«Вдоль по улице метелица метёт» — русская народная песня, известная с конца XVIII века. С 1840-х годов исполняется на музыку А. Е. Варламова.
Впервые опубликована в собрании Львова-Прача в 1790 году под названием «Скучно, матушка, весной мне жить одной». В 1817 году в слегка переработанном виде её опубликовал под своим именем Д. П. Глебов (под названием «Скучно, матушка, мне сердцем жить одной»). В 1842 году положена на музыку А. Е. Варламовым. Затем бытовала в различных вариантах, далеко разошедшихся с версией Глебова.
Известна в исполнении Сергея Лемешева, Анны Герман и других.
Напишите отзыв о статье "Вдоль по улице метелица метёт"
Ссылки
- [www.folkmusic.ru/songsold.php?id=2377 Вариант 1790 года]
- [a-pesni.org/popular20/vdolpoulice.htm Различные варианты, в том числе вариант Глебова]
Отрывок, характеризующий Вдоль по улице метелица метёт
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
