Вега-2 (фотоаппарат)
Поделись знанием:
На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
| Вега-2 | |||
|---|---|---|---|
 </td></tr>
|
Производитель | завод «Арсенал». | |
| Год выпуска | 1961-1964. | ||
| Тип | Миниатюрный шкальный фотоаппарат. | ||
| Фотоматериал | Неперфорированная и перфорированная 16-мм фотокиноплёнка. | ||
| Размер кадра | 10×14 мм. | ||
| Тип затвора | Шторный металлический, с выдержками 1/30, 1/60 и 1/200 с. | ||
| Объектив | Несменный «Индустар-М» 3,5/23. | ||
| Фокусировка | По шкале расстояний от 0,5 м. до бесконечности. | ||
| Экспозамер | Отсутствует. | ||
| Вспышка | Синхроконтакт «Х», выдержка синхронизации — любая. | ||
| Видоискатель | Рамочный. | ||
| Размеры | 28×46×86 мм. | ||
| Масса | 190 г. | ||
 Изображения на Викискладе
|
|||
Ве́га-2 — советский миниатюрный (микроформатный) шкальный фотоаппарат, выпускавшийся на киевском заводе «Арсенал» с 1961 по 1964 год.
Фактически представляет модифицированную камеру «Киев-Вега» с объективом, допускающим наведение на резкость (фокусировку).
Технические данные
- В фотоаппарате применяется 16-мм неперфорированная или перфорированная фотокиноплёнка в кассете с увеличенной ёмкостью (за счёт уменьшения диаметра вала бесфланцевой приёмной катушки с 12,5 мм до 11 мм; соответственно, кассета увеличенной ёмкости не подходила к камерам «Киев-Вега», обратный вариант допустим), внешне похожей на кассету типа 110. Кассета рассчитана на 30 кадров размером 10×14 мм. Обратная перемотка плёнки невозможна. Возможна в любое время смена кассеты, при этом засвечивалась только небольшая часть фотоплёнки (около 20 мм).
- Корпус — металлический, состоит из наружного съёмного кожуха и внутреннего светонепроницаемого корпуса, в котором находится объектив, затвор, механизм перемотки плёнки. Во внешнем съёмном алюминиевом кожухе находится видоискатель, в транспортном положении кожух закрывает кнопку спуска, затвор, объектив и кольцо фокусировки. Взвод затвора и перемотка плёнки производится вдвижением-выдвижением внутреннего корпуса фотоаппарата в кожух.
- Затвор шторный, с горизонтальным движением металлических шторок. Расположен перед объективом. Затвор имеет постоянную щель, длительность выдержки регулируется изменением скорости движения шторок. Возможна отработка только трёх выдержек — 1/30, 1/60 и 1/200 секунды. Во взведённом состоянии на шторке видна метка красного цвета. Установка выдержек — кольцом, выведенным на боковую стенку камеры.
- Счётчик кадров автоматический самосбрасывающийся.
- На внутреннем корпусе установлен синхроконтакт «Х», выдержка синхронизации — любая. Обойма для фотовспышки отсутствует.
- Видоискатель рамочный, визирование возможно только при выдвинутом кожухе.
- Объектив «Индустар-М», просветлённый, относительное отверстие 1:3,5, фокусное расстояние 23 мм.
- Диафрагма двухлепестковая, с квадратным отверстием диафрагмы. Управление — кольцом, выведенным на боковую стенку камеры.
- На внешнем кожухе находится калькулятор — табличный экспонометр для приблизительного определения выдержки и диафрагмы по погодным условиям.
- Фотоаппарат комплектовался мягким чехлом и темляком, красным и жёлтым светофильтрами в специальных рамках. В комплект входил диск для наиболее распространённого в те годы односпирального фотобачка.
- Штативное гнездо отсутствует.
|
|
|
| Комплект: фотоаппарат «Вега-2», мягкий футляр, кассета в футляре, 16-мм фотоплёнка «ФОТО-65» | «Вега-2», передняя панель | «Вега-2», вид на окно видоискателя |
Следующая модель
- «Киев-30» — шкальный фотоаппарат с размером кадра 13×17 мм.
Напишите отзыв о статье "Вега-2 (фотоаппарат)"
Ссылки
- (рус.) [photohistory.ru/index.php?pid=1207248176844340 Этапы развития отечественного фотоаппаратостроения. «Вега-2».]
См. также
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Вега-2 (фотоаппарат)
На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
