Вейс, Изидор
| Изидор Вейс | |
| Izidor Weiss | |
| художник-график, гравёр | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Изи́дор Вейс (польск. Izydor Weiss, лит. Izidorius Veisas; 4 апреля 1774, Австрия — 8 (20) июня 1821, Вильно) — художник-гравёр австрийского происхождения, иллюстратор книг; профессор Виленского университета.
Содержание
Биография
Брат Давида Вейса, отец Феликса Вейса. Учился в Вене. Прибыл из Берлина, где владел собственной печатней гравюр. Возглавил кафедру черчения (графики) при её учреждении в императорском Виленском университете в 1805 году. Обучал студентов технике акватинты и другим видам графики. Основал печатню гравюр и магазин. типографииБыл художником spaustuvę ir parduotuvę. В 1810 году кафедра была передана известному английском художнику Джозефу Сандерсу (Joseph Saunders)[1]. Состоял в масонах[2]. В доме Франка на улице Большой в Вильне располагалась его студия графики. Похоронен на Бернардинском кладбище.
Творчество
Выполнил несколько гравюр по картинам и рисункам Яна Рустема. Автор портретов Леонтия Беннигсена, Йосефа Гайдна, Иеронима Стройновского. В 1814–1815 годах выпустил игральные карты, рисованные Рустемом и гравированные Готлибом Кислингом. Издал альбом эстампов Франциска Смуглевича на темы истории Литвы (1820).
Для журнала „Dziennik Wileński“ (1805) гравировал виньетки, портреты, композиции бытового жанра. Иллюстрировал труд Иеронима Стройновского „Nauka prawa przyrodzonego, politycznego, ekonomiki polityczney i prawa narodów“ (1805) и гравировал для этого издания портрет автора работы Брушкевича. В издании русского перевода того же сочинения «Наука права природнаго, политическаго, государственнаго хозяйства и права народовъ» (Санкт-Петербург, 1809) помещён портрет Стройновского, гравированный Вейсом по портрету работы Рустема в 1807 году. Заглавная виньетка устава виленского Благотворительного общества („Ustawy Towarzystwa dobroczynności“, 1808) выполнена по рисунку Рустема.
Напишите отзыв о статье "Вейс, Изидор"
Примечания
- ↑ [ldmuziejus.mch.mii.lt/Ekspozicijos/VPeksp_vienuolikta_sale.htm Vilniaus paveikslų galerija] (лит.)
- ↑ [ldmuziejus.mch.mii.lt/Naujausiosparodos/masonulozes.htm Masonų ložės Lietuvoje] (лит.)
Литература
- Stanisław Szymański. Davide e Izidoro Weiss incisori. Trento, 1976.
- Audronė Kasperavičienė, Jerzy Surwiłło. Przechadzki po Wilnie. Zarzecze. Cmentarz Bernardyński. Wilno: Efekt, 1997. S. 91. (польск.)
Ссылки
- [bibliuoteka.idea.lt/LT.php?content=publication&Id=189 Veisas, Izidorius] (лит.)
- [www.leidykla.vu.lt/inetleid/knygot/37/apzv1.pdf Biografijų žodynas „Lietuvos knygų veikėjai“] (лит.)
Отрывок, характеризующий Вейс, Изидор
Не успел князь Андрей проводить глазами Пфуля, как в комнату поспешно вошел граф Бенигсен и, кивнув головой Болконскому, не останавливаясь, прошел в кабинет, отдавая какие то приказания своему адъютанту. Государь ехал за ним, и Бенигсен поспешил вперед, чтобы приготовить кое что и успеть встретить государя. Чернышев и князь Андрей вышли на крыльцо. Государь с усталым видом слезал с лошади. Маркиз Паулучи что то говорил государю. Государь, склонив голову налево, с недовольным видом слушал Паулучи, говорившего с особенным жаром. Государь тронулся вперед, видимо, желая окончить разговор, но раскрасневшийся, взволнованный итальянец, забывая приличия, шел за ним, продолжая говорить:
– Quant a celui qui a conseille ce camp, le camp de Drissa, [Что же касается того, кто присоветовал Дрисский лагерь,] – говорил Паулучи, в то время как государь, входя на ступеньки и заметив князя Андрея, вглядывался в незнакомое ему лицо.
– Quant a celui. Sire, – продолжал Паулучи с отчаянностью, как будто не в силах удержаться, – qui a conseille le camp de Drissa, je ne vois pas d'autre alternative que la maison jaune ou le gibet. [Что же касается, государь, до того человека, который присоветовал лагерь при Дрисее, то для него, по моему мнению, есть только два места: желтый дом или виселица.] – Не дослушав и как будто не слыхав слов итальянца, государь, узнав Болконского, милостиво обратился к нему:
– Очень рад тебя видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. – Государь прошел в кабинет. За ним прошел князь Петр Михайлович Волконский, барон Штейн, и за ними затворились двери. Князь Андрей, пользуясь разрешением государя, прошел с Паулучи, которого он знал еще в Турции, в гостиную, где собрался совет.
Князь Петр Михайлович Волконский занимал должность как бы начальника штаба государя. Волконский вышел из кабинета и, принеся в гостиную карты и разложив их на столе, передал вопросы, на которые он желал слышать мнение собранных господ. Дело было в том, что в ночь было получено известие (впоследствии оказавшееся ложным) о движении французов в обход Дрисского лагеря.
Первый начал говорить генерал Армфельд, неожиданно, во избежание представившегося затруднения, предложив совершенно новую, ничем (кроме как желанием показать, что он тоже может иметь мнение) не объяснимую позицию в стороне от Петербургской и Московской дорог, на которой, по его мнению, армия должна была, соединившись, ожидать неприятеля. Видно было, что этот план давно был составлен Армфельдом и что он теперь изложил его не столько с целью отвечать на предлагаемые вопросы, на которые план этот не отвечал, сколько с целью воспользоваться случаем высказать его. Это было одно из миллионов предположений, которые так же основательно, как и другие, можно было делать, не имея понятия о том, какой характер примет война. Некоторые оспаривали его мнение, некоторые защищали его. Молодой полковник Толь горячее других оспаривал мнение шведского генерала и во время спора достал из бокового кармана исписанную тетрадь, которую он попросил позволения прочесть. В пространно составленной записке Толь предлагал другой – совершенно противный и плану Армфельда и плану Пфуля – план кампании. Паулучи, возражая Толю, предложил план движения вперед и атаки, которая одна, по его словам, могла вывести нас из неизвестности и западни, как он называл Дрисский лагерь, в которой мы находились. Пфуль во время этих споров и его переводчик Вольцоген (его мост в придворном отношении) молчали. Пфуль только презрительно фыркал и отворачивался, показывая, что он никогда не унизится до возражения против того вздора, который он теперь слышит. Но когда князь Волконский, руководивший прениями, вызвал его на изложение своего мнения, он только сказал:
