Вейна, Тереза

Тереза Вейна

Персональные данные
Представляет	Польша Польша
Дата рождения	30 мая 1950(1950-05-30) (73 года)
Место рождения	Торунь, Польша
Рост	163 см
Бывшие партнёры	Пётр Боянчик
Бывшие тренеры	Анна Бурше-Линдерова, Ян Боянчик
Место проживания	Гданьск
Спортивные достижения Лучшие результаты по системе ИСУ (на международных любительских соревнованиях) Сумма: Не соревновалась по Новой судейской системе Завершила выступления

Тереза Урсула Вейна (в замужестве Урбан;польск. Teresa Weyna; 30 мая 1950 года, Торунь, Польша) — тренер по фигурному катанию, бывшая польская фигуристка, выступающая в одиночном катании, парном катании и в танцах на льду с Петром Боянчиком. С ним она девятикратный чемпион Польши и участник XII зимних Олимпийских игр. Дважды вице-чемпионка Польши.

Карьера спортсменки

Тереза родилась в многодетной семье 1950 году в Торуни. Её мать Урсула Ядвига Фальковская была страстной любительницей фигурного катания и много лет работала в Польской федерации секретарём на соревнованиях по фигурному катанию. Сама Тереза начала заниматься спортом значительно поздно лишь в 1960 году. Первым её тренером стал Ян Боянчик, занималась она сразу в трёх разрядах (парное, одиночное катание и танцы на льду). К сожалению, не удалось выяснить, кто были ее первыми партнерами в обоих парных видах.

Осенью 1965 года она сменила партнёра в парном катании, им стал сын тренера Пётр. В первый сезон фигуристы стали чемпионами Польши среди юниоров в парном катании. Однако Тереза на взрослом чемпионате Польши остановилась рядом с подиумом, а в танцах на льду выиграла серебряную медаль. Поразмыслив над перспективами в парном и одиночном катании Тереза согласилась с доводами тренера и осталась в танцах на льду, но уже с новым партнёром, сыном тренера. Так возникла самая успешная польская пара в танцах на льду.

С осени 1966 года они уже выступали во взрослом разряде в танцах на льду. Сразу же в первый сезон спортсмены выиграли серебряные медали чемпионата Польши. В следующий сезон пара впервые стала чемпионами Польши в танцах на льду. В этом же году спортсмены отправились в шведский город Вестерос на европейский чемпионат, где заняли предпоследнее место. Только в 1970 году когда фигуристы вошли в десятку лучших на континенте польская федерация отправила их в Любляну на мировой чемпионат, так они стали первыми представителями Польши на мировом чемпионате среди танцевальных пар.

В 1971 году на континентальном чемпионате в Цюрихе благодаря прошлогодним достижениям Вейны и Боянчика польская федерация впервые заявила две танцевальные пары. Фигуристы перебрались в столицу (Варшава), где стали тренироваться у нового тренера Анны Бурше-Линднеровой.

В 1974 году в западногерманском городе Мюнхен польские танцоры на мировом чемпионате сумели пробиться в число десяти лучших. Это позволило на следующий чемпионат в США заявить впервые две пары. На этом чемпионате польские фигуристы показали своё лучшее достижение, заняли седьмое место.

В 1976 году в австрийском Инсбруке впервые танцы на льду дебютировали на Олимпийских играх, где польская пара сумела пробиться в число десяти лучших. Через две недели после соревнований в Австрии фигуристы последний раз приняли участие в турнире ИСУ на чемпионате мира в Швеции.

Послеспортивная карьера

Тереза закончила в Варшаве академию физкультуры и стала тренером по фигурному катанию. Сначала она работала тренером у танцоров. Среди её учеников неоднократные чемпионы Польши, участники мировых, европейских чемпионатов и XV зимних Олимпийских игр Хонората Гурна с Анджеем Достатним и Малгожата Грайцар с Анджеем Достатним.

После развода с мужем живёт в Гданьске и тренирует команду по синхронному катанию.

Спортивные достижения

Соревнования/Сезон	1966—67	1967–68	1968–69	1969–70	1970–71	1971–72	1972–73	1973–74	1974–75	1975–76
Олимпийские игры										9
чемпионаты мира				13	14	13		10	7	9
Чемпионаты Европы		16	15	9	9	9	12	9	8	7
Турнир Московские новости									3
Чемпионаты Польши	2	1	1	1	1	1	1	1	1	1

Личная жизнь

Тереза была замужем, позже супруги расстались. У неё трое детей дочери-близняшки Каролина и Катаржина (1979 год) и сын Бартош (1980 год).

Ссылки

• [web.archive.org/web/20040918024803/www.olimpijski.pl/294_2092.html Тереза Вейна] (польск.) на сайте Олимпийского комитета Польши.

Отрывок, характеризующий Вейна, Тереза

Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.