Веденин, Андрей Яковлевич

Андрей Яковлевич Веденин
Дата рождения	27 декабря 1900(1900-12-27)
Место рождения	село Семёновское, Алатырский уезд, Симбирская губерния, Российская империя
Дата смерти	13 июня 1984(1984-06-13) (83 года)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Пехота
Годы службы	1919 — 1967 годы
Звание
Командовал	999-й стрелковый полк 118-я стрелковая дивизия 85-я гвардейская стрелковая дивизия 71-й стрелковый корпус 3-й горнострелковый корпус 57-я гвардейская стрелковая дивизия 28-й гвардейский стрелковый корпус 27-й гвардейский стрелковый корпус
Сражения/войны	Гражданская война в России Великая Отечественная война
Награды и премии

Андрей Яковлевич Веденин (27 декабря 1900 года, село Семёновское, Симбирская губерния — 13 июня 1984 года, Москва) — советский военный деятель, генерал-лейтенант (1953 год).

Начальная биография

Андрей Яковлевич Веденин родился 27 декабря 1900 года в селе Семёновское Алатырского уезда.

Военная служба

Гражданская война

В июне 1919 года был призван в ряды РККА, после чего служил красноармейцем в составе 6-го стрелкового полка.

В августе 1919 года был направлен на 1-е Казанские пехотные командные курсы, по окончании которых в феврале 1920 года был назначен на должность командира взвода в составе 145-го стрелкового полка. Участвовал в боях на Восточном, Западном и Туркестанском фронтах.

Межвоенное время

С сентября 1922 года Веденин служил в 9-м стрелковом полку (3-я стрелковая дивизия, Среднеазиатский военный округ) на должностях командира взвода, роты, батальона. В сентябре 1925 года был направлен на учёбу на повторные курсы начсостава при Объединённой военной школе имени В. И. Ленина в Ташкенте, которые окончил в сентябре 1926 года.

В 1931 году был назначен на должность хорезмского окружного военкома, в сентябре — на должность самаркандского райвоенкома, в апреле 1934 года — на должность военкома Киргизской ССР, в марте 1937 года — на должность вяземского райвоенкома, а в декабре 1938 года — на должность начальника Центральной школы командно-политического состава Центрального совета Осоавиахима СССР.

В 1940 году был направлен на учёбу на курс командиров полков при Высших стрелково-тактических курсах «Выстрел», по окончании которого в июне того же года был назначен на должность начальника отдела Центрального совета Осоавиахима СССР, в мае 1941 года — на должность начальника отдела кавалерийской подготовки УВО Центрального совета Осоавиахима, а в июне 1941 года — на должность начальника отдела военного обучения Московского областного совета Осоавиахима.

Великая Отечественная война

В августе 1941 года Веденин был назначен на должность командира 999-го стрелкового полка, а в январе 1942 года — на должность командира 118-й стрелковой дивизии, участвовавшей в Ржевско-Вяземской и Ржевско-Сычёвской операциях. За отличие в боях в апреле 1943 года 118-я стрелковая дивизия была преобразована в 85-ю гвардейскую.

С августа 1943 года Веденин временно командовал 71-м стрелковым корпусом, который участвовал в ходе Смоленской наступательной операции и при освобождении городов Ярцево и Смоленск, за что был награждён орденом Суворова 2 степени.

В мае 1944 года был назначен на должность командира 3-го горнострелкового корпуса, который принимал участие в Восточно-Карпатской, Западно-Карпатской, Моравско-Остравской и Пражской операциях. Корпусу, отличившемуся в боях при преодолении Карпат, было присвоено почетное наименование «Карпатский», а генерал-майор Веденин был награждён орденом Богдана Хмельницкого 1 степени.

Шесть раз упомянут в приказах Верховного Главнокомандующего Вооружёнными Силами СССР.

Послевоенная карьера

В мае 1946 года Веденин был направлен на высшие академические курсы при Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова, по окончании которых в апреле 1947 года был назначен на должность командир 57-й гвардейской стрелковой дивизии, в мае 1949 года — на должность командира 28-го гвардейского, в ноября 1951 года — на должность командира 27-го гвардейского стрелковых корпусов, а в сентябре 1953 года — на должность коменданта Кремля — начальника 10-го Управления МВД.

Генерал-лейтенант Андрей Яковлевич Веденин в августе 1967 года вышел в отставку. Умер 13 июня 1984 года в Москве.

Награды

• Два ордена Ленина;
• Три ордена Красного Знамени;
• Орден Богдана Хмельницкого 1 степени;
• Орден Суворова 2 степени;
• Орден Кутузова 2 степени
• Орден Трудового Красного Знамени;
• Медали.
• чехословацкий орден Белого Льва

Литература

Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 1. — С. 113—114. — ISBN 5-901679-08-3.

Отрывок, характеризующий Веденин, Андрей Яковлевич

– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.