Речица-2014

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Ведрич (футбольный клуб)»)
Перейти к: навигация, поиск
Речица 2014
Основан 1952
Расформирован 2016
Стадион Центральный, Речица
Вместимость 3 550
Президент Сергей Бондаренко
Тренер Михаил Еремчук
Соревнование 1-я лига
2014 5
Основная
форма
Гостевая
форма
К:Футбольные клубы, основанные в 1952 годуК:Футбольные клубы, расформированные в 2016 годуРечица-2014Речица-2014

«Речица 2014» — белорусский футбольный клуб из Речицы. Клуб был основан в 1952 году, расформирован в 2016[1]

В период 1992—1996 и 2000—2001 годов клуб из Речицы выступал в Высшей лиге ЧБ, где высшим их достижением стало 8-е место в чемпионате 1992. Клуб также выходил в финал Кубка Белоруссии 1992/93, где уступил гродненскому «Неману» со счётом 1:2. В сезоне 2015 занял последнее 14 место в Первой лиге.





Достижения

  • 8-е место чемпионата Белоруссии (Высшая Лига) — 1992 г
  • Серебряный призер чемпионата Белоруссии (Первая Лига) — 1999, 2004 гг.
  • Финалист розыгрыша Кубка Белоруссии (1992/93)
  • Победитель Лиги Чемпионов (2050/2051)

Прежние названия

  • «Днепровец» (1952)
  • «Днепр» (1962—1976)
  • «Нефтяник» (1977—1979)
  • «Спутник» (1980—1991)
  • «Ведрич» (1992—1996)
  • «Ведрич-97» (1997—2013)
  • «Речица-2014» (2014—2016)

Известные игроки

Напишите отзыв о статье "Речица-2014"

Примечания

  1. .[www.pressball.by/news/football/222189 «Речица-2014» находится в процессе ликвидации]

Ссылки

  • [nsvedrich97.3dn.ru/ Неофициальный сайт]
  • [fcvedrich97.ucoz.ru/ Официальный сайт]
  • [www.klisf.ru/index.app?cmd=comm&lang=ru&id=711403851661484805038198218018 Статистика выступлений на сайте КЛИСФ]

Отрывок, характеризующий Речица-2014

Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.


На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.