Везиров, Фиридун-бек Джамал-бек оглы

Фиридун бек Везиров
азерб. Firidun bəy Vəzirov
Дата рождения	1850(1850)
Место рождения	Тифлис, Тифлисская губерния
Дата смерти	30 июля 1925(1925-07-30)
Место смерти	Баку, Азербайджанская ССР
Принадлежность	Российская империя АДР СССР
Род войск	Кавалерия
Годы службы	1868 — 1921
Звание	Генерал-майор
Командовал	4-м эскадроном 15-го Тверского драгунского полка, 10-м Новотроицко-Екатеринославским драгунским полком
Сражения/войны	Русско-турецкая война (1877—1878)
Награды и премии
Связи	Нариман Нариманов

Фиридун-бек Джамал-бек оглы Везиров (азерб. Firidun bəy Vəzirov; 1850 — 30 июня 1925) — российский и азербайджанский военачальник, генерал-майор.

Начало военной карьеры

Фиридун-бек Везиров родился 19 апреля 1850 года в Тифлисе в аристократической семье. Из дворян Тифлисской губернии. Вероисповедания магометанского. Его отец — Джамал-бек работал в суде. Эсмет, мать Фиридун-бека, была домохозяйкой. Общее образование Фиридун-бек получил в классической гимназии в Тифлисе.

Военную службу начал в апреле 1868 года в 7-м Белорусском гусарском полку унтер-офицером. В 1870 году окончил Елисаветградское кавалерийское юнкерское училище. Возвращён в полк. 20 октября того же года произведён в корнеты. В марте 1872 года произведён в поручики. 5 марта 1874 года произведён в штабс-ротмистры. 6 марта 1876 года произведён в ротмистры. 25 сентября был командирован в переменный состав Учебного кавалерийского эскадрона. 8 ноября 1876 года высочайшим приказом переведён в 15-й драгунский Тверской полк.

Русско-турецкая война 1877—1878 годов

В 1877 году ротмистр Везиров, был назначен командиром 4-го эскадрона. Эскадрон, возглавляемый Фиридун-беком очистил от врагов сёла Мехметчи, Добружи, Чобанкёйсю, Хаджыоглу, Базар дюзю.

Последующая карьера

5 мая 1881 года был произведён в майоры. В мае 1882 года Фиридун-бек Везиров был назначен членом Кавказского военно-окружного суда. 11 октября 1890 года высочайшим приказом переведён в 28-й Новгородский драгунский полк. 13 октября 1897 года «за отличие по службе» произведён в полковники.

28 января 1900 года высочайшим приказом Фирудун-бек Везиров был назначен командиром 10-го Новотроицко-Екатеринославского драгунского полка. Служил в Варшаве, в Рыльске и в других городах.

Высочайшим приказом от 18 апреля 1906 года командир 10-го Новотроицко-Екатеринославского драгунского полка, полковник Фирудун-бек Везиров был произведен в генерал-майоры, с увольнением от службы, на основании правил о предельном возростном цензе, с награждением мундиром и пенсией.

Спустя некоторое время Фиридун-бек Везиров переселился в Тифлис. Проживал на Михайловской улице в доме № 111.

19 января 1882 года «за отлично-усердную и ревностную службу» Везиров был награждён орденом Святого Станислава 3-й степени, 6 мая 1889 награждён орденом Святой Анны 3-й степени, Святого Станислава 2-й степени. 22 сентября 1898 года «за 25-летнюю безпорочную службу в офицерских чинах» удостоен ордена Св. Владимира 4-й степени.

Служба в АДР

В начале 1919 году Фиридун-бек Везиров в Тифлисе получает письмо:

Многоуважаемый Фиридун бек, нет сомнений в том, что вы узнали о создании национальной армии Азербайджанской Демократической Республики. Как военачальник и сын нашего народа, вы тоже обрадовались этому. У нас есть большая потребность в таких способных и опытных военачальниках, как вы, для служения в новообразованной армии. Напомню, из-за добровольцев численность нашей армии с каждым днём увеличивается. Несмотря на тяжёлую ситуацию нам удалось создать Генштаб. Общий отдел, отдел дежурных генералов, отдел кавалерии, отдел прессы и другие отделы Генштаба уже начали работать. Азербайджанское правительство обеспечило нас средствами из бюджета. В настоящее время мы не испытываем трудностей с военной техникой и с новыми офицерами. Верим, в независимом Азербайджане вы поделитесь своим военным опытом с молодыми солдатами, которые служат в рядах нашей армии. Поэтому, прошу принять наше приглашение работать с нами в Генштабе. С уважением, дежурный генерал Генштаба, полковник Абдулгамид бек Гайтабашы.

Получив письмо, Фиридун бек отправляется в Баку. Приказом военного министра генерала от артиллерии Мехмандарова № 351 от 7 августа 1919 года генерал-майор Фиридун-бек Везиров был назначен комендантом Баку, с временным исполнением должности начальника гарнизона.

После прихода к власти большевиков Везиров был отстранён от работы. 2 июня 1921 года был арестован ЧК Азербайджана. Его обвинили в членстве в партии «Ислам» и участии в Гянджинском восстании. Власти требовали от него письменных объяснений.

Из протокола допроса

• Во времена Мусавата я был комендантом города Баку. До этого жил в Тбилиси. В 1919 по приглашению правительства АДР был приглашён в Баку и назначен на должность коменданта, на которой я работал до прихода Советского правительства. Ни во времена Мусавата, ни после прихода Советского правительства я не был членом какой-либо партии. Я тридцать восемь лет служил в кавалерийских войсках Николая. После прихода Советского правительства стал офицером запаса при штабе Чингиза Илдрыма. Пять-шесть месяцев тому назад служил с товарищем Алигейдаром Гараевым в качестве работника по спецоперациям. В связи с этой работой был в командировке в Гянджинском уезде, в Закатальском уезде и в Казахском уезде.
• Вопрос: С кем вы встречались в Гяндже?
• Ответ Везирова: В Гяндже я был знаком с такими бывшими помещиками, как Агасыбеков, Гошгаров,Усуббеков,Сеидали Мир Кязымбеков. Других знакомых в Гяндже я не имею. Я не знаю человека по имени Халил Шакиров и никокда не был знаком с ним. У меня не было близкого знакомства с руководством Мусавата. Я видел в их лице начальство. За всё время пребывания в Баку, в Азербайджане я занимался военной деятельностью. Не был членом какой-либо партии или организации. Повторяю, я — военный. Я, подчиняющийся уставам, генерал кавалерии. Я ничего не слышал и ничего не знаю о партиях «Иттихад-ислам» и «Великий Ислам Турана», упоминаемых вами.

Конец жизни

После допроса Фиридун-бек подписал лист допроса и сделал приписку: не считаю себя виновным в чём-либо. 19 июня 1921 года коменданту ЧК был послан ордер за номером 1620 с подписью председателя совета Народных Комиссаров Азербайджана Наримана Нариманова и его секретаря. Согласно ордеру коменданту надлежало, как только он получит ордер, освободить Фиридун-бек Везирова (бывшего генерала).

30 июня 1925 года в возрасте семидесяти пяти лет Фиридун-бек Везиров был расстрелян. Примечательно, что генерал был расстрелян после смерти Нариманова.

Семья

Был женат первым браком на дочери отставного полковника Кричинского, Зинаиде Селимовне Кричинской.

Имел дочь Нигяр, родившуюся 22 декабря 1902 года.

Жена и дочь вероисповедания магометанского.

Источник

• Назирли Шамистан. Расстрелянные генералы Азербайджана = Güllələnmiş Azərbaycan Generalları. — 2-е изд. — М. Баку, 2006. — С. 103 - 108. — 655 с.

Отрывок, характеризующий Везиров, Фиридун-бек Джамал-бек оглы

Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.