого преподобного Алексия, человека Божия. На рубеже XVIII—XIX веков последний придел расширили, устроив четвёртый престол — Священномученика Харлампия.

В советское время закрывался на относительно кроткий срок: в 1943 году богослужения в нём были возобновлены. 6 апреля 1945 г. настоятель Введенского собора направил телеграмму И. В. Сталину о внесении в фонд обороны 136200 рублей Церковным советом, духовенством, верующими г. Чебоксары, Сталин же телеграммой обратился с благодарностью к председателю Церковного совета Введенского собора г. Чебоксары за сбор средств на строительство танковой колонны имени Дмитрия Донского.

Приделы Алексия человека Божия и священномученика Харлампия, а также большую часть притвора до апреля 1985 года занимали фонды краеведческого музея.

Описание

Здание за время своего существования неоднократно ремонтировалось, однако свой первоначальный облик в основном сохранило, за исключением мелких утрат и того, что первый ярус фасада оказался закрыт поздней пристройкой притвора.

В интерьерах собора сохранились фресковые росписи эпохи классицизма, а также иконостас. Шатровая колокольня типична для московского зодчества XVII века. Построенная отдельно от храма, она также неоднократно подвергалась переделкам, но в целом сохранила свои очертания.

В соборе погребены два чебоксарских архиерея 3-й четверти ХХ века: Иларий (Ильин) и Вениамин (Новицкий).

Святыни

К особо чтимым иконам во Введенском соборе относятся четыре:

• Икона Божией Матери Владимирской (в киоте): написана в XVI веке, была украшена серебряной позолоченной ризой и находилась по левую сторону царских врат. По преданию, это дар архиепископа Казанского Чудотворца Гурия.
• Икона Спасителя: по преданию, подарена собору митрополитом Казанским и Свияжским Тихоном. Имела серебряный оклад с маргаритом (жемчугом) и была вставлена в икону с изображением двунадесятых праздников.
• Образ Смоленской Богоматери с мощами разных угодников Божиих: подарен митрополитом Тихоном, которому в 1687 году он был преподнесен грузинским царём Арчилом.
• Образ святых Казанских Чудотворцев Гурия, Варсанофия и Германа: в икону вложены серебряные ковчежцы с частицами их мощей. По преданию, чебоксарцы отправили выборщиков в Казань просить часть мощей святых угодников. Желание их было выполнено.

Ссылки

• [www.sobor-vvedenie.ru Сайт Введенского собора]

Отрывок, характеризующий Введенский собор (Чебоксары)

– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…