Великая Армения

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Великая Армения
Մեծ Հայք
←
190 до н. э. — 428 н. э.


→
 
→
Флаг

Империя Тиграна Великого. Оранжевым цветом — собственно Великая Армения
Столица Арташат, Тигранакерт, Двин, Вагаршапат
Язык(и) язык правительства и суда имперский арамейский[1], язык общения армянский[2]
Религия До IV века Армянское язычество[3], зороастризм[4][5][6], с начала IV века — Христианство (Армянская апостольская церковь)
Площадь до 387 н. э. ок. 312.000 тыс. км²
Население IV—V вв. — ок. 3 млн.
Форма правления Абсолютная монархия
Династия Арташесиды, Аршакиды
К:Появились в 190 году до н. э.К:Исчезли в 428 году

Вели́кая Арме́ния (арм. Մեծ Հայք [mɛts hɑjkʰ], др.-греч. Μεγάλη Ἀρμενία, лат. Armenia Magna, пехл. Buzurg Armenā, груз. დიდი სომხეთი, др.-рус. Армения Великая[7], реже используется название Большая Армения[8]) — древнее армянское государство[9][10] на территории Армянского нагорья[11], существовавшее более 600 лет, начиная с 190 года до н. э.[12][13] по 428 год н. э.[14][15][16][17][18][19][20][21]

При Тигране II, превратившись в крупнейшую державу[22][23], имела границы от Куры до Иордана и от Средиземного моря до Каспийского[24].





Предыстория

См. также: Айраратское царство

Термин «Армения» (Армина) впервые встречается в Бехистунской надписи около 521 года до н. э. персидского царя Дария I для обозначения персидской сатрапии на территории бывшего царства Урарту. Из позднейших греческих источников известны две сатрапии с таким названием: Западная Армения и Восточная Армения. На территории последней наследственно правила династия Оронтидов (Ервандидов, арм. Ервандуни). После падения царства Ахеменидов под ударами македонцев, армянские земли оказались фактически независимыми[23]. Правители Южной Армении признали власть Александра, но это признание оставалось чисто формальным: Александр сам не проходил через Армению, его военачальникам также не удалось проникнуть на её территорию. С конца IV века до н. э. на территории Армении начинают складываться самостоятельные[25] или полусамостоятельные государства.

Сатрап Ерванд (Оронт) во время борьбы диадохов в 316 году до н. э. создал независимое Айраратское царство[23]. В 220 году до н. э. (по другим данным около 200 году до н. э.[26][27][28][29][30]) армянское Айраратское царство было присоединено селевкидским царём Антиохом III к подконтрольной ему части Армении, располагавшейся в районе озера Ван и по верхнему течению Тигра, которая отныне начала называться Великой[23][31]. Таким образом уже концу III века до н. э. почти все армянские земли оказались под властью Селевкидов[22][23]. Примерно тогда же, в III — начале II века до н. э. армяне заселили почти всю территорию, которая впоследствии составила историческую Армению[23].

По мере отхода заевфратской Малой Армении от основной линии развития древнеармянской государственности, обозначение «Великая Армения» приобрело также самостоятельное значение и превратилось в официальное название древнеармянского государства[32]. Именно в таком смысле оно употреблено в греческой надписи из Гарни 77 года н. э. царя Трдата I, (греч. Μεγάλη Ἀρμενία, Мега́лэ Армени́я — «Великая Армения»). Также царь Бакур в римской надписи II века назван царём Великой Армении[33]: «Аурелиус Пакорус, царь Великой Армении» (греч. Αύρήλιος Πάκορος βασιλεύς μεγάλης Άρμενίας[34]). Это название государства зафиксировано и в других надписях, например в надписи царя Трдатa III в начале IV века, найденной в Апаране[35]. Это же обозначение употребляется также в других иноязычных — латинских, персидских, грузинских, русских и других источниках[32].

Династия Арташесидов

Основная статья: Арташесиды

Основателем династии был Арташес I, называвший себя Ервандидом. Его связь с предыдущей правящей династией Армении до конца не ясна. Правление Арташесидов отметились не только территориальными экспансиями, но и небезуспешными попытками создать политическое и религиозное единство, арменизации завоёванных территорий и укреплением армянской идентичности на основе государственной и культурной общности[37][38][39].

Арташе́с I

Основная статья: Арташес I

После поражения Антиоха от римлян местный правитель (стратег) Арташес I (Артаксий) в 189 до н. э. возглавил восстание армян против Селевкидов[40] и провозгласил себя независимым царём[23][25]. Его царство получило название «Великая Армения»[40], в противоположность расположенной к западу от Евфрата «Малой Армении»[41], где правил родственник Антиоха Митридат. Таким образом, Арташес стал основателем династии Арташесидов. Он расширил владения Армении Великой, объединив почти все Армянское нагорье[40]. Арташес провел также реформу укрепившую частную собственность на землю[40], в частности, отдал приказ о размежевании внутренних земель страны[33]. Он основал новую столицу армянской монархии — Арташат[25][33] (др. греч. Ἀρτάξατα — «Арта́ксата»). Уже в эпоху Арташеса, как известно из сообщения Страбона[42], все население Армении говорило на одном языке — армянском[33][2]. Языком же правительства и суда, с большой примесью персидских выражений, являлся арамейский[1]. Следует однако отметить, что древности в формировании народов значительно более важную роль, чем языковая или экономическая общность, было сознание общей государственной и культурной принадлежности[2].

Тигра́н II Вели́кий

Основная статья: Тигран II

Наивысшего могущества Армения Великая достигла при Тигране II (95—55 годы до н. э.), основавшем новую столицу — Тигранакерт, и сумевшему объединить все армянские земли[43]. При нём границы Великой Армении значительно расширились, в её состав на несколько десятилетий вошли Цопк (Софена), Мидия, Атропатена (Атрпатакан), Сирия, Финикия, Киликия и ряд других государств и областей[25]. Границы армянского государства доходили вплоть до Египта[44]. Уже в 70-х годах до н. э. армянское государство представляло собой обширную державу, границы которого простирались от Куры до Иордана и от Средиземного моря до Каспия[23]. Тигран II Великий принял титул «царя царей», который до этого носили правители Парфии[45]. Великая Армения стала самым обширным, но внутренне непрочным государством региона, владевшим богатыми городами, центрами эллинистической культуры и важнейшими торговыми путями из Средиземноморья на восток. В стране развивалась торговля, Тигран II, а в дальнейшем и его преемники, чеканили золотую, серебряную и бронзовую монету[23]. Помимо рабовладельческой знати большую роль имело также жречество. В армянской армии, в отличие от греческой, наёмники имели третьестепенную роль, основу армии составляла конница.

В 69 году до н. э. римляне осадили город Тигранакерт. После нескольких месяцев осады, в результате восстания внутри города[23] столица Армении была разграблена. После этого Великая Армения потеряла почти все свои завоевания. В 68 году Лукулл двинулся на Арташат с целью полностью покорить Армению. Однако из-за начавшейся народной войны против римских оккупантов попытки римлян завоевать Армению окончилась неудачей[23].

Артава́зд II и Арташе́с II

Основные статьи: Артавазд II, Арташес II
Mонеты с изображением Артавазда II и Арташеса II

После смерти Тиграна около 55 года до н. э. в Великой Армении воцарился его сын Артавазд II (55—34 годы до н. э.)[46], который придерживался главным образом нейтральной политики[33], периодически сотрудничая с обеими державами[46]. Поражение римлян в битве с парфянами при Каррах в 53 до н. э. и гибель Красса позволили Артавазду расширить пределы Армении на западе[45], вновь присоединяя захваченные ранее Римом Софену и Малую Армению а также несколько укрепить независимость армянского государства[22]. В 36—34 годах до н. э. против Армении начал войну римский полководец Марк Антоний. После начальных поражений[45], под предлогом переговоров он сумел заманить армянского царя в свой лагерь, а позже казнил его.

В 30 году до н. э. с помощью союзной Парфии армянским царём становится Арташес II (30—20 годы до н. э.), сын Артавазда[33]. Вскоре после вступления на престол, войска Арташеса II перебили римские гарнизоны, оставленные Антонием в Армении[45]. После[45] убийства Арташеса II в 20 году до н. э. династия Арташесидов постепенно шла к упадку. Трон унаследовал его младший брат Тигран III (20—6 годы до н. э.).

Последними представителями династии Арташесидов были дети Тиграна III, Тигран IV (8—5 до н. э. и вторично 2 до н. э. — 1 н. э.) и его сестра Эрато (2 до н. э. — 1 н. э. и вторично 6—14 годы)[47]. После падения династии Арташесидов в Великой Армении начинается период междуцарствия.

Династия Аршакидов

См. также: Аршакуни
Статуя Трдата I в парке Версальского дворца. Гарни, I век н. э. Надпись царя Трдата гласит: «Гелиос! Трдат Великий, Великой Армении (Μεγαλη Αρμενια) государь, когда властитель построил агарак царице (и) эту неприступную крепость в год одиннадцатый своего царствования…»[48]

До середины I века[25] царствовали римские и парфянские ставленники. Трдат I (с 62 года, официально — с 66 по 80 годы), представитель парфянского царского рода, стал основателем династии армянских Аршакидов, которые носили титул «царей Великой Армении»[25]. Впредь эту титулатуру носили все армянские цари Аршакиды[49]. Помимо этого, по Рандейскому мирному договору 62 году римская и парфянская армия должны были покинуть территорию Армении, полностью восстанавливались границы Армянского государства[50]. Первая половина времени правления Аршакидов была сравнительно благополучным периодом для Армении[14]. От признания независимости[14] Трдата I до первой четверти III века было только три кратковременных римских выступления против Армении, но ни один из этих походов не привёл к уничтожению Армянского государства[14]. В 114 году Великая Армения была оккупирована Римом и объявлена римской провинцией, но после смерти в 117 году императора Траяна независимость[22] и царская власть в Армении была восстановлена[25]. В стране развивались ремесло и сельское хозяйство, процветала транзитная международная торговля — например, через территорию Армении шли караваны в Рим[14]. В результате связей с Парфией усилилось иранское влияние на социально-политической строй, религию, язык и культуру Великой Армении. Правление армянских Аршакидов становится наследственным с конца II века, когда царская власть в Великой Армении переходит от Вагарша II к его сыну Хосрову I Великому[51]. С 20-х годов III века, после сасанидского переворота в Иране, внешнеполитический вектор страны стал направленным на сближение с Римом.

После принятия христианства

В середине III века Армения подвергается разрушительным нашествиям со стороны вновь возникшего царства Сасанидов: Шапуру I удается подчинить себе Армению, Албанию и Иберию[14]. Однако уже в 287 году с помощью Рима на армянский престол вступает Трдат (Тиридат) III Великий[14]. В конце того же века, в 298 году, по Нисибисскому миру Рим и Персия признали независимость Армении[14], уточнялись границы Армении с Римом и Персией[52]. Страна была отнесена к сфере влияния Рима. Армения, как государство с древними традициями, стремилось утвердить и идеологическую независимость[22]. Трдат III в 301 году ввёл в Армении христианство как официальную религию. Удовлетворительная политическая обстановка начала IV века продолжалась и в период правления Хосрова III Котака[14]. Хосров переносит царскую резиденцию из Арташата в Двин[14]. Наследник Хосрова III царь Тиран своей политикой пытался сохранить независимость страны[53]. В 337 году, несмотря на наличие мирного договора, в Армению вторглись войска Сасанида Шапура II. Хотя война заканчивается победой армян[14], поддержанных Римом, Тиран был захвачен и трагически погиб. После неудачных[54] попыток персов установить в Армении своё политическое влияние, на армянский престол был возведен сын Тирана Аршак II.

В IV веке в Армении оформился феодализм. Острые конфликты между царём и нахарарами, к которым примкнула и церковь, феодальная раздробленность, а также борьба между Ираном и Римом за преобладание над Арменией, ослабили государство[25]. Царь вынужден был бороться с центробежными силами. Он основал город Аршакаван, где нашли своё убежище беглые крестьяне и рабы, которые получали также царские льготы[14]. Такие меры вызвали недовольство нахараров, поддерживаемых церковью, которые привели государство в состояние гражданской войны. В конечном итоге Аршак почти полностью уничтожил многие мятежные роды, некоторые бежали из Армении, а другие вынужденно примирились с царем[14]. В 367 году Сасаниды снова вторглись в Армению; после переменных успехов армянский царь под предлогом переговоров был приглашен к Шапуру, где и погиб. Армянские города были разрушены, часть населения была угнана в Иран[14]. В 370 году, не без вооруженной помощи римлян, воцарился Пап — сын Аршака II. В следующем 371 году попытка Шапура II снова разорить Армению не увенчалась успехом[53]. Сасанидские войска были разбиты совместными силами армян, иберов и присланных римлянами отрядов, а Шапур признал Папа царем Армении[14]. Новый армянский царь продолжал политику отца в подавлении сепаратистских тенденций, стремился к укреплению царской власти[54]. Пап также не позволил рукоположить нового армянского католикоса епископу Кесарии, чем порвал организационные связи с византийским православием[14]. Внешняя политика Папа (как считалось, проаринаская) спровоцировала разногласия с армянской церковью, нахарарами и спарапетом[53]. В конце концов в 374 году императору Валенту при содействии армянских нахараров удалось организовать убийство армянского царя. После его смерти армянское государство шло к упадку, армянские цари и военачальники оказались бессильны перед угрозой с двух сторон. В 387 году Армения была разделена между сасанидским Ираном и Римской империей. В римской зоне номинальная власть армянского царя была упразднена уже в 391 году, в сасанидской зоне Аршакиды продолжали править до 428 года[14].

Раздел Армении не привёл к распаду давно сформировавшегося армянского народа[14]. После потери государственности одним из наиболее мощных факторов, объединявших армян, стала религиозная общность.

Государственно-политический и общественный строй

См. также: Правители Великой Армении

В государственно-политическом строе Великой Армении существовала строгая иерархия, в которой, как и везде, выше всех стоял царь, принимавший и отправлявший послов, объявлявший войну и заключавший мир[54]. Все высшие правительственные органы были сосредоточены при царском дворе[54]. После царя шли так называемые бдешхи — правители четырёх окраинных провинции Гугарк, Цопк, Нор-Ширакан и Алдзник[54]. После них следовали нахарары, должность которых передавалась по наследству и которые занимали важнейшие государственные посты. Например, должность азарапета, который ведал финансами и налогами, была привилегией рода Аматуни и Гнуни, верховного полководца — спарапета — Мамиконянов, великого венцевозлагателя, короновавшего царя — рода Багратуни, должность мардпета, руководившего двором и личным хозяйством царя — евнухов из рода, так и называвшегося Мардпетакан. Играя крупную роль при дворе, в то же время они являлись вассалами царя или бдешха. Как правило все важнейшие вопросы, включая те, которые были связанны с внешней политикой страны, предварительно обсуждал совет нахараров[54]. При армянском дворе все нахарары занимали места в строго иерархическом порядке, согласно особым «разрядным спискам» — Гахнамакам. Иерархия касалась и нахарарского института, где отличались танутеры (главы родов), сепухи (рядовые члены рода) и наконец азаты, которые стояли ниже всех[54]. Как одежда, так и головные уборы и обувь строго соответствовали социально-политическому статусу: так, у царя были красные сапоги, у бдешхов — один сапог должен был быть красным, а другой — зелёным, у нахараров — оба зелёные[54].

Помимо рабов и горожан, армянское общество разделилось на два главных сословия: крестьяне-общинники, называемые шинаканами и азаты (язаты)[14]. Первые, помимо налогов, несли также повинности в пользу царя, храмов а также вельмож-землевладельцев. Азаты же обязаны были только военной службой. Последние, в свою очередь, относились к нескольким категориям. Помимо тех, которые владели замлями айреник или паргевакан, были и те которые являлись участниками собственно государственной власти. Именно они считались нахарарами[14].

Дворянские и княжеские роды Великой Армении

Основная статья: Гахнамак
«Зоранамак» — государственная грамота, упорядочивающая количество и распорядок воинских сил в древнеармянском государстве. «Гахнамак» — список княжеских родов древнеармянского государства
  1. Сюни
  2. Мамиконяны
  3. Багратуни
  4. Камсаракан
  5. Арцруни
  6. Аматуни
  7. Рштуни
  8. Гнтуни
  9. Гнуни
  10. Бзнуни
  11. Мандакуни
  12. Мардпетуни

Армия

См. также: Зоранамак
См. также: Эцелазор, этевак, гунд, арюрак и исняк

Помимо постоянного царского войска, большая часть воинских сил выставлялась нахарарами. Во время войны численность армянской армии доходила до 100—120 тыс. чел.[54]. Во время царя Папа в 370-х годах количество царской конницы было увеличено до 90 000[54]. По Зоранамаку — особой воинской грамоте, определяющей количество воинов в армянской армии, нахарары распределялись по рангам в зависимости от количества воинов, которым они располагали. Основным родом войск была конница азатов, между тем как пехота, в которой служили шинаканы (крестьяне), имела второстепенное значение (эта черта была характерна также для армий парфянских Аршакидов и Сасанидов). Армянская конница славилась по всей Передней Азии[54].

География Великой Армении

См. также: Ашхарацуйц

Античные авторы

Рек в Армении довольно много; наиболее известны Фасис и Лик, впадающие в Понтийское море (Эратосфен вместо Лика неверно называет Термодонт), в Каспийское — Кир и Аракс, в Красное — Евфрат и Тигр.

Великая Армения ограничивается с севера частью Колхиды, Иберией и Албанией по вышеуказанной линии, проходящей через реку Кир.

С запада — Каппадокией вдоль вышеуказанной части Евфрата и по линии Каппадокийского Понта до Колхиды через Мосхийские горы.

С востока — частью Гирканского моря от устья реки Кира до предела, лежащего под 79°45′—43°20′.

Области Армении в части, заключающейся между реками Евфратом, Киром и Араксом, суть следующие: у Мосхийских гор — Котарзенская, выше так называемых бохов; вдоль реки Кира — Тосаренская и Отенская; вдоль реки Аракса — Колтенская и ниже её Содукенская; у горы Париадра — Сиракенская и Сакасенская…
Итак, Великая Армения имеет границу до Адиабены, будучи отделённой от нё широким горным хребтом, … а на левой стороне тянется до реки Кура…
Армения простирается от Каппадокии до Каспийского моря …

Административно-территориальное деление

Подробное описание исторически сложившегося административно-политического состояния территории древней и раннесредневековой Армении в границах Великой Армении и находившейся к западу от неё Малой Армении содержится в «Географическом атласе мира» («Ашхарацуйце»), составленном Мовсесом Хоренаци и Анания Ширакаци — армянскими географами и историками V и VII веков. Поскольку ко времени составления труда государственное существование Великой Армении было уже в прошлом, термин «Великая Армения» употреблялся там для обозначения коренного ареала армянского народа[59].

Труд подробно описывает административно-политическое деление бывшего Армянского царства. Согласно ему, Великая Армения состояла из 15 областей[60] (нахангов, иначе ашхаров)[61]:

  1. Высокая Армения
  2. Цопк (Софена)
  3. Алдзник
  4. Туруберан
  5. Мокк
  6. Корчайк
  7. Нор-Ширакан (Парскахайк)
  8. Васпуракан
  9. Сюник
  10. Арцах
  11. Пайтакаран
  12. Утик
  13. Тайк
  14. Гугарк
  15. Айрарат.

Каждый наханг, в свою очередь, делился на несколько гаваров (округов). Территория Великой Армении составляла более 312 тыс. км², а Малой Армении — 68 тыс. км²[59].

Карту Армении по Анании Ширакаци см. [www.bvahan.com/ArmenianWay/Great_Armenia/Provinces_Eng/Airarat.htm здесь]

Столицы Великой Армении

Все столицы Великой Армении, кроме Тигранакерта, располагались в Араратской долине, неподалёку от нынешнего Еревана — на территории наханга Айрарат, личного домена царей. Первой столицей древней Армении был Армавир[62]. Примерно в 200 году до н. э. царём Ервандом IV была основана столица Ервандашат[63][62], который остается царской резиденцией пока столица страны не переносится Арташесом I в основанный им город Арташат[63]. В 176 году до н. э.[64] Арташес по плану Ганнибала строит новую столицу, которую в свою честь называет Арташат[65]. В 77 году до н. э. Тигран Великий строит на крайнем юго-западе собственно Великой Армении новую роскошную столицу, которой даёт название Тигранакерт[23]. Тигранакерт и Арташат на протяжении нескольких столетий сохраняли статус столиц, соревнуясь между собой: Тигранакерт был центром эллинистических и проримских влияний, Арташат — антиримских и пропарфянских. В начале II века н. э. царь Вагарш переносит свою резиденцию в новый город, получивший название Вагаршапат[66]. С принятием христианства, он стал церковной столицей Армении и остаётся таковой поныне. В 335 году царь Хосров II, ввиду изменения русла Аракса, переводит жителей Арташата в Двин, который и оказался последней столицей Великой Армении, а с её падением — стал резиденцией персидских, а затем — арабских наместников.

Напишите отзыв о статье "Великая Армения"

Примечания

  1. ↑ 1 2 [www.iranicaonline.org/articles/armenia-ii Armenia and Iran] — статья из Encyclopædia Iranica. M. L. Chaumont
  2. ↑ 1 2 3 Дьяконов И. М. —История Древнего мира, том 3. Упадок древних обществ. — М. «Наука», 1983.
  3. ↑ [books.google.hu/books?id=Ko_RafMSGLkC Cambridge history of Iran] vol. 3 p. 534
  4. ↑ [www.iranicaonline.org/articles/armenia-iii Encyclopædia Iranica. Armenian Religion]
  5. ↑ James R.Russel. Zoroastrianism in Armenia. — Harvard Universty, 1987. — С. 14.
    It is likely that the religion was introduced into the country by the Medes or Achaemenians, assimilating many non - Zoroastrian aspects, and that it was practised under the Artaxiads and Arsacids.
  6. ↑ Simon Payaslian. The history of Armenia from the origins to the present. — PALGRAVE MACMILLAN, 2007. — С. 10.
  7. ↑ Повесть временных лет (Подготовка текста, перевод и комментарии О. В. Творогова) // Библиотека литературы Древней Руси / РАН. ИРЛИ; Под ред. Д. С. Лихачева, Л. А. Дмитриева, А. А. Алексеева, Н. В. Понырко. — СПб.: Наука, 1997:
    А Афетови же яся полунощная страна и западная: Мидия, Олъвания, Армения Малая и Великая, Каподокия, Фефлагони, Галатия, Кольхысъ, Воспорий, меоти, дереви, сармати, тавриани, Скуфия, фраци, Македония, Далматия, молоси, Фесалия, Локрия, Пеления, яже и Полопонисъ наречется, Аркадия, Ипириноя, Илурикъ, словене, Лухития, Аньдриакия, Аньдриатиньска пучина.
  8. ↑ Новосельцев А. П. О местонахождении библейской «горы Арарат» // «Восточная Европа в древности и средневековье». — М.: Наука, 1978.
  9. ↑ Всемирная история / Под ред. А. Белявский, Л. Лазаревич, А. Монгайт. — М., 1956. — Т. 2, ч. II, гл. XIII.:
  10. ↑ Большой энциклопедический словарь. Статья: [www.vedu.ru/bigencdic/3745/ Армения Великая]
  11. ↑ Армения Великая — статья из Большой советской энциклопедии (3 издание).:
    Армения Великая, древнее государство, территория которого охватывала основные области Армянского нагорья.
  12. ↑ [www.britannica.com/EBchecked/topic/35178/Armenia/44264/Cultural-life#toc129456 Armenia] — статья из Энциклопедии Британника:
  13. ↑ [www.britannica.com/EBchecked/topic/36764/Artaxias#ref292715 Artaxias] — статья из Энциклопедии Британника
  14. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 [historic.ru/books/item/f00/s00/z0000003/st10.shtml История Древнего мира] / Под ред. И. М. Дьяконова, В. Д. Нероновой, И. С. Свенцицкой. — 2-е изд. — М., 1983. — Т. 3. Упадок древних обществ. — С. 201—220.
  15. ↑ Энциклопедия Ираника. Статьи: [www.iranicaonline.org/articles/bagratids-dynasty BAGRATIDS] и [www.iranicaonline.org/articles/arsacids-index ARSACIDS], автор — C. Toumanoff:
  16. ↑ Энциклопедия Ираника. Статья: [www.iranicaonline.org/articles/armenia-iv ARMENIA AND IRAN iv. Iranian influences in Armenian Language], автор — R. Schmitt:
  17. ↑ Энциклопедия Британника. Статья: Armenia, раздел «[www.britannica.com/place/Armenia/Administration-and-social-conditions#toc129456 History]»:
  18. ↑ "История Востока" (Восток в средние века), Глава I, раздел «[gumilevica.kulichki.net/HE2/he2103.htm Закавказье в IV-XI вв.]»:
  19. ↑ The Cambridge Ancient History. Том 13, стр. 426, автор — R.C. Blockley:
  20. ↑ Cyril Toumanoff «Chronology of the Early Kings of Iberia» Стр. 17:
  21. ↑ R. Hewsen, «Armenia: A Historical Atlas» стр. 82, Хронология:
    стр. 84
    стр. 109:
  22. ↑ 1 2 3 4 5 [www.countries.ru/library/ancient/civ_iran.htm Древние цивилизации] / Под. ред. М. Г. Бонгард-Левина. — М., 1989.:
    Титул «царь царей», который вскоре принимает Тигран II, был вполне закономерен — при нём Армения действительно превратилась в крупнейшую державу.
  23. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 Всемирная история / Под ред. А. Белявский, Л. Лазаревич, А. Монгайт. — М., 1956. — Т. 2, ч. II, гл. XIII.:
  24. ↑ Всемирная история / Под ред. А. Белявский, Л. Лазаревич, А. Монгайт. — М., 1956. — Т. 2, ч. II, гл. XIII.:
    В 70-х годах I в. до н. э. государство Тиграна II представляло собой обширную державу, простиравшуюся от Куры до Иордана и от Средиземного моря до Каспийского.
  25. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Армения Великая — статья из Большой советской энциклопедии (3 издание).
  26. ↑ «История Востока» (Восток в древности). Глава XXIX, [gumilevica.kulichki.net/HE1/he129.htm#he129para1 ЗАКАВКАЗЬЕ И СОПРЕДЕЛЬНЫЕ СТРАНЫ В ПЕРИОД ЭЛЛИНИЗМА]. Часть 1. Независимые государства IV—III вв. до х.э.:
  27. ↑ The Cambridge History of Iran Volume 3. Chapter 12: Iran, Armenia and Georgia. — P. 512:
    </span>

    </li>

  28. ↑ Cyrille Toumanoff. The Orontids of Armenia. // Studies in Christian Caucasian History. — P. 277—354. — См. в частности страницы 282—283.
  29. ↑ Генеалогия династии Ервандидов. // Richard G. Hovannisian. The Armenian People From Ancient to Modern Times. — Vol. I. — P. 36.
  30. ↑ Рыжов К. В. [slovari.yandex.ru/~книги/Монархи.%20Древний%20Восток/Армении%20цари/ Армении цари](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2863 дня)). // Все монархи мира: Древний Восток: Справочник.
  31. ↑ [www.countries.ru/library/ancient/civ_iran.htm Древние цивилизации] / Под. ред. М. Г. Бонгард-Левина. — М., 1989.:
    Сравнительно недолгой независимости Армении пришел конец в 220 г. до н. э., когда Антиох III присоединил это государство к так называемой Великой Армении, созданной им в рамках Селевкидского государства.
  32. ↑ 1 2 См. [www.vostlit.info/Texts/rus5/Horen/frametext11.htm прим. 2] к «Истории Армении» Мовсеса Хоренаци
  33. ↑ 1 2 3 4 5 6 [iranica.com/articles/armenia-ii Armenia and Iran. ii. The pre-Islamic period] — статья из Encyclopædia Iranica. M. L. Chaumont:
    Artaxias built a fortress city at a site on the left bank of the Araxes, near the present Khorvirap, which was to remain the seat of the Armenian monarchy until the 2nd century A.D. (see below); it was named Artaxšas-šāt (Joy of Artaxias), abbreviated to Artašat in Armenian and Artaxata in Greek
  34. ↑ Van Den Hout, A Commentary on the Letters of M. Cornelius Fronto, p.302
  35. ↑ Тревер К. В. Очерки по истории культуры древней Армении (II в. до н. э. — IV в. н. э.). — М. — Л., 1953. — С. 273.:
    Тиридат Великий Великой Армении царь пожаловал … [из рода] Гнтуни сыну Родомира на кормление [?] город Ниг… февраля…
  36. ↑ Тревер К. В. Очерки по истории культуры древней Армении (II в. до н. э. — IV в. н. э.). — М.—Л., 1953. — С. 164-165.
  37. ↑ Nina Garsoian, The Emergence of Armenia, in: The Armenian People From Ancient to Modern Times The Dynastic Periods. Vol I: From Antiquity to the Fourteenth Century, 1997, стр. 50
  38. ↑ Albert de Jong Armenian and Georgian Zoroastrianism, in: The Wiley Blackwell Companion to Zoroastrianism, 2015 — стр. 120
  39. ↑ James Russell [ia801600.us.archive.org/6/items/JamesRussellZoroastrianismInArmenia/James%20Russell%20-%20Zoroastrianism%20in%20Armenia.pdf Zoroastrianism in Armenia] 1987, стр. V
  40. ↑ 1 2 3 4 Арташес I — статья из Большой советской энциклопедии (3 издание).
  41. ↑ Армения // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  42. ↑ Страбон, XI,14,5
  43. ↑ Тревер К. В. Очерки по истории и культуре Кавказской Албании IV в. до н. э. — VII в. н. э. (источники и литература). — М.—Л., 1959. — С. 84.
  44. ↑ Шнирельман В. А. Войны памяти: мифы, идентичность и политика в Закавказье / Рецензент: Л. Б. Алаев. — М.: Академкнига, 2003. — С. 42. — 592 с. — 2000 экз. — ISBN 5-94628-118-6.:
    Он присоединил к ней земли, расположенные у оз. Урмия и далеко на восток от него (Мидия Атропатена). На юго-западе он присоединил все земли Сирии вплоть до Египта, а на западе — Финикию и Киликию (Garsoian, 1997а. Р. 55; Redgate, 1998. — Р. 65—69).
  45. ↑ 1 2 3 4 5 История Древнего мира / Под ред. И. М. Дьяконова, В. Д. Нероновой, И. С. Свенцицкой. — 2-е изд. — М., 1983. — Т. 2. Расцвет Древних обществ. — С. 399—414.
  46. ↑ 1 2 [www.britannica.com/EBchecked/topic/36733/Artavasdes-II Artavasdes II] — статья из Энциклопедии Британника
  47. ↑ Richard G. Hovannisian. The Armenian People From Ancient to Modern Times. — Vol. I. — P. 62.
  48. ↑ Тревер К. В. Очерки по истории культуры древней Армении (II в. до н. э. — IV в. н. э.). — М.—Л., 1953. — С. 187.
  49. ↑ Тревер К. В. Очерки по истории культуры древней Армении (II в. до н. э. — IV в. н. э.). — М.—Л., 1953. — С. 276.
  50. ↑ Рандейский мирный договор — статья из Большой советской энциклопедии (3 издание).
  51. ↑ Аршакиды армянские — статья из Большой советской энциклопедии (3 издание).
  52. ↑ Петр Патрикий. Отр. 13.
  53. ↑ 1 2 3 [www.iranica.com/articles/shapur-ii Shapur II] — статья из Encyclopædia Iranica. Touraj Daryaee
  54. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 Всемирная история / Под ред. А. Белявский, Л. Лазаревич, А. Монгайт. — М., 1956. — Т. 2, ч. V, гл. XXV.
  55. ↑ «География», кн. XI, 14, 7
  56. ↑ «География», кн. V,12,1, 2, 3, 9
  57. ↑ «Естественная история», кн. VI, 9
  58. ↑ «История Филиппа», кн. XLII, 2,9
  59. ↑ 1 2 [vehi.net/istoriya/armenia/geographiya/index.html «Армянская География VII века по Р. Х. (приписывавшаяся Моисею Хоренскому)». Пер. с др.-арм. и коммент. К. П. Патканова]. — СПб., 1877.
  60. ↑ Richard G. Hovannisian. [books.google.com/books?id=G0lA5uTJ0XEC The Armenian People from Ancient to Modern Times]. — Palgrave Macmillan, 1997. — Vol. I. The Dynastic Periods: From Antiquity to the Fourteenth Century. — P. 15. — 386 p. — ISBN 0-312-10169-4, ISBN 978-0-312-10169-5.:
    Traditionally, Greater Armenia consisted of fifteen «provinces»: Upper Armenia, Fourth Armenia, Aghznik, Turuberan, Mokk, Korjaik, Parskahayk, Vaspurakan, Siunik, Artsakh, Paytakaran, Utik, Gugark, Tayk, and Ayrarat.
  61. ↑ [vehi.net/istoriya/armenia/geographiya/04.html#_ftnref53 «Армянская География VII века по Р. Х. (приписывавшаяся Моисею Хоренскому)». Пер. с др.-арм. и коммент. К. П. Патканова]. — СПб., 1877.:
    Разделение Армении на 15 провинций и 189 кантонов взято автором, по всей вероятности, из официального источника.
  62. ↑ 1 2 Cyrille Toumanoff. Studies in Christian Caucasian history. — Georgetown University Press, 1963. — С. 75.:
    The capitals of Armenia were successively: Armavira or Armawir of the Orontids (Manandyan, O torgovle 37) untill the transfer by Orones IV of his residence to Eruandasat (*Orontasata)
  63. ↑ 1 2 [www.iranica.com/articles/eruandasat Eruandašat] — статья из Encyclopædia Iranica. Robert H. Hewsen
  64. ↑ [www.iranica.com/articles/artaxata-gk Artaxata] — статья из Encyclopædia Iranica. Robert H. Hewsen
  65. ↑ Adrienne Mayor. [books.google.com/books?id=YjR_nwgnxfYC&pg=PA55&dq=Hannibal+Artashat&lr=&as_brr=3&hl=ru&cd=4#v=onepage&q=Hannibal%20Artashat&f=false The Poison King: the life and legend of Mithradates, Rome's deadliest enemy]. — Princeton University Press, 2009. — С. 55.
  66. ↑ M. Chahin. [books.google.com/books?id=OR_PHoKZ6ycC&pg=SL26-PA17&dq=Vagharshapat+capital&lr=&as_brr=3&cd=11#v=onepage&q=Vagharshapat%20capital&f=false The kingdom of Armenia: a history]. — Routledge, 2001. — С. 217.
    67. </ol>

См. также

Ссылки

  • Хьюсен Р. [www.press.uchicago.edu/Misc/Chicago/332284.html Armenia in the Fourth Century, 299—387].
  • [vehi.net/istoriya/armenia/geographiya/index.html «Армянская География VII века по Р. Х. (приписывавшаяся Моисею Хоренскому)». Пер. с др.-арм. и коммент. К. П. Патканова]. — СПб., 1877.
  • [www.bvahan.com/ArmenianWay/Great_Armenia/Main_Rus/Maps_Rus/Map_Rus.htm Интерактивная карта Великой Армении] 363—387 годов.
  • Литовченко С. Д. 2003: [elar.uniyar.ac.ru/jspui/handle/123456789/1670 Римско-армянские отношения в I в. до н. э. — начале I в. н. э.]: Авт. дисс… к.и.н. Харьков.
Великая Арменияя
I век до н. э. — 387 год

Отрывок, характеризующий Великая Армения

В апреле месяце Ростов был дежурным. В 8 м часу утра, вернувшись домой, после бессонной ночи, он велел принести жару, переменил измокшее от дождя белье, помолился Богу, напился чаю, согрелся, убрал в порядок вещи в своем уголке и на столе, и с обветрившимся, горевшим лицом, в одной рубашке, лег на спину, заложив руки под голову. Он приятно размышлял о том, что на днях должен выйти ему следующий чин за последнюю рекогносцировку, и ожидал куда то вышедшего Денисова. Ростову хотелось поговорить с ним.
За шалашом послышался перекатывающийся крик Денисова, очевидно разгорячившегося. Ростов подвинулся к окну посмотреть, с кем он имел дело, и увидал вахмистра Топчеенко.
– Я тебе пг'иказывал не пускать их жг'ать этот ког'ень, машкин какой то! – кричал Денисов. – Ведь я сам видел, Лазаг'чук с поля тащил.
– Я приказывал, ваше высокоблагородие, не слушают, – отвечал вахмистр.
Ростов опять лег на свою кровать и с удовольствием подумал: «пускай его теперь возится, хлопочет, я свое дело отделал и лежу – отлично!» Из за стенки он слышал, что, кроме вахмистра, еще говорил Лаврушка, этот бойкий плутоватый лакей Денисова. Лаврушка что то рассказывал о каких то подводах, сухарях и быках, которых он видел, ездивши за провизией.
За балаганом послышался опять удаляющийся крик Денисова и слова: «Седлай! Второй взвод!»
«Куда это собрались?» подумал Ростов.
Через пять минут Денисов вошел в балаган, влез с грязными ногами на кровать, сердито выкурил трубку, раскидал все свои вещи, надел нагайку и саблю и стал выходить из землянки. На вопрос Ростова, куда? он сердито и неопределенно отвечал, что есть дело.
– Суди меня там Бог и великий государь! – сказал Денисов, выходя; и Ростов услыхал, как за балаганом зашлепали по грязи ноги нескольких лошадей. Ростов не позаботился даже узнать, куда поехал Денисов. Угревшись в своем угле, он заснул и перед вечером только вышел из балагана. Денисов еще не возвращался. Вечер разгулялся; около соседней землянки два офицера с юнкером играли в свайку, с смехом засаживая редьки в рыхлую грязную землю. Ростов присоединился к ним. В середине игры офицеры увидали подъезжавшие к ним повозки: человек 15 гусар на худых лошадях следовали за ними. Повозки, конвоируемые гусарами, подъехали к коновязям, и толпа гусар окружила их.
– Ну вот Денисов всё тужил, – сказал Ростов, – вот и провиант прибыл.
– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.
– Я вас предупреждаю, ротмистр, – говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
– Ведь сказал, что не отдам, – отвечал Денисов.
– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.


В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.


Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.


Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.


Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.
– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu'est ce que c'est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.


На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Великая_Армения&oldid=81323661»