Веберн, Антон
Поделись знанием:
– Это говорят бонапартисты, – сказал виконт, не глядя на Пьера. – Теперь трудно узнать общественное мнение Франции.
– Bonaparte l'a dit, [Это сказал Бонапарт,] – сказал князь Андрей с усмешкой.
(Видно было, что виконт ему не нравился, и что он, хотя и не смотрел на него, против него обращал свои речи.)
– «Je leur ai montre le chemin de la gloire» – сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: – «ils n'en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont precipites en foule»… Je ne sais pas a quel point il a eu le droit de le dire. [Я показал им путь славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой… Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]
– Aucun, [Никакого,] – возразил виконт. – После убийства герцога даже самые пристрастные люди перестали видеть в нем героя. Si meme ca a ete un heros pour certaines gens, – сказал виконт, обращаясь к Анне Павловне, – depuis l'assassinat du duc il y a un Marietyr de plus dans le ciel, un heros de moins sur la terre. [Если он и был героем для некоторых людей, то после убиения герцога одним мучеником стало больше на небесах и одним героем меньше на земле.]
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.
Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.
Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.
– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.
– Я тебя жду, Пьер, – ласково и нежно проговорил тот же голос князя Андрея.
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.
– Eh bien, mon cher, votre petite princesse est tres bien, tres bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais tres bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout a fait francaise. [Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила и совершенная француженка.]
Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
| Антон Веберн | |
 Антон Веберн Штеттин, октябрь 1912 | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Имя при рождении |
Anton von Webern |
| Полное имя |
Anton Webern |
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Дата смерти |
15 сентября 1945 (61 год) |
| Место смерти | |
| Страна | |
| Профессии | |
Антон Ве́берн, также Антон фон Ве́берн (нем. Anton Webern, нем. Anton von Webern; 3 декабря 1883, Вена — 15 сентября 1945, Миттерзилль, Австрия) — австрийский композитор и дирижёр, один из основателей Новой венской школы.
Содержание
Биография
Отец — Карл фон Веберн, горный инженер, чиновник в министерстве сельского хозяйства. Мать — Амалия (урождённая Гер), дочь мясника, интересовалась искусством и была пианисткой-любительницей. В юности Антон жил в Вене, Граце, посещал гимназию в Клагенфурте (Каринтия). С 1895 года стал серьёзно заниматься музыкой, обучался игре на фортепиано и виолончели у Эдвина Комауэра. Окончив гимназию, в 1902—1906 годах учился как музыковед в Венском университете под руководством Гвидо Адлера. В 1904—1908 годах занимался композицией у Арнольда Шёнберга, что оказало серьёзное влияние на формирование его личности и творчество. В классе Шёнберга Веберн познакомился с композитором Альбаном Бергом, который стал его близким другом.
С 1908 года Веберн работал как оперный и симфонический дирижёр в городах Австрии и Германии, а также в Праге. Руководил Венским рабочим певческим обществом. В 1928—1938 годах — дирижёр австрийского радио, отстранён от этой должности после утверждения нацистского режима в Австрии.
Жизнь Веберна оборвалась трагично в Миттерзилле, занятом в 1945 году американскими войсками. 15 сентября около 10 часов вечера, выйдя из дома своего зятя Маттеля, чтобы выкурить дорогую американскую сигару, полученную в подарок от зятя, Веберн был застрелен из пистолета тремя выстрелами в упор солдатом (поваром) американской армии, по ошибке принявшим вспышку спички, зажжённой Веберном, за что-то другое. Повар оправдался тем, что стрелял в целях самообороны, будучи в возбуждённом (а вернее, нетрезвом) состоянии. Вдове Веберна Вильгельмине пришлось доказывать американским властям в письменной форме, что её муж по состоянию здоровья и по своим принципам «не мог нападать на кого-либо, особенно на солдата».
Среди учеников Веберна — Филипп Гершкович.
Изображен на австрийской почтовой марке 1995 года.
Творчество
Ученик и последователь создателя т. н. «атональной» школы Арнольда Шёнберга, Веберн довёл её принципы до крайних форм выражения. Он использовал в своих сочинениях додекафонную и серийную технику. Для его музыки характерны предельная афористичность, сжатость, лаконизм, экономия и концентрация музыкальных выразительных средств, а также строгость, возвышенность и ирреальность музыкальных образов. Предельная звуковая рафинированность сочетается в музыке Веберна с жёсткой конструктивной схемой и абстрактностью мышления.
Автор симфонических, камерно-инструментальных, вокальных и хоровых произведений, из которых только 31 помечены номерами opus’ов. Автор литературных трудов, поэзии, драмы «Мёртвый» (1913), музыкальных исследований и статей, анализов собственной музыки, цикла бесед «Путь к новой музыке», изданного посмертно в 1960, и т. д.
Творчество Веберна оказало огромное влияние на течения послевоенного музыкального авангарда на Западе, включая таких композиторов как Стравинский, Булез, Штокхаузен, Ноно, Мадерна, Лигети и др., а также на российских композиторов Волконского, Денисова, Шнитке, Губайдулину, Кнайфеля, Вустина и многих других.
Сочинения, помеченные опусом
- Op. 1 — Пассакалия для оркестра (1908);
- Op. 2 — Ускользая на лёгких чёлнах (Entflieht auf Leichten Kähnen) для смешанного хора
- на стихи Стефана Георге из «Седьмого кольца» (1908);
- Op. 3 — Пять песен для голоса и фортепиано
- на стихи Стефана Георге (1908—1909, также ред. 1920);
- 1. «Dies ist ein Lied» / «Эта песня только для тебя»;
- 2. «Im Windesweben» / «В дуновении ветра»;
- 3. «An Bachesrand» / «На берегу ручья»;
- 4. «Im Morgentaun» / «По утренней росе»;
- 5. «Kahl Reckt der Baum» / «Нагое дерево»;
- Op. 4 — Пять песен для голоса и фортепиано
- на стихи Стефана Георге (1908—1909);
- 1. Eingang («Welt der Gestalten») / «Вход»;
- 2. «Noch zwingt mich Treue» / «Ещё заставляет меня верность»;
- 3. «Ja, Heil und Dank dir» / «Хвала и благодарность тебе»;
- 4. «So ich traurig bin» / «Я так печален»;
- 5. «Ihr tratet zu dem Herde» / «Вы подошли к очагу»;
- Op. 5 — Пять пьес для струнного квартета (1909);
- Op. 6 — Шесть пьес для большого оркестра (1909, вторая ред. 1928);
- Op. 7 — Четыре пьесы для скрипки и фортепиано (1910, окончательная ред. 1914);
- Op. 8 — Две песни для голоса и ансамбля
- (кларнет, бас-кларнет, валторна, труба, челеста, арфа, скрипка, альт и виолончель)
- на стихи Райнера Марии Рильке) (1910, ред. 1921 и 1925);
- 1. «Du, der ich’s nicht sage» / «Ты, от которой я всегда скрываю»;
- 2. «Du machst mich allein» / «С тобой я одна»;
- Op. 9 — Шесть багателей для струнного квартета (1911);
- Op. 10 — Пять пьес для оркестра (1911);
- Op. 11 — Три маленькие пьесы для виолончели и фортепиано (1914);
- Op. 12 — Четыре песни для голоса и фортепиано (1915-17);
- 1. «Der Tag ist vergangen» / День прошёл (1915);
- 2. «Die geheimnisvolle Flöte» («An einem Abend») / «Таинственная флейта»
- на стихи Ли Бо в переводе Х. Бетге (1917);
- 3. «Schien mir’s, als ich sah die Sonne» / «Казалось мне, когда я видел солнце»
- на стихи А. Стриндберга из пьесы «Соната призраков» (1915);
- 4. «Gleich und gleich» («Ein Blumenglöckchen») / «Друг для друга»
- на стихи И. В. Гёте (1917);
- Op. 13 — Четыре песни для голоса и оркестра (1914-18);
- 1. «Wiese im Park» («Wie wird mir zeitlos») / «Лужайка в парке»
- на слова Карла Крауса (1917);
- 2. «Die Einsame» («An dunkelblauem Himmel») / «Одинокая»
- на стихи Ван Сен-ю из «Китайской флейты» Х. Бетге (1914);
- 3. «In der Fremde» («In Fremdem Lande») / «На чужбине» на стихи Георга Тракля
- на стихи Ли Тай-бо из «Китайской флейты» Х. Бетге (1917);
- 4. «Ein Winterabend» («Wenn der Schnee») / «Зимний вечер» (1918);
- Op. 14 — Шесть песен на стихи Георга Тракля (1917-21);
- 1. «Die Sonne» / «Солнце»;
- 2. «Abendland I» / «Вечерний пейзаж I»;
- 3. «Abendland II» / «Вечерний пейзаж II»;
- 4. «Abendland III» / «Вечерний пейзаж III»;
- 5. «Nachts» / «Ночью»;
- 6. «Gesang einer gefangnen Amsel» / «Пение пойманного дрозда»;
- Op. 15 — Пять духовных песен для голоса, флейты, кларнета
- (также бас-кларнета), трубы, арфы и скрипки (также альта, 1917-22);
- 1. «Das Kreuz, das musst' er tragen» / Крест (1921)
- 2. Morgenlied «steht auf, ihr lieber Kinderlein» / Утренняя песня (1922);
- 3. «In Gottes Namen aufstehen» / «С божьим именем вставать» (1921);
- 4. «Mein Weg geht jetzt vorüber» / «Мой путь» (1922);
- 5. «Fahr hin, O Seel'» / «Иди, о душа» на стихи П. Розеггера (1917);
- Op. 16 — Пять канонов для высокого сопрано, кларнета и бас-кларнета
- на латинские тексты (1923-1924);
- 1. «Christus factus est» (1924);
- 2. «Dormi Jesu» (1923);
- 3. «Crux fidelis» (1923);
- 4. «Asperges me» (1923);
- 5. «Crucem tuam adoramus» (1924);
- Op. 17 — Три народных текста
- для голоса, скрипки (также альта), кларнета и бас-кларнета (1924-1925);
- 1. «Armer Sünder, du» / «Бедный грешник» на стихи П. Розеггера (1924);
- 2. «Liebste Jungfrau» / «Святая дева» (1925);
- 3. «Heiland, unsere Missetaten» / «Спаситель» (1925);
- Op. 18 — Три песни для голоса, кларнета in Es и гитары (1925);
- 1. «Schatzerl klein» / «Золотко» на стихи П. Розеггера;
- 2. Erlösung «Mein Kind, Sieh an» / «Спасение» на слова из «Волшебного рога мальчика»;
- 3. «Ave, Regina Coelorum» на слова марианского антифона;
- Op. 19 — Две песни для смешанного хора с инструментальным сопровождением
- (скрипка, кларнет, бас-кларнет, гитара и челеста) (1925-1926)
- на стихи И. В. Гёте из «Китайско-немецких времён дня и года» (1926);
- 1. «Weiß wie Lilien» / «Лилии свечей белеют»;
- 2. «Ziehn die Schafe» / «На лугу пасётся стадо»;
- Op. 20 — Струнное трио в двух частях (1926—1927);
- Op. 21 — Симфония в двух частях
- для кларнета, бас-кларнета, двух валторн, арфы и струнных (1927—1928);
- Op. 22 — Квартет в двух частях
- для скрипки, кларнета, тенора-саксофона и фортепиано (1928—1930);
- Op. 23 — Три песни для голоса и фортепиано
- из «Непроходимого пути» («Viae inviae») Х. Йоне (1934);
- 1. «Das Dunkle Herz») / «Тёмное сердце» (1934);
- 2. «Es stürzt aus Höhen Frische» / «Устремляется с высот» (1933);
- 3. «Herr Jesus mein» / «Господь Иисус мой» (1933);
- Op. 24 — Концерт для 9 инструментов
- (флейты, гобоя, валторны, трубы, тромбона, скрипки, альта и фортепиано, 1931—1934);
- Op. 25 — Три песни на стихи Х.Йоне для голоса и фортепиано (1934);
- 1. «Wie bin ich froh!» / «Как я рад!»;
- 2. «Des Herzens Purpurvogel» / «Пурпурная птица сердца»;
- 3. «Sterne, Ihr silbernen Bienen» / «Звёзды»;
- Op. 26 — Свет глаз (Das Augenlicht; другой перевод названия: "Зрение") для смешанного хора и оркестра
- на слова Х.Йоне (1935);
- Op. 27 — Вариации для фортепиано в трёх частях (1935—1936);
- Op. 28 — Струнный квартет в трёх частях (1936—1938);
- Op. 29 — Первая кантата для сопрано, смешанного хора и оркестра
- на слова Х.Йоне (1938—1939);
- 1. «Zündender Lichtblitz» / «Зажигающая молния жизни»;
- 2. «Kleiner Flügel» / «Маленькое крылышко»;
- 3. «Tönen die Seligen Saiten Apolls» / «Звучат блаженные струны Аполлона»;
- Op. 30 — Вариации для оркестра (1940);
- Op. 31 — Вторая кантата для сопрано, баса, смешанного хора и оркестра
- на слова Х.Йоне (1941-1943);
- 1. «Schweigt auch die Welt» / «Мир молчит»;
- 2. «Sehr tiefverhalten» / «Глубоко скрытая внутренняя жизнь»;
- 3. «Schöpfen aus Brunnen» / «Черпать из фонтанов неба»;
- 4. «Lichteste Bürden» / «Легчайшие ноши деревьев»;
- 5. «Freundselig ist das Wort» / «Приветливое слово»;
- 6. «Gelockert aus dem Schoße» / «Освобождённый из лона».
Без опуса
- Две пьесы для виолончели и фортепиано (1899)
- 1. Langsam G-dur;
- 2. Langsam F-dur
- В летнем ветре (Im Sommerwind) Идиллия для большого оркестра по поэме Б. Вилле (1904)
- Медленная часть (Langsamer Satz) для струнного квартета (1905)
- Струнный квартет (1905)
- Часть (Satz) для фортепиано (1906)
- Сонатная часть (рондо) (Sonatensatz — Rondo) для фортепиано (1906)
- Рондо для струнного квартета (1906)
- Квинтет для фортепиано и струнного квартета (1907)
- Пьесы для оркестра (1913)
- 1. Bewegt
- 2. Langsam (Sostenuto)
- 3. Sehr Bewegte Viertel
- 4. Langsame Viertel
- 5. Alla breve
- Соната для виолончели и фортепиано (1914)
- Детская пьеса (Kinderstück) для фортепиано (1925)
- Пьеса (Klavierstück) для фортепиано (1925)
- Часть (Satz) для струнного трио (1925)
- Песни (1899—1914)
Переложения
- Арнольд Шёнберг: прелюдия и интерлюдии из "Песен Гурре" для 2-х фортепиано в 8 рук (1909-1910; не опубл.); шесть песен (ор. 8) для голоса и фортепиано (1910); пять пьес (ор. 16) для 2-х фортепиано в 4 руки (1912); "Камерная симфония" для флейты (либо скрипки), кларнета (либо альта), фортепиано, скрипки и виолончели (1922-1923)
- Франц Шуберт: романс из музыки к драме "Розамунда", песни "Скиталец" и "Ты - мой покой" для голоса с оркестром (1903; не опубл.); "Немецкие танцы" для оркестра (1931)
- И. С. Бах: шестиголосный ричеркар (из "Музыкального приношения") для оркестра (1934-1935)
Цитаты
- «…новая музыка — это музыка небывалая. В таком случае новой музыкой в равной мере является как то, что возникло тысячу лет назад, так и то, что существует сегодня, а именно: такая музыка, которая воспринимается как ещё никогда ранее не созданная, и не сказанная.» (Веберн: «Путь к новой музыке», Лекция 20 февраля 1933)
- «Очевидно, существовала некая потребность, некая необходимость, которая вызвала к жизни то, что мы называем музыкой. Что за необходимость? Необходимость что-то сказать, выразить мысль, которую иначе, чем в звуках не выразишь.» (Веберн: «Путь к новой музыке», Лекция 27 февраля 1933)
- «Человек стремится передать в музыкальных звуках нечто такое, что иначе не скажешь. Музыка является в этом смысле языком.» (Веберн: «Путь к новой музыке», Лекция 27 февраля 1933)
- «Веберн! Это последний мастер немецкой музыки.» (Филипп Гершкович, из беседы 2 августа 1982, цит. по Д. Н. Смирнов: «Гость с неведомой планеты или музыка глазами Филиппа Гершковича»)
См. также
Библиография
- Аркадьев М.А. Фундаментальные проблемы теории ритма и динамика «незвучащих» структур в музыке Веберна. Веберн и Гуссерль. Музыкальная академия 2001, No1, 2. 2 п.л.
- Гофман Л. Д. Д-р Антон Веберн [для Woertersee Classics Festival (Австрия)]
- Холопов, Юрий Николаевич. Антон Веберн. Жизнь и творчество [Т. 1] [1973] М.: Советский композитор, 1984; Berlin, 1989 (на нем. яз.); Milano,1990 (на итал. яз.). Соавтор Валентина Холопова.
- Холопов, Юрий Николаевич. Музыка Веберна [Т. 2] [1975] М.: Композитор, 1999. Соавтор Валентина Холопова.
- Веберн А.. Лекции о музыке, письма. Пер. В. Г. Шнитке, Музыка, Москва, 1975.
- Денисов Э.. Додекафония и проблемы современной композиторской техники // Музыка и современность. Вып. 6, М., 1969. с. 478—525.
- Кудряшов О. Характерные особенности техники и формы ранних произведений Веберна // Проблемы музыкальной науки. Вып. 2, М., 1973.
- Hoffman L. Dr. Anton Webern [на англ.]
- Moldenhauer H. The Death of Anton Webern. New York: Philosophical Library.
- Tsang L. The Atonal Music of Anton Webern (1998) by Allen Forte // Music Analysis, 21, pp. 417–27.
- Hoffman L. Dr. Anton Webern [на нем.]
- Reich W. Anton Webern. Weg und Gestalt. Z., 1961;
- Kolneder W. Anton Webern. Einführung in Werk und Stil. Rodenkirchen, 1961.
Напишите отзыв о статье "Веберн, Антон"
Ссылки
- [www.classicalconnect.com/#/browse/composer/Anton_Webern/play Произведения Веберна на сайте Classical Connect] Бесплатная библиотека классической музыки на Classical Connect
- [filosof.historic.ru/books/item/f00/s00/z0000603/ Теодор Адорно о Веберне (1959)]
- [leonidhoffman.kulichkin.ru/artic/webernrus] Леонид Гофман. Д-р Антон Веберн. Для Woertersee Classics Festival (Австрия)
- [en-leonidhoffman.kulichkin.ru/artic/webernen] Leonid Hoffman. Dr. Anton Webern. In Woertersee Classics Festival (English)
- [en-leonidhoffman.kulichkin.ru/artic/webernde] Leonid Hoffman. Dr. Anton Webern. In Woertersee Classics Festival (Deutch)
- [www.essl.at/works/webernuhrwerk/download.html «WebernUhrWerk» муз.генератор на основе последней серии Веберна]
- [imslp.org/wiki/Category:Webern%2C_Anton International Music Score Library Project, Веберн]
- [www.essl.at/bibliogr/webern-diss.html Диссертация о Веберне (1988)]
- [www.antonwebern.com www.antonwebern.com — список opus’ов, краткая биография, музыка и фотографии]
- [www.uni-graz.at/~fripert/db/ Database on tone rows and tropes]
Отрывок, характеризующий Веберн, Антон
– Сколько я слышал, – краснея, опять вмешался в разговор Пьер, – почти всё дворянство перешло уже на сторону Бонапарта.– Это говорят бонапартисты, – сказал виконт, не глядя на Пьера. – Теперь трудно узнать общественное мнение Франции.
– Bonaparte l'a dit, [Это сказал Бонапарт,] – сказал князь Андрей с усмешкой.
(Видно было, что виконт ему не нравился, и что он, хотя и не смотрел на него, против него обращал свои речи.)
– «Je leur ai montre le chemin de la gloire» – сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: – «ils n'en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont precipites en foule»… Je ne sais pas a quel point il a eu le droit de le dire. [Я показал им путь славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой… Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]
– Aucun, [Никакого,] – возразил виконт. – После убийства герцога даже самые пристрастные люди перестали видеть в нем героя. Si meme ca a ete un heros pour certaines gens, – сказал виконт, обращаясь к Анне Павловне, – depuis l'assassinat du duc il y a un Marietyr de plus dans le ciel, un heros de moins sur la terre. [Если он и был героем для некоторых людей, то после убиения герцога одним мучеником стало больше на небесах и одним героем меньше на земле.]
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.
Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.
Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.
– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.
– Я тебя жду, Пьер, – ласково и нежно проговорил тот же голос князя Андрея.
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.
– Eh bien, mon cher, votre petite princesse est tres bien, tres bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais tres bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout a fait francaise. [Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила и совершенная француженка.]
Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
