Великий век

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Великий век (фр. Grand Siècle) — традиционно выделяемый во французской историографии период правления трёх первых королей династии Бурбонов — Генриха IV Великого (1589—1610), Людовика XIII Справедливого (1610—1643) и Людовика XIV, Короля-Солнце (1643—1715). Эпоха Ренессанса и Религиозных войн, Великий век и галантный век в совокупности образуют эпоху дореволюционной Франции, или Старого режима во Франции.

Подписанием Нантского эдикта была подведена черта под кровопролитной эпохой гражданских войн. Завершившаяся централизация Франции создала предпосылки для внешней экспансии в Европе и в колониях. Благодаря дальновидной политике этих трёх монархов и их советников, герцога Сюлли, кардиналов Ришелье и Мазарини и министра финансов Кольбера, к концу XVII века в военно-политическом и культурно-идеологических аспектах Франция подошла в качестве гегемона Европы. Следствием этого стала повальная галломания национальных элит.

Война за испанское наследство (1701—1714) наметила ослабление позиций Франции в противостоянии с Англией, где в результате Славной революции 1688 года режим Стюартов сменился конституционной монархией. После смерти Людовика XIV в 1715 году во Франции наметился кризис абсолютной монархии, который пришелся на время, вошедшее в историю под названием «Галантного века».

Версальский дворец — символ могущества французских Бурбонов.

Напишите отзыв о статье "Великий век"



Литература

Bély (Lucien), La France moderne. 1498-1789, Paris, P.U.F., coll. Quadrige, 1994, réed. 2003, p. 353.


Отрывок, характеризующий Великий век

– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.