Вейль, Берта
| Вейль Берта | |
 | |
| Гражданство: | |
|---|---|
| Награды и премии: |
|
 Внешние изображения
| |
|---|---|
|
[picasso.fr/us/journal/galeriste/images-illustration/slideshow/10.jpg Портрет Берты Вейль работы Пикассо] |
Берта Вейль (фр. Berthe Weill; 20 ноября 1865, Париж — 17 апреля 1951, Париж) — французская деятельница культуры, арт-дилер. Организатор единственной и скандальной персональной выставки Амедео Модильяни.[1]
Биография
Родилась 20 ноября 1865 года в Париже в еврейской семье, имеющей немецкие корни. Была одной из семи детей.
Родители были небогаты, и Берте рано пришлось начать работу в качестве ученика в антикварном магазине, где она приобрела знания по торговле антиквариатом. Этот опыт хорошо послужил ей в дальнейшем, когда она познакомилась с коллекционерами и продавцами художественных ценностей. После смерти владельца магазина Майера Берта вместе с одним из своих братьев тоже открыла магазин, где проработала недолгое время, с 1897 по 1900 год. Под влиянием известного искусствоведа Роджера-Маркса (фр. Claude Roger-Marx) она заинтересовалась современным искусством, в частности, творчеством молодых художников. В 1900 году, вскоре после появления Пикассо в Париже, она купила и продала несколько его работ, став первым дилером картин художника.
В 1901 году при поддержке одного молодого испанского арт-дилера и на деньги из своего приданого Берта открыла галерею Galerie B. Weill с экспозицией работ молодых художников, которая просуществовала до 1939 года, вплоть до начала Второй мировой войны. По заказу Леопольда Зборовского в период 1916—1917 годов Амедео Модильяни написал около 30 полотен в жанре ню. 3 декабря 1917 года выставка его работ была открыта в галерее Берты Вейль, располагавшейся напротив полицейского участка. Стражи закона, возмущённые видом выставленных картин, заставили Модильяни закрыть экспозицию всего через несколько часов после её открытия.[1][2]
После войны Берта Вейль переживала сложный период в жизни, связанный как с плохим состоянием здоровья, так и с финансовыми сложностями. В 1946 году художники, которых она поддерживала в течение многих лет, организовали аукцион своих художественных работ, средства от которого были направлены на поддержку Вейль. В 1948 году за вклад в современное искусство она была награждена орденом Почётного легиона.
Умерла 17 апреля 1951 года в Париже, почти забытой.
Деятельность Берты Вейль и её галереи способствовали появлению многих французских художников, в том числе и женщин: Сюзанны Валадон, Эмили Шарми и Жаклин Марваль[3]. В последние годы интерес к деятельности Вейль стал расти. В 2007 году портрет Вейль работы Пикассо стал французским национальным достоянием.[4] В феврале 2012 года в Париже возле дома, где была открыта галерея Берты Вейль, был установлен памятный знак, на котором высечены слова: «По этому адресу Берта Вейль открыла в 1901 году первую художественную галерею для продвижения молодых художников. Её поддержка стала условием обретения известности самыми передовыми современными художниками».[2]
Напишите отзыв о статье "Вейль, Берта"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.a-modigliani.ru/library/parizo-modilyani27.html К. Паризо. «Модильяни» — Збо]
- ↑ 1 2 [magazines.russ.ru/nlo/2014/3/30ep.html Еврейская космополитичная художественная диаспора во Франции в первой половине ХХ века]
- ↑ Perry Gill. «Women Artists and the Parisian avant-garde: Modernism and 'feminine' art, 1900 to the late 1920s», Manchester University Press, Manchester and New York", 1995 (англ.)
- ↑ Sanchez, Pierre, «Les expositions de la Galerie Berthe Weill (1901—1942) et de la Galerie Devambez (1907—1926) Repertoire des artistes et liste de leurs œuvres», II, L’Échelle de Jacob, Dijon, 2009 (фр.)
Ссылки
- [judaisme.sdv.fr/perso/berthew/berthew.htm Berthe Weill, galériste à Montmartre] (фр.)
- [www.lejournaldesarts.fr/oeil/archives/docs_article/100574/berthe-weill-le-remede-feminin-au-desastre-dans-l-art.php Berthe Weill, le remède féminin au désastre dans l’art] (фр.)
- [picasso.fr/us/journal/galeriste/texte_article.php Berthe Weill and Pablo Picasso] (фр.)
Отрывок, характеризующий Вейль, Берта
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
