Велиев, Сейран Сулейман оглы

Сейран Сулейман оглу Велиев
азерб. Seyran Suleyman oğlu Vəliyev
Сейран Велиев
Дата рождения:	16 декабря 1950(1950-12-16)
Место рождения:	Бодайбо, Иркутская область, РСФСР, СССР
Дата смерти:	1 августа 2013(2013-08-01) (62 года)
Место смерти:	Баку, Азербайджан
Научная сфера:	География, палеогеография, геология и история

Сейран Сулейман оглу Велиев (16 декабря 1950, Бодайбо — 1 августа 2013, Баку) — азербайджанский ученый. Доктор географических наук, главный научный сотрудник и член диссертационного совета Института географии имени Г. Алиева Национальной академии наук Азербайджана, член Союза писателей. Специализировался на географии, палеогеографии и истории.

Биография

Сейран Велиев родился 16 декабря 1950 года в городе Бодайбо Иркутской области России в семье азербайджанского писателя Сулеймана Велиева, отбывавшего на тот момент свою ссылку в Сибири. В последующем, в 1954 году семья переехала в Иркутск, а в 1955 году в Москву. В конце 1955 года С. Велиев с семьей вернулся в Баку.

Начальное образование получил в школе № 26. Проучившись восьмилетку, в 1966 году перешел в школу № 189 в класс программирования. В школьный период интересовался программированием, фотографией, плаванием. В 1967 году начал публиковать статьи в газетах «Молодежь Азербайджана» и «Баку». По окончании школы, в 1968 году, поступил в Азербайджанский Государственный Университет (ныне Бакинский Государственный университет) на геолого-географический факультет. Во время практики посетил многие регионы, как Азербайджана, так и СССР. Принимал участие на научно-студенческих конференциях. Окончил АГУ в 1973 году, защитив дипломную на тему «История изучения географии Азербайджана в древние и средние века (с древнейших времен до XVII века)».

В сентябре того же года поступил на работу в отдел палеогеографии Института географии, инженером (работа в Институте географии прерывалась на небольшой период, 1979—1983 годы, когда он перешёл в научный центр «Геофизика» в Институте геологии). Был направлен в Москву на стажировку в Институт географии Академии наук СССР. Одновременно начал интересоваться историей Каспийского моря, Баку и Азербайджана, опубликовал первую статью на эту тему «Первые упоминания» в газете «Баку», которая была посвящена первым упоминаниям Азербайджана в древних источниках. В следующие несколько лет активно публиковал статьи на тему античных и других древних источников об Азербайджане и изменения уровня Каспия. Публиковался в газетах «Баку», журналах «Литературный Азербайджан», «Улдуз», «Elm və həyat».

В 1975 году приступил к работе над темой кандидатской диссертации «Голоцен Азербайджана», которую защитил в 1987 году. Непосредственно специализироваться на истории Баку и его памятников начал с 1981 года. В это время довольно много путешествовал и изучал Каспий, собирал материалы для будущей книги. Создав секцию археологии и истории при Бакинском отделе Азербайджанского общества охраны памятников истории и культуры, совместно с рядом ученых стали посещать бакинские селения, в поисках памятников, а также определения их современного состояния. В 1982 году принимал участие в раскопках Бакинской археологической экспедиции и начал регулярно печататься в газете «Баку». Одновременно заинтересовался темой об Урарту и написал первую научную статью, опубликованную в Известиях АН Азербайджана, получившую отзыв Г. А. Меликишвили. Параллельно с этим, работал по своей специальности (палеогеограф) и публиковал статьи в Известиях АН, а также в материалах конференций.

Итогом деятельности в Бакинской археологической экспедиции, изучения истории Баку и Азербайджана стало издание книги «Древний, древний Азербайджан» в июне 1983 года, тиражом в 4 тысячи экземпляров. Интерес к памятникам Азербайджана, привело к участию в телевизионной программе «Наследие» Г. Гошгарлы (1984—1987). Наряду с этим в 1985 году совместно со знакомыми учеными и друзьями создал клуб «Гудси», посвященный истории Азербайджана и его памятникам. Клуб несколько лет подряд организовывал в Амираджанах и Губе «День Бакиханова». Наряду с этим в рамках клуба «Гудси» были организованы поездки по различным памятникам Азербайджана и Баку, а также диспуты на проблемы истории Азербайджана и конференции по деятельности Бакиханова и истории страны.

В 80-е годы С. Велиев принимал участие в археологических экспедициях, как в Баку, так и в Шеки, Ярдымлы. В конце 80-х годов, в 1987 году книга «Древний, древний Азербайджан» была дополнена и издана тиражом в 20 тысяч экземпляров.

В следующие годы активно занимался деятельностью по охране памятников Баку и Азербайджана, в особенности в рамках общества по охране памятников. В 1988 году совместно с А.Эйвазовым он основал «Краеведческое общество Азербайджана». Был организован сбор подписей по поводу сноса исторического здания, расположенного по улице Фиолетова (ныне А. Ализаде). В 1989 году работал над фильмом «Башни Апшерона».

В сфере географии принимал активное участие на съездах Географического общества, всесоюзных совещаниях и конференциях, а также начал активно заниматься проблемами экологии, регулярно публиковался в ряде газет. Принимал участие на конференциях по проблемам Каспия, проводил различные мероприятия. Работал в ЭКОРЕС. Проводил кампанию против сноса домов возле «40 пилякян», встречался с ИВ Баку.

В 1994 году защитил докторскую диссертацию на тему «Палеогеография Восточного Закавказья и сопредельных областей в позднем плейстоцене и голоцене». В 1995 году книга «Древний древний Азербайджан» была переведена на азербайджанский и опубликована под названием «Qədimdən qədim Azərbaycan». Активно сотрудничал с телевидением «День», газетами, преподавал в 90-е годы в Институте политологии, БГУ, Социальном университете. Одновременно с экологическими проектами, работой с Институтом геологии, также обновил свою работу по уровню Каспия. Разработал и сделал доклад на данную тему в Институте. С 1997 года активно работал над темой возраста Азыхской пещеры.

В 2001 году совместно с фотографом Ф. Мамедовым принял участие в создании подарочного фотоальбома «Баку», где составил текст к более чем 200 фотографиям, отражавшим все важные памятники города Баку. Данный фотоальбом «Баку» имел немалый успех, получил многочисленные награды на международных книжных ярмарках. На сегодняшний день он является одним из тех фотоальбомов, которые находятся практически в каждом посольстве Азербайджана в разных государствах, наряду с другими важными книгами, его предоставляют гостям столицы.

Впоследствии занимался активной научной деятельностью в Институте географии имени Гасана Алиева Национальной академии наук Азербайджана, печатался в местных и иностранных научных изданиях. Последнее время активно работал над второй книгой об истории Баку и его памятников. Автор около 200 научных статей и публикаций, а также более 600 публицистических статей. Скончался 1 августа 2013 года.

Основные научные достижения

1. Установил, что со времени становления Каспийского моря самостоятельным морским бассейном (в плиоцене и четвертичном периоде) в периоды формирования ярусов, подъярусов и горизонтов в нем происходили не трансгрессии, как принято было считать, а регрессии.
2. Выявил, что в эпоху раннего плиоцена (продуктивной толщи) Каспийское море состояло из 3 озер, а на Абшероне в одно из них (Южно-Каспийское озеро) впадала река Самур, а не Волга. В четвертичном периоде трансгрессии происходили во время межледниковых эпох, а регрессии — во время оледенений. В голоцене оптимум (температурный максимум) был в бореальном периоде (10-8 тыс. лет назад).
3. Определил также, что в историческое время максимумы похолодания повторяются каждые 500 лет. Тогда же отмечаются и максимальные уровни Каспийского моря. А в периоды между ними уровень Каспия 200—250 лет понижается, а также столько же лет повышается. Согласно его реконструкциям, последний максимум приходится на рубеж XVIII—XIX вв., после чего главным трендом уровня было его понижение с периодами его относительных повышений и стабилизации. Очередной минимум уровня Каспия ожидается в середине этого века.
4. Доказал, что Азыхскую пещерную стоянку человек заселил еще 2 с лишним млн. лет назад, а не 1-1,5 млн лет назад, как считалось ранее.

Библиография

В списке указаны крупные и основные труды:

1. Qafqaz Albaniyasını kəşfi. Elm və həyat. № 3. Bakı. 1976. s. 21-22.
2. Xəzər haqqında deyirlər (bir mubahisənın tarixindən). Elm və həyat. № 3. Bakı, 1977. S. 30-31.
3. Колебания уровня Каспийского моря в историческое время. Известия АН Азербайджанской ССР. Серия наук о Земле, № 5, Баку, 1980. С. 33-38 (в соавторстве с А. Мамедовым)
4. История низовьев Куры с Араксом в историческое время (по данным древних авторов). Матер. XII научн. конф. молодых ученых Института географии АН Азерб. ССР. Баку, 1981. С. 60-65
5. Herodot və Bakı. Elm və həyat. № 3. Bakı, 1981. S. 37-38
6. Некоторые проблемы истории Каспия в голоцене. Изв. АН Азерб. ССР. Сер. наук о Земле. № 1, Баку, 1982. С. 54-56.
7. Ptolemey Baki haqqında. Elm və həyat. № 4. Bakı, 1982. S. 26-28
8. О походах урартов на территорию Азербайджана. Изв. АН Азерб. ССР. Сер. истор., филос. и права. № 1. Баку, 1983. С. 29-32
9. [elibrary.bsu.az/yenii%5Cebookspdf%5Cdrevniy_az%C9%99rbaycan.pdf Древний, древний Азербайджан (Историко-географические очерки)]. Изд-во Гянджлик, Баку, 1983. 148с.
10. О максимальном уровне Каспийского моря в XIII—XIV веках (по данным археологических раскопок последних лет). Всесоюзная конф. «Достижения советской археологии в XI пятилетке». Баку, 1985.
11. К вопросу об аридизации климата Азербайджана (по депрессии снеговой границы). Материалы XIII научной конференции молодых ученых Института географии АН Азерб. ССР. Баку, 1985. С. 12-14. В соавторстве с М. Б. Сулеймановым
12. Природа Азербайджана по сведениям средневековых географов и путешественников. Изв. АН Азерб. ССР. Сер. наук о Земле. № 3. Баку, 1985. С. 118—121. В соавторстве с А. Т. Ахвердиевым и Э. Т. Мамедовой.
13. Палеогеография территории Азербайджанской ССР в голоцене. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата географических наук. Баку, 1986. 27с.
14. [azerinfo.eu/old/upload/Tarix/Qedim Tarix/Qedim, Qedim Azerbaycan.pdf Древний, древний Азербайджан (Историко-географические очерки)]. Изд-во Гянджлик, Баку, 1987. 173с.
15. К вопросу о локализации стран «Географической поэмы» священной книги зороастрийцев «Авеста». Матер. II научно-теоретической конференции, посвященной проблемам азербайджанской ономастики. Баку, 1988. С.235-236.
16. Климат Азербайджана в историческом прошлом (по сведениям письменных источников). Изв. АН Азерб. ССР. Сер. наук о Земле. № 6. Баку, 1988. С. 59-64.
17. Где находился Баку во время Абд ар-Рашид ал-Бакуви. Страницы истории Баку и Апшерона. Баку, 1990. С. 24-25.
18. Взаимоотношения человека и природы в палеолите на территории Азербайджана. Матер. Всесоюзного совещания «Человек и природа в древнекаменном веке (палеолит-мезолит)». Ахалкалаки, 1990. В соавторстве с А. В. Мамедов, Б. Д. Алескеров, Е. Н. Тагиева, Р. М. Атакишиев, А. И. Алиев.
19. Климат Азербайджана в позднем плейстоцене. Изв. АН Азерб. ССР. Сер. наук о Земле. № 3-4. Баку, 1991. С. 35-38. В соавторстве с А. В. Мамедовым и Е. Н. Тагиевой.
20. К вопросу о времени возникновения города Баку. Проблемы древней и средневековой исто¬рии Азербайджана (к 850-летию Низами). Баку, 1992. С. 109—112.
21. Итоги исследования костных остатков из средневековых слоев Бакинской крепости. Azərbaycanda arxeologiya və etnografiya elmlərin nəticələrinə həsr olunmuş elmi konfrans mater. Баку, 1992. С. 134—135.
22. Xəzər dənizin səviyyəsinin dəyişməsinin ritmliliyi. Xəzər dənizin müasir problemlərinə həsr olunmuş məruzələri. Bakı, 1993. S. 42-43.
23. Роль географического фактора в развитии обществ древнего Азербайджана. Культура и этнос. Сборник статей, посвященный памяти Л. Н. Гумилева. Баку, 1995. С. 17-24.
24. Палеогеография Восточного Закавказья и сопредельных областей в позднем плейстоцене и голоцене. Автореферат на соискание ученой степени доктора географических наук. Баку, 1994. 42с.
25. Qədimdən qədim Azərbaycanım (tarixi-coğrafi oçerklər). Azərnəşr. Bakı, 1995. 112s.
26. [www.azer.com/aiweb/categories/magazine/42_folder/42_articles/42_maidentower.html Baku’s Maiden Tower. Legendary Monument of Mystery]. Azerbaijan internatio-nal. Summer, volume 4.2. 1996. P. 30-32.
27. Периодичность изменения уровня Каспийского моря в историческое время/ Докл. АН Азербайджана. Т. 53, № 1. Баку, 1997. С. 112—116. В соавторстве с В. Квачидзе.
28. Eneolit və tünc əsrində Qarabağ düzənliyinin bitki örtüyü (palinoloji dəlillərə əsasən). Azərb. EA Xəbərlər. Yer elmləri. № 3. Bakı, 1998. S. 89-94. В соавторстве с Е. Н. Тагиевой и Р. М. Атакишиевым.
29. Изменение уровня Каспийского моря в позднем плей¬стоцене и голоцене. Azərbaycan paleonlogi-ya çəmiyyətinin toplusu. № 3. Баку, 1999. С. 137—146. В соавторстве с А. В. Мамедовым.
30. К вопросу о возрасте древнейших культурных слоев Азыхской пещерной стоянки. // Доклад АН Азербайджана. 1999. № 3-4. C. 222—226. В соавторстве с М. М. Мансуровым.
31. О маршруте «странствований» М. Ю. Лермонтова по Азербайджану. Русский язык и литература в Азербайджане. № 2. Баку, 2000. С. 22-24.
32. Перемещение береговых линий рек и морей и «кочующие» города Азербайджана. Международная конференция «Археология и этнография Кавказа». Баку, 2000. С. 147—149. В соавторстве с В. А. Квачидзе.
33. Хронология климатических изменений в голоцене и их влияние на хозяйственную деятельность древнего населения Восточного Закавказья. Вестник Бакинского университета. Сер. естественных наук. № 1. Баку, 2000. С. 206—209. В соавторстве с М. А. Мусеибов, Б. Д. Алескеров, Е. Н. Тагиева, Р. М. Атакишиев.
34. Древности Апшерона. Azərbaycan arxeoloqi-yasi. № 1-2. Баку, 2000. С. 39-46
35. О названиях Каспийского моря и их происхождении. Изв. НАНА. Науки о Земле. № 2. Баку, 2002. С. 38-43
36. İqlim dəyişmələri və Xəzər dənizin səviyyəsi. Azərbaycan Dəniz Akademiyasının elmi əsərləri. № 3. Баку, 2005. С. 12-14. В соавторстве с А. С. Алиевым.
37. [www.eqo.az/uploads/avtor/007_____EQO_317_2009.pdf На дне Бакинской бухты]. Журнал «EQO» № 3. Баку, 2009. С.36-39
38. Башни Абшерона — первые мечети. Баку столица ислам-ской культуры. Тезисы международной конф. 9-10 ноября. Баку, 2009. С. 64-65.
39. [www.nardaranpiri.com/11/momin-muselmanlarin-ziyaret-etdikleri-meqbere-1087h.html Нардаранский пир]. Bona Mente, № 8. Bakı, 2010. S. 36-42.
40. Зороастризм и Азербайджан. Yol, № 5. Баку, 2010. С.6-8
41. [www.baku.ru/blg-list.php?id=92423 Как звали архитектора, воздвигнувшего в Баку Дворец Ширваншахов?] AA. Almania-Azərbaycan Əlagələndirmə və İnformasiya Jurnalı. Yanvar. Bakı, 2011. S. 71-74.
42. [www.kaspiy.az/news.php?id=68 Дири-Баба]. Bona Mente, № 1. Баку, 2011. С. 10-13.
43. Перемещение городов Азербайджана в средние века. Ağsu şəhəri orta əsrər-də. Tarixi-arxeoloji araşdırma. Bakı, 2011. S. 31-41.
44. [www.anl.az/down/meqale/kaspi/2011/fevral/155552.htm Чыраггала]. Bona Mente, № 3, Bakı, 2011. S. 54-56.
45. [azcongress.ru/2011/09/16/rimlyane_v_baku/ Походы римлян в Кавказскую Албанию]. Yol, № 2. Баку, 2011. С. 30-31.
46. [www.anl.az/down/meqale/kaspi/2010/avgust/131916.htm Башенные мавзолеи Ширвана]. Bona Mente. № 5. Баку, 2011. С. 26-32.
47. Потепление или похолодание. Изв. Русского географического общества. Т. 143. № 1. Санкт-Петербург, 2011. С. 81-88. В соавторстве с А. С. Мамедовым и Е. Н. Тагиевой.
48. [anl.az/down/meqale/kaspi/2010/iyul/129354.htm Изменчивый Каспий]. Yol. № 6. Баку, 2011. С. 14-17.
49. [www.ourbaku.com/index.php5/%D0%92%D0%B5%D0%BB%D0%B8%D0%B5%D0%B2_%D0%A1%D0%B5%D0%B9%D1%80%D0%B0%D0%BD_%22%D0%9C%D0%B5%D1%87%D0%B5%D1%82%D1%8C_%D0%A1%D1%8B%D0%BD%D1%8B%D0%B3-%D0%93%D0%B0%D0%BB%D0%B0%22_(%D0%98%D1%87%D0%B5%D1%80%D0%B8_%D0%A8%D0%B5%D1%85%D0%B5%D1%80,_%D0%91%D0%B0%D0%BA%D1%83) Сыныг-гала]. Yol. Баку, 2013.
50. Элемент нумерованного списка

Отрывок, характеризующий Велиев, Сейран Сулейман оглы

– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.



Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.