Веймарн, Евгений Владимирович

Евгений Владимирович Веймарн
Евгений Владимирович Веймарн, 1945 год.
Место рождения:	Севастополь
Страна:	СССР СССР
Место работы:	Государственный исторический музей
Альма-матер:	Московский университет
Известен как:	историк, археолог

Евге́ний Влади́мирович Ве́ймарн (1905 год, Севастополь — ноябрь 1990 года, Москва) — советский археолог. Сотрудник Археологического отдела исторического музея.

Биография

Евгений Веймарн родился в 1905 году в Севастополе (старший брат Бориса Веймарна), там же окончил в 1923 году общеобразовательный техникум. Как научно-технический сотрудник Херсонесского музея, в 1923 году был направлен на учёбу на этнологический факультет Московского университета, который закончил в 1928 году.

С 1928 по 1948 год (с перерывом с 1941 по 1945 годы — служба в Красной Армии на Дальнем Востоке) Веймарн работал в Москве в Государственном историческом музее, в отделе исторической географии и картографии, а затем в археологическом отделе, 1933 года — заведовал кабинетом нумизматики. В этот период, в 1928—1937 годы, в летние сезоны, участвовал в работе Эскикерменской экспедиции под руководством Николая Репникова, а в 1938 году — в Мангупской экспедиции ИИМК. Вернувшись из армии, стал заведующим отделом исторический географии и картографии.

В 1948 году переехал из Москвы в Бахчисарай, где жил и работал до 1977 года. Здесь им была создана Бахчисарайская археологическая станция Института археологии АН УССР. С 1948 по 1952 год — начальник Инкерманской, а с 1956 по 1959 год Чуфуткалинской археологических экспедиций.

В 1960—1961 годах исследовал Скалистинский раннесредневековый могильник, по результатам работ на котором, совместно с Александром Айбабиным, была написана монография. С 1962 по 1965 год руководил Северо-Крымской экспедицией, с 1967 по 1975 год возглавля Мангупский отряд Крымской экспедиции ИА АН УССР. Скончался в ноябре 1990 года в Москве.

Научное наследие

Евгением Веймарном опубликовано 44 научных работы, среди которых монография —

• Веймарн Е. В., Айбабин А. И. Скалистинский могильник. — Киев: Наукова думка, 1993. — 201 с. : ил.,карт. — ISBN 5-12-002665-6
• Веймарн Е. В., Высотская Т. Н., Гарагуля В. К., Кустова М. Г., Фронжуло М. А., Домбровский О. И., Секиринский С. А., Бабенчиков В. П. Дорогой тысячелетий. Экскурсии по средневековому Крыму. — Симферополь: Крым, 1966. — С. 168.
• Е. В. Веймарн, М. Я. Чореф. «Корабль» на Каче. — Симферополь: Таврия, 1976. — ISBN 978-5-458-40165-4

Ссылки

• [krimea.info/lyudi-kryma/vejmarn-e-v-arxeologicheskie-ekspedicii.html Люди Крыма. Веймарн Е. В.]
• [ex-korshun99.livejournal.com/48993.html Евгений Владимирович Веймарн]

Отрывок, характеризующий Веймарн, Евгений Владимирович

Но счастливый день наступил, и когда Наташа в это памятное для нее воскресенье, в белом кисейном платье, вернулась от причастия, она в первый раз после многих месяцев почувствовала себя спокойной и не тяготящеюся жизнью, которая предстояла ей.
Приезжавший в этот день доктор осмотрел Наташу и велел продолжать те последние порошки, которые он прописал две недели тому назад.
– Непременно продолжать – утром и вечером, – сказал он, видимо, сам добросовестно довольный своим успехом. – Только, пожалуйста, аккуратнее. Будьте покойны, графиня, – сказал шутливо доктор, в мякоть руки ловко подхватывая золотой, – скоро опять запоет и зарезвится. Очень, очень ей в пользу последнее лекарство. Она очень посвежела.
Графиня посмотрела на ногти и поплевала, с веселым лицом возвращаясь в гостиную.


В начале июля в Москве распространялись все более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11 го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.