Вебер, Яков Яковлевич

Яков Яковлевич Вебер
Дата рождения:	6 августа 1870(1870-08-06)
Место рождения:	Голый Карамыш, Камышинский уезд, Саратовская губерния, Российская империя
Дата смерти:	20 февраля 1958(1958-02-20) (87 лет)
Место смерти:	Цивильск, Чувашская АССР, РСФСР, СССР
Подданство:	Российская империя Российская империя
Гражданство:	СССР СССР
Учёба:	Пензенское художественное училище; Императорская Академия художеств

Яков Яковлевич Вебер (1870, Голый Карамыш, Саратовская губерния — 20 февраля 1958, Цивильск, Чувашская АССР) — российский художник, заслуженный художник АССР немцев Поволжья.

Биография

Яков Яковлевич Вебер родился в 1870 году в селении Голый Карамыш Сосновской волости Камышинского уезда Саратовской губернии в многодетной и не очень обеспеченной семье. Селение — это немецкая колония, основанная в 1765-66 годах и насчитывавшая к концу XIX века более семи тысяч жителей, ведущих весьма прозаическую жизнь.

Первую свою картину юный художник написал в 16 лет, правда, отец видел его в «более надёжном деле»: столярном или слесарном. Однако Яков Вебер проявил и упорство и настойчивость в желании быть художником, через 9 лет, уже будучи взрослым и семейным человеком, он вопреки сопротивлению родных и сельского схода, не выдавшего ему свидетельство (аналог паспорта), отбыл в Саратов — учиться искусству.

Художественный музей имени А. Н. Радищева — первое место работы Вебера, куда он поступил копиистом. Впрочем, рутинная подёнщина скоро перестала его удовлетворять, и благодаря советам и участию В. В. Коновалова и В. Э. Борисова-Мусатова Вебер уезжает в Москву, где какое-то время работает у К. А. Коровина.

Константин Коровин видит, что Вебер способен на большее, и рекомендует ему Париж — «Мекку художников». Но с Францией не сложилось, в основном по материальным причинам, и Вебер определяется в Пензенское художественное училище под начало К. А. Савицкого. Из стен училища Яков выходит зрелым мастером, что видно по его работе «Вьюга. Лошадь под навесом».

1903 — Яков Яковлевич поступает в Академию художеств в классы А. А. Киселёва и учится до 1909 года (учёба мастера продолжается долго — приходилось отвлекаться на выполнение заказов, чтобы семья могла сносно существовать). Посмотрев его волжские этюды, сам И. Е. Репин предложил Веберу перейти в его мастерскую. За период учёбы он ежегодно принимал участие в выставках, его картины посылались в Голландию, Швецию, Италию, отмечались премиями. Звание художника по окончании Академии получил за картину «Сумерки на Волге».

1915 — Яков Вебер вернулся на «малую родину». Он поселился в селе Щербаковке (Мюльберг) и не вернулся в столицу даже тогда, когда президент Академии художеств И. И. Бродский предложил ему взять руководство кафедрой пейзажа.

Дома же Вебер был в согласии с самим собой: обучал сельскую молодёжь грамоте и рисованию, руководил республиканской изостудией, преподавал в Энгельсском доме народного творчества (неофициально), принимал активное участие в жизни детской колонии («друг молодых коммунистов») и писал Волгу так, как должно было её писать во второй половине XIX века, как «главную улицу России».

Летом Щербаковка превращалась в «посёлок художников» — на этюды съезжались саратовские живописцы, но их влияние не сказывалось на творчестве Вебера.

Зимой 1921 года Вебер был как коммунист захвачен бандой Пятакова, действовавшей в Заволжье, и только благодаря заступничеству учеников и односельчан избежал смерти. После этого написал мрачную картину «Под лёд».

Незадолго до смерти в одном из своих писем он исповедовался: «Я ведь именно человек коммунизма, но свобода художника мне слишком дорога — заказы не люблю, если они тормозят свободу художника… Продавать свои работы я никогда не мог. Даже цену на выполненные работы я не мог назначать — противна была всякая „торговля“, и теперь таким ненормальным остался».

Был репрессирован в 1937 году. По некоторым данным, умер в 1958 году.

Иллюстрации и книжная графика

Работы Я. Вебера печатались в журналах «Нива», «Лукоморье».

Выставки

На выставках с 1903 года, принимал участие в выставках Академии художеств, «Общества русских акварелистов» и др. Произведения Вебера экспонировались на выставках в России, Италии, Швеции, Голландии.

Галерея

35 живописных работ Вебера хранятся в Энгельсском краеведческом музее.

• Въюга. Лошадь под навесом (1903).
• Сумерки на Волге (1909)
• Дед Мазай и зайцы (1912)
• Под лёд (1921?)
• Лодка с парусом (1930)
• Последний рейс (1930)
• Уголок леса (1936)
• Варка арбузного мёда (1937)
• Восход луны (?)
• Ледоход (?)
• Весенний разлив (1927)
• Посёлок в степи (?)

2 работы — Чувашский государственный художественный музей

• Пашня (1919)
• Волга (1935)

[artmus.culture21.ru/ppage.aspx?objid=3719&author=272&begindate=&enddate=&s_page=1 Иллюстрации картин Чувашского художественного музея]

Литература

• Арбитман Э. Н. Яков Вебер. Каталог к 125-летию со дня рождения: Живопись. — Саратов, 1995.
• Деева Ю. В. [www.rusdeutsch.ru/biblio/files/341_biblio.pdf Певец Волги] // Яков Вебер : Выставка картин Якова Вебера (обновлённая экспозиция) = Jakow Weber : Ausstellung der Bilder von Jakow Weber (Wiederöffnung) / Энгельсский краеведческий музей. — М.: Международный союз немецкой культуры. — С. 2-15. (рус.) (нем.)
• Хорошилова В. Г. Талант от Волги: Художник Яков Вебер. К 135-летию со дня рождения. — Нижний Новгород: ДЕКОМ, 2005.

Отрывок, характеризующий Вебер, Яков Яковлевич

– Что ж, мощи новые? – спросил князь Андрей.
– Полно, Андрей, – сказала княжна Марья. – Не рассказывай, Пелагеюшка.
– Ни… что ты, мать, отчего не рассказывать? Я его люблю. Он добрый, Богом взысканный, он мне, благодетель, рублей дал, я помню. Как была я в Киеве и говорит мне Кирюша юродивый – истинно Божий человек, зиму и лето босой ходит. Что ходишь, говорит, не по своему месту, в Колязин иди, там икона чудотворная, матушка пресвятая Богородица открылась. Я с тех слов простилась с угодниками и пошла…
Все молчали, одна странница говорила мерным голосом, втягивая в себя воздух.
– Пришла, отец мой, мне народ и говорит: благодать великая открылась, у матушки пресвятой Богородицы миро из щечки каплет…
– Ну хорошо, хорошо, после расскажешь, – краснея сказала княжна Марья.
– Позвольте у нее спросить, – сказал Пьер. – Ты сама видела? – спросил он.
– Как же, отец, сама удостоилась. Сияние такое на лике то, как свет небесный, а из щечки у матушки так и каплет, так и каплет…
– Да ведь это обман, – наивно сказал Пьер, внимательно слушавший странницу.
– Ах, отец, что говоришь! – с ужасом сказала Пелагеюшка, за защитой обращаясь к княжне Марье.
– Это обманывают народ, – повторил он.
– Господи Иисусе Христе! – крестясь сказала странница. – Ох, не говори, отец. Так то один анарал не верил, сказал: «монахи обманывают», да как сказал, так и ослеп. И приснилось ему, что приходит к нему матушка Печерская и говорит: «уверуй мне, я тебя исцелю». Вот и стал проситься: повези да повези меня к ней. Это я тебе истинную правду говорю, сама видела. Привезли его слепого прямо к ней, подошел, упал, говорит: «исцели! отдам тебе, говорит, в чем царь жаловал». Сама видела, отец, звезда в ней так и вделана. Что ж, – прозрел! Грех говорить так. Бог накажет, – поучительно обратилась она к Пьеру.
– Как же звезда то в образе очутилась? – спросил Пьер.
– В генералы и матушку произвели? – сказал князь Aндрей улыбаясь.
Пелагеюшка вдруг побледнела и всплеснула руками.
– Отец, отец, грех тебе, у тебя сын! – заговорила она, из бледности вдруг переходя в яркую краску.
– Отец, что ты сказал такое, Бог тебя прости. – Она перекрестилась. – Господи, прости его. Матушка, что ж это?… – обратилась она к княжне Марье. Она встала и чуть не плача стала собирать свою сумочку. Ей, видно, было и страшно, и стыдно, что она пользовалась благодеяниями в доме, где могли говорить это, и жалко, что надо было теперь лишиться благодеяний этого дома.
– Ну что вам за охота? – сказала княжна Марья. – Зачем вы пришли ко мне?…
– Нет, ведь я шучу, Пелагеюшка, – сказал Пьер. – Princesse, ma parole, je n'ai pas voulu l'offenser, [Княжна, я право, не хотел обидеть ее,] я так только. Ты не думай, я пошутил, – говорил он, робко улыбаясь и желая загладить свою вину. – Ведь это я, а он так, пошутил только.
Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния, и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.


Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладоном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.
В 10 м часу официанты бросились к крыльцу, заслышав бубенчики подъезжавшего экипажа старого князя. Князь Андрей с Пьером тоже вышли на крыльцо.
– Это кто? – спросил старый князь, вылезая из кареты и угадав Пьера.
– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.