Вейн, Чарльз
| Чарльз Вейн | |
| (Charles Vane) | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Причина смерти: | |
| Род деятельности: | |
Чарльз Вейн (1680 – 29 марта 1721 г.) – британский пират, прославившийся своими рейдами в Карибском море и в Атлантике. За ним закрепилась печальная слава самого жестокого и бессердечного из пиратов. Вейн, как правило, не питал и тени сострадания ни к пленникам, ни к захваченным судам. Он мог пообещать сохранить жизнь и в следующую же минуту с наслаждением нарушить свое же собственное обещание! Самое же удивительное – он ни во что не ставил даже пиратов, ходивших под его началом! Вейн постоянно норовил их обмануть, сильно занижая их долю добычи и присваивая себе почти все. Невероятно, но его смерть была угодна всем – и власти, и пираты были очень даже не прочь, чтобы его вздернули на виселице.
Начало службы на море для Вейна состоялось на борту капера «Лорд Арчибальд Хэмилтон». Правда, на него очень давили рамки профессии, которые накладывала государственная лицензия, позволявшая останавливать лишь определенные корабли, а не те, что нравятся. И тут Вейну подвернулось отличное поприще для реализации своих талантов. У побережья Флориды вследствие частых штормов нередко терпели крушение испанские галеоны с серебром и золотом.
О ранних годах пиратской карьеры Чарльза Вейна есть различные предположения, некоторые исследователи предполагают, что Вейн вместе с Генри Дженнингсом и другими пиратскими капитанами ограбил испанскую экспедицию, занимавшуюся подъемом денег и драгоценностей с затонувших во время шторма в 1715 году галеонов Серебряного Флота.
Первое официальное упоминание встречается в связи с попыткой Вудса Роджерса, назначенного королем Георгом I губернатором Багамских островов. Роджерс с эскадрой военных кораблей вез королевскую Прокламацию о запрещении пиратства, а основной целью было уничтожение пиратства в английских колониях, в частности на Багамах.
После жалобы некоторых капитанов о грабежах Чарльза Вейна Роджерс с эскадрой подойдя к Багамам, предложил пиратам сдаться. На что Вейн ответил дерзким письмом, в котором отверг предложение об амнистии. Роджерс немедленно блокировал выход из бухты, в которой стояли корабли Вейна. Капитан пиратов ночью взорвал французский приз и на маленьком шлюпе вышел из бухты и скрылся.
Через несколько дней после бегства из Нью-Провиденса Вейн захватил шлюп, приписанный к Барбадосу и пересадил на него двадцать пять человек во главе с Йитсом. После ряда грабежей и захватов английских и испанских судов пиратские корабли добрались до Южной Каролины.
Поскольку Вейн относился к Йитсу с пренебрежением, постоянно подчеркивая свое превосходство, Йитс решил уйти и получить королевскую амнистию. Замысел Йитса удался, и он скрылся в устье реки Норт-Эдисто, а через несколько дней получив королевское помилование, вернул шлюп законному владельцу. Вейн некоторое время ожидал, что Йитс выйдет из устья, но после того как губернатор снарядил карательную экспедицию, ушел на север в бухту Окракок. Здесь команды Эдварда Тича по кличке "Чёрная Борода" и команда Вейна закатили грандиозную пьянку в честь встречи.
После встречи пиратов Чарльз Вейн двинулся дальше на север. В конце ноября возле Лонг-Айленда пиратам встретился французский корабль. После того как пираты подняли черный флаг и дали бортовой залп, они обнаружили, что это французский военный корабль. Вейн собрался уйти, но часть пиратов, в числе которых был квартирмейстер Джек Рэкхем, высказалась за абордаж. Но Вейн применил право вето, которое имел капитан в исключительных случаях, во время сражения или погони, и приказал уходить.
На следующий день пираты собрали совет, и за трусость Вейн был низложен. Ему отдали небольшой шлюп, оружие и продовольствие. С бывшим капитаном пираты изгнали всех, кто проголосовал против абордажа.
Чарльз Вейн на шлюпе вернулся к побережью Ямайки. Здесь ему удалось захватить несколько судов и набрать из них новую команду. В результате грабежи продолжились. Но возле острова Бонака корсары попали в страшный шторм, суда разбились, почти все разбойники утонули, а Вейн чудом спасся, выбравшись на необитаемый остров возле Гондурасского залива. Ему удалось выжить, помогая местным рыбакам, которые заходили на остров для ловли черепах.
Однажды на остров за водой зашел корабль с Ямайки. Капитаном на нем был Холфорд, в прошлом флибустьер, хорошо знавший Вейна. Несмотря на просьбы Холфорд отказал пирату, поскольку опасался, что Вейн поднимет матросов на бунт. Через какое-то время Вейну удалось устроиться матросом на другой корабль, зашедший на остров за водой. Оказалось что капитан корабля, куда устроился бывший пират, знаком с Холфордом и они, встретившись, решили вместе отобедать. Узнав среди матросов Чарльза Вейна, Холфорд рассказал своему другу всю правду о его пиратских похождениях и предложил его арестовать.
22 марта 1720 г. состоялся суд, Вейн был признан виновным в грабежах и разбоях на море и казнен 29 марта 1721 года в Гэллоуз-Пойнта. Остаётся загадкой, почему казнь Чарльза Вейна была оттянута на такой долгий срок после вынесения приговора, фактически через год. Перед тем как принять казнь, он не выказал даже малейших признаков раскаяния. После смерти его тело, облитое смолой в назидательных целях, было повешено на всеобщее обозрение прямо у входа в гавань Порт‑Ройяла.
Напишите отзыв о статье "Вейн, Чарльз"
Примечания
- Персонаж компьютерной игры Assassin’s Creed IV: Black Flag.
- Персонаж в сериале Black Sails («Чёрные Паруса») в исполнении актёра Зак МакГоуэн.
Отрывок, характеризующий Вейн, Чарльз
Французский капрал, по домашнему расстегнутый, в колпаке, с коротенькой трубкой в зубах, вышел из за угла балагана и, дружески подмигнув, подошел к Пьеру.– Quel soleil, hein, monsieur Kiril? (так звали Пьера все французы). On dirait le printemps. [Каково солнце, а, господин Кирил? Точно весна.] – И капрал прислонился к двери и предложил Пьеру трубку, несмотря на то, что всегда он ее предлагал и всегда Пьер отказывался.
– Si l'on marchait par un temps comme celui la… [В такую бы погоду в поход идти…] – начал он.
Пьер расспросил его, что слышно о выступлении, и капрал рассказал, что почти все войска выступают и что нынче должен быть приказ и о пленных. В балагане, в котором был Пьер, один из солдат, Соколов, был при смерти болен, и Пьер сказал капралу, что надо распорядиться этим солдатом. Капрал сказал, что Пьер может быть спокоен, что на это есть подвижной и постоянный госпитали, и что о больных будет распоряжение, и что вообще все, что только может случиться, все предвидено начальством.
– Et puis, monsieur Kiril, vous n'avez qu'a dire un mot au capitaine, vous savez. Oh, c'est un… qui n'oublie jamais rien. Dites au capitaine quand il fera sa tournee, il fera tout pour vous… [И потом, господин Кирил, вам стоит сказать слово капитану, вы знаете… Это такой… ничего не забывает. Скажите капитану, когда он будет делать обход; он все для вас сделает…]
Капитан, про которого говорил капрал, почасту и подолгу беседовал с Пьером и оказывал ему всякого рода снисхождения.
– Vois tu, St. Thomas, qu'il me disait l'autre jour: Kiril c'est un homme qui a de l'instruction, qui parle francais; c'est un seigneur russe, qui a eu des malheurs, mais c'est un homme. Et il s'y entend le… S'il demande quelque chose, qu'il me dise, il n'y a pas de refus. Quand on a fait ses etudes, voyez vous, on aime l'instruction et les gens comme il faut. C'est pour vous, que je dis cela, monsieur Kiril. Dans l'affaire de l'autre jour si ce n'etait grace a vous, ca aurait fini mal. [Вот, клянусь святым Фомою, он мне говорил однажды: Кирил – это человек образованный, говорит по французски; это русский барин, с которым случилось несчастие, но он человек. Он знает толк… Если ему что нужно, отказа нет. Когда учился кой чему, то любишь просвещение и людей благовоспитанных. Это я про вас говорю, господин Кирил. Намедни, если бы не вы, то худо бы кончилось.]
И, поболтав еще несколько времени, капрал ушел. (Дело, случившееся намедни, о котором упоминал капрал, была драка между пленными и французами, в которой Пьеру удалось усмирить своих товарищей.) Несколько человек пленных слушали разговор Пьера с капралом и тотчас же стали спрашивать, что он сказал. В то время как Пьер рассказывал своим товарищам то, что капрал сказал о выступлении, к двери балагана подошел худощавый, желтый и оборванный французский солдат. Быстрым и робким движением приподняв пальцы ко лбу в знак поклона, он обратился к Пьеру и спросил его, в этом ли балагане солдат Platoche, которому он отдал шить рубаху.
С неделю тому назад французы получили сапожный товар и полотно и роздали шить сапоги и рубахи пленным солдатам.
– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
