Вейгельт, Роберт Карлович

Роберт Карлович Вейгельт — академик Императорской академии художеств, титулярный советник.

Роберт Самуил Вейгельт родился 15 января 1814 года. Отец — Уоган Карл Людвиг Вейгельт, купец. Мать — Мария София, урожденная Зассен (Von-der-Sassen).

Закончил с серебряной медалью Имперскую академию художеств. 26 ноября 1835 года в звании свободного художника определён в Комиссию для возобновления Зимнего дворца в качестве помощника архитектора.

3 января 1938 года произведён в коллежские регистраторы и награждён золотою медалью на Андреевской ленте для ношения в петлице в память возобновления Зимнего дворца.

С 1 мая 1844 года по 1 апреля 1850 года находился при производившейся под ведомством Кабинета его Императорского Величества перестройке Мраморного, ныне Константиновского дворца и служебного при нем дома младшим архитектором.

30 декабря 1849 года определён в Комиссию по перестройке Исаакиевского собора рисовальщиком.

1 мая 1854 мая 1 Санкт-Петербургской Императорской академии художеств за искусство и познания в архитектурном художестве признан академиком с правами и преимуществами. В награду за труды и усердие оказанные при сооружении Исаакиевского собора пожалован кавалером ордена Святого Станислава 3-й степени и сверх того пожалован золотой медалью на Андреевской ленте для ношения в петлице.

17 апреля 1855 года назначен на работы по сооружению памятника императору Николаю I.

6 ноября 1856 года получил бронзовую темную медаль на Андреевской ленте в память войны 1853—1856 гг. 29 ноября 1856 года произведен в губернские секретари со старшинством. Указом Правительствующего сената от 4 августа 1859 года № 94 по званию академика Императорской академии художеств утверждён в чине титулярного советника с 30 апреля 1858 года.

Был женат на Луизе Федоровой. Имел сыновей: Роберта, Адольфа, Владимира и дочерей: Марию, Ольгу и Александру.

Умер 22 февраля 1867 года в Александровской больнице от туберкулёза.

Отрывок, характеризующий Вейгельт, Роберт Карлович

В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко до левого фланга, чтобы успеть самому приехать во время, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтобы он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и баталион, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и к удивлению замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что всё, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что всё это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.


Князь Багратион, выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга, стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно было от порохового дыма. Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из стклянки, на его шинель. Лицо его казалось больше испуганным, чем страдающим. Он минуту тому назад был ранен. Переехав дорогу, они стали круто спускаться и на спуске увидали несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. «Что это такое? – думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. – Это не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят».