Великанов, Василий Васильевич

Василий Васильевич Великанов
Дата рождения	25 апреля 1898(1898-04-25)
Место рождения	Петербург
Дата смерти	29 января 1969(1969-01-29) (70 лет)
Место смерти	Алма-Ата
Страна	СССР СССР
Профессии	композитор
Награды

Василий Васильевич Великанов (25 апреля 1898, Петербург — 29 января 1969, Алма-Ата) — советский композитор, заслуженный деятель искусств Казахской ССР (1958).

Биография

В 1920-1936 годах работал во многих передвижных театрах Ленинграда. В 1930 году окончил Ленинградскую консерваторию по классу профессора И. С. Миклашевского и профессора В. В. Щербачёва. В 1936-1937 годах в составе музыкально-этнографической экспедиции занимался изучением народного песенного фольклора.

С 1937 года жил и работал в Казахстане в Казахском государственном академическом театре оперы и балета имени Абая. Василий Великанов был в ряду композиторов, которые заложили основу для развития казахской профессиональной музыки. Является автором национальных балетов «Калкаман и Мамыр» (1939) и «Камбар и Назым» (1950), оперы «Пленница» (1939). Создал множество симфонических, камерно-инструментальных произведений, оркестровых пьес, фантазий, песен, романсов, музыку к кинофильмам, спектаклям Казахского и Русского театров драмы. С 1951 года занимался педагогической деятельностью, в 1960 году получил звание доцента.

Награды

• [[орден «Знак Почёта» (03.01.1959)

Отрывок, характеризующий Великанов, Василий Васильевич

Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.