Великий голод (1601—1603)

Великий голод — массовый голод, охвативший большую часть европейской территории Русского царства во время правления Бориса Годунова и продолжавшееся с 1601 по 1603 годы.

Причины

В качестве причин называется несколько разнородных факторов. Начальным этапом голода был сильный неурожай 1601 года, который, по мнению метеорологов, стал результатом начавшегося извержения вулкана Уайнапутина в Испанском Перу (19 февраля 1600 года). Это привело к накоплению пепла в атмосфере Земли и вызвало малый ледниковый период, характеризовавшийся 10-недельными проливными дождями летом и ранними заморозками осенью (см. также Год без лета — 1816). С другой стороны, историки и экономисты указывают на то, что в ХV—ХVII веках практически все страны Европы пережили кризис позднего средневековья, вызванный перенаселением, сочетавшимся со всё более очевидной неэффективностью феодального хозяйства.

Ход событий

Из-за голода и неурожаев многие помещики давали своим крестьянам вольную (а многие другие, выгоняя своих крестьян — чтоб их не кормить, — не давали им при этом вольную — чтобы, когда голод окончится, вернуть этих крестьян себе). Толпы холопов занимались разбоями и грабежами на дорогах. Многие устремились в Москву, где государь Борис Годунов щедро раздавал деньги из казны. В одной только Москве прямо или косвенно от голода всего за 2 года погибло не менее 127 тыс. человек, начались болезни и эпидемии холеры. По некоторым оценкам, из 10 млн русских за два года умерли от голода около трёх миллионов человек. Наблюдались случаи людоедства, голодающие питались навозом.

Голландец Исаак Масса сообщает:

«…запасов хлеба в стране было больше, чем могли бы его съесть все жители в четыре года… у знатных господ, а также во всех монастырях и у многих богатых людей амбары были полны хлеба, часть его уже погнила от долголетнего лежания, и они не хотели продавать его; и по воле божией царь был так ослеплён, невзирая на то, что он мог приказать все, что хотел, он не повелел самым строжайшим образом, чтобы каждый продавал свой хлеб»

Богатые землевладельцы действительно придерживали у себя зерно, вместо того чтобы его продавать, — в расчёте на то, что цены на хлеб вырастут, и зерно удастся продать дороже.

В России разгорелось восстание Хлопка, появились самозванцы, а династия Годуновых была низложена — вначале умер царь Борис Федорович (Борис Годунов), а затем был убит царь Федор Борисович Годунов с матерью, и на престол взошёл Лжедимитрий I.

Последствия

Голод не только способствовал народным брожениям Смутного времени, но и имел далеко идущие последствия для демографического развития Русского царства, так как значительная часть населения устремилась в малонаселённые южные и восточные регионы страны — низовья Дона, Волги, Яика и в Сибирь.

Отрывок, характеризующий Великий голод (1601—1603)

«Петр Кирилыч, идите сюда, я узнала», – слышал он теперь сказанные сю слова, видел пред собой ее глаза, улыбку, дорожный чепчик, выбившуюся прядь волос… и что то трогательное, умиляющее представлялось ему во всем этом.
Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для любви и зависти к законному мужу.
Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может принадлежать ему.
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.
Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.


На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.