Вейнтисинко де Майо (авианосец)
«Вейнтисинко де Майо» (исп. Veinticinco de Mayo, «25 мая») — авианосец ВМС Аргентины. Принадлежал к типу «Колоссус», был построен в Великобритании и вошёл в состав Королевского флота 17 января 1945 года как «Венерэйбл» (англ. Venerable). Принимал участие во Второй мировой войне. 1 апреля 1948 года был продан Нидерландам и вошёл в состав голландского флота как «Карел Доорман» (нидерл. Karel Doorman). 15 октября 1968 года был продан Аргентине и переименован в Veinticinco de Mayo (исп. 25 мая), в честь дня начала Майской революции.
Содержание
Конструкция
С началом Второй мировой войны выявилась большая ценность авианосцев и Британское Адмиралтейство захотело иметь их как можно больше и как можно скорее. Однако, новейшие авианосцы британского флота типа «Илластриес» были весьма дорогими и сложными в постройке. Возникла идея спроектировать максимально простой авианосец, который можно было бы строить большой серией и очень быстро. Так было положено начало проекту «Колоссус».
Проект был подготовлен в 1942 году и предусматривал создание авианосца со стандартным водоизмещением 13 200 тонн. Корпус корабля был облегчённым и проектировался по нормам гражданского судостроения. Система противоторпедной защиты не предусматривалась, но разделение на отсеки признавалось хорошим. Повышению живучести корабля способствовала эшелонная компоновка энергетической установки. Броневая защита практически отсутствовала, за исключением 10-миллиметровой брони погребов[2].
Полётная палуба авианосца отличалась достаточно крупными размерами и лишь немногим уступала «Илластриес» — 210,3х24,4 м. Дл подъёма самолетов предназначались два лифта, размером 13,7х10,4 м и грузоподъёмностью 6,8 тонны. Ангар был одноярусным и имел значительные размеры — 135,6х15,85 м. При этом его высота — 5,33 м, превосходила таковую у «Илластриес»[2].
Авиационно-техническое оборудование включало в себя одну гидравлическую катапульту типа BH-III и восемь аэрофинишёров. Последние рассчитывались на торможение самолёта массой 6,8 тонны, садящегося со скоростью 110 км/ч. Запас авиатоплива составлял 448 236 литров[2].
Зенитное вооружение по проекту включало шесть счетверённых 40-мм автоматов «Пом-пом» и 32 20-мм автомата «Эрликон» в спаренных и одноствольных установках. На практике зенитное вооружение различалось по комплектации на разных кораблях серии[2]. Все авианосцы оснащались РЛС типа 79B и 281B[3]. Авиационное вооружение в 1945 году включало в себя 39 самолётов — 18 торпедоносцев «Барракуда» и 21 истребитель «Корсар»[3].
Всего в 1942 — 1943 годах было заложено 10 авианосцев типа «Колоссус», шесть из них успели войти в строй до окончания Второй мировой войны, ещё четыре были достроены в 1945 — 1946 годах[2].
Служба
«Венерэйбл»
После вступления в строй, «Венерэйбл» был подготовлен для действий на Тихом океане. Предполагалось использовать авианосец у берегов Филиппин и Индонезии. Однако принять участие в военных действиях корабль не успел. Лишь уже после капитуляции Японии «Венерэйбл» поддерживал 31 августа 1945 года высадку британских войск в Гонконге, а его самолёты нанесли удар по базе японских взрывающихся катеров для камикадзе[4]. Противодействия японцы не оказали.
После окончания войны «Венерэйбл» продолжал службу на Дальнем Востоке. Лишь 30 марта 1947 года он прибыл в Плимут. Далее корабль прошёл ремонт и 1 апреля 1948 года был продан Нидерландам[4].
«Карел Доорман»
Закупленный в Великобритании «Венерэйбл» был переименован в «Карел Доорман» в честь нидерландского контр-адмирала[5] и официально вошёл в состав флота Нидерландов 28 мая 1948 года. Первоначально авианосец использовался как носитель поршневых самолётов. Обычно на корабле базировалось от 19 до 23 истребителей-бомбардировщиков «Си Фьюри» Mk50 и самолётов ПЛО «Файрфлай» Mk4/5[6].
В 1955 — 1958 годах «Карел Доорман» прошёл капитальный ремонт и переоборудование на верфи «Вилтон Фейеноорд» (нидерл. Wilton Fijenoord). В ходе модернизации корабль получил усиленную угловую полётную палубу длиной 165,8 м, установленную под углом 8° к диаметральной плоскости. Прежняя гидравлическая катапульта была заменена паровой типа BS-4, размещённой по левому борту[6]. Также были установлены зеркальная систем посадки, новые аэрофинишёры, система кондиционирования, заменено вспомогательное оборудование. Ангар не подвергся значительным изменениям, но полностью изменился силуэт надстройки авианосца. Прежние зенитные автоматы британского производства были заменены шведскими 40-миллиметровыми «Бофорсами». Все РЛС были заменены на голландские[6]. Планируемая стоимость модернизации должна была составить 11 миллионов гульденов, фактически было истрачено 25 миллионов.
После модернизации «Карел Доорман» мог нести реактивные самолёты и состав его авиагруппы существенно изменился. В 1959 году она включала 18 летательных аппаратов: 6 истребителей-бомбардировщиков «Си Хок» FGA.6, 6 самолётов ПЛО «Эвенджер» TBM-3, 4 вертолёта ПЛО «Сибэт» HSS-1N и два спасательных вертолёта[7]. С начала 1960-х годов «Карел Доорман» стал флагманом противолодочного соединения голландского флота[8]. Его авиагруппа в этот период состояла исключительно из противолодочных машин: 8 самолётов ПЛОS-2A «Трекер» и 6 вертолётов ПЛО HSS-1N «Сибэт»[7].
В 1965 — 1966 годах авианосец прошёл очередной ремонт и модернизацию. В частности, были установлены паровые котлы, снятые с недостроенного британского авианосца «Левиафан» (англ. Leviathan), типа «Маджестик»[9]. 29 апреля 1968 года в машинном отделении авианосца произошёл пожар, что вынудило командование ВМС Нидерландов задуматься о целесообразности восстановительного ремонта[4]. Хотя повреждения не были катастрофическими, содержание корабля в составе флота расценивалось как чрезмерно дорогое. В этой связи, предложение Аргентины о продаже авианосца оказалось весьма кстати. 15 октября 1968 года «Карел Доорман» был официально продан Аргентине.
«Вейнтисинко де Майо»
Новый авианосец аргентинского флота получил название «Вейнтисинко де Майо» и был официально включён в состав флота 12 мая 1969 года. До этого он прошёл капитальный ремонт в Нидерландах на верфи «Вилтон Фейеноорд», причём теперь на корабль установили и паровые турбины с авианосца «Левиафан»[4]. «Вейнтисинко де Майо» был принят после ремонта 22 августа 1969 года. 1 сентября 1969 года авианосец вышел из Роттердама в Аргентину. После закупки в 1972 году штурмовиков «Скайхок» корабль использовался как малый ударный авианосец[1]. Дважды, в 1975 и 1980 — 1981 годах, проходил ремонт и модернизацию. В её ходе были установлены новые РЛС голландского производства, а палуба модифицирована для использования французских корабельных штурмовиков «Супер Этандар», которые были закуплены Аргентиной в 1981 году[9].
В ходе англо-аргентинского конфликта из-за Фолклендских островов «Вейнтисинко де Майо» принимал участие в обеспечении высадки аргентинских войск на спорные острова. В ходе военных действий авианосец имел авиагруппу в составе восьми штурмовиков «Скайхок», четырёх самолётов ПЛО «Трекер» и нескольких вертолётов. Штурмовики «Супер Этандар» ещё не были готовы к действиям с борта авианосца[9]. 2 мая 1982 года авианосец в сопровождении эсминцев УРО «Сантисима Тринидад» и «Эркулес» приблизился к британскому экспедиционному соединению на 180 миль, но после известия о потоплении крейсера «Генерал Бельграно» британской атомной ПЛ «Конкерор», отказался от атаки и ушёл в базу[1]. В дальнейшем самолёты «Вейнтисинко де Майо» действовали против британских сил с береговых аэродромов.
Первый полёт «Супер Этандара» с борта «Вейнтисинко де Майо» состоялся в апреле 1983 года. В том же году корабль прошёл модернизацию радиоэлектронного оборудования с целью улучшения взаимодействия с поступившими в состав флота эсминцами типа «Альмиранте Браун», проекта MEKO 360[9]. Авианосец активно использовался флотом до 1985 года. Технические проблемы вынудили вывести корабль из боевого состава в июне 1986 года. В 1988 году было принято решения провести капитальную реконструкцию «Вейнтисинко де Майо» с заменой паротурбинной установки на газотурбинную в 1990 — 1992 годах. Переговоры об этом велись с итальянской фирмой «Финкантиери» (итал. Fincantieri)[9]. Финансовые и технические проблемы вынудили отказаться от этого проекта. В 1997 году корабль исключили из списков флота. В январе 1999 года он был продан на слом в Индию[1].
Напишите отзыв о статье "Вейнтисинко де Майо (авианосец)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 Балакин С.А. Авианосцы мира. 1945 - 2001. Ч.2 // Наваль-коллекция. — 2002. — № 8. — С. 16.
- ↑ 1 2 3 4 5 Балакин С.А., Дашьян А. В., Морозов М.Э. Авианосцы Второй мировой. Новые властелины океанов. — М.: Коллекция, Яуза, ЭКСМО, 2006. — 57 с. — ISBN 5-699-17428-1.
- ↑ 1 2 Балакин С.А., Дашьян А. В., Морозов М.Э. Авианосцы Второй мировой. Новые властелины океанов. — 58 с.
- ↑ 1 2 3 4 Балакин С.А., Дашьян А. В., Морозов М.Э. Авианосцы Второй мировой. Новые властелины океанов. — 59 с.
- ↑ нидерл. Karel Doorman, в источниках на русском языке фамилия передаётся и как Дорман, и как Доорман.
- ↑ 1 2 3 Conway’s All the World’s Fighting Ships, 1947—1995. — Annapolis, Maryland, U.S.A.: Naval Institute Press, 1996. — P. 271. — ISBN 1-55750-132-7.
- ↑ 1 2 Conway’s All the World’s Fighting Ships, 1947—1995. — P. 272.
- ↑ Conway’s All the World’s Fighting Ships, 1947—1995. — Annapolis, Maryland, U.S.A.: Naval Institute Press, 1996. — P. 269. — ISBN 1-55750-132-7.
- ↑ 1 2 3 4 5 Conway’s All the World’s Fighting Ships, 1947—1995. — P. 6.
Литература
- Балакин С.А., Дашьян А. В., Морозов М.Э. Авианосцы Второй мировой. Новые властелины океанов. — М.: Коллекция, Яуза, ЭКСМО, 2006. — 256 с. — ISBN 5-699-17428-1.
- Балакин С.А. Авианосцы мира. 1945 - 2001. Ч.2 // Наваль-коллекция. — 2002. — № 8. — С. 16.
- Conway’s All the World’s Fighting Ships, 1947—1995. — Annapolis, Maryland, U.S.A.: Naval Institute Press, 1996. — ISBN 1-55750-132-7.
Ссылки
|
Вейнтисинко де Майо (авианосец) на Викискладе? |
|---|
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Вейнтисинко де Майо (авианосец)
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.– Что ездит этот перед линией? – опять крикнул на него кто то.
– Влево, вправо возьми, – кричали ему. Пьер взял вправо и неожиданно съехался с знакомым ему адъютантом генерала Раевского. Адъютант этот сердито взглянул на Пьера, очевидно, сбираясь тоже крикнуть на него, но, узнав его, кивнул ему головой.
– Вы как тут? – проговорил он и поскакал дальше.
Пьер, чувствуя себя не на своем месте и без дела, боясь опять помешать кому нибудь, поскакал за адъютантом.
– Это здесь, что же? Можно мне с вами? – спрашивал он.
– Сейчас, сейчас, – отвечал адъютант и, подскакав к толстому полковнику, стоявшему на лугу, что то передал ему и тогда уже обратился к Пьеру.
– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?
– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его.
– Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант.
– Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер.
– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
