Великий сдвиг гласных

Великий сдвиг гласных (англ. Great Vowel Shift) — фонетическое изменение, произошедшее в английском языке в XIV—XV вв. Сдвиг продолжался какое-то время и в XVI в., распространяясь за пределами центральных и портовых областей. В результате произошло большое изменение в произношении долгих гласных звуков.

Различия в произношении долгих гласных являются основополагающими в разнице современного английского и среднеанглийского языков. Великий сдвиг гласных — историческое событие, отделяющее два этих языка друг от друга. До сдвига произношение гласных было сходно с произношением в латинском языке, а фонетика самого языка была схожа с нидерландской или нижненемецкой. После великого сдвига два долгих гласных стали дифтонгами, а другие пять стали звучать иначе.

Ниже приводятся основные изменения звуков. Звучание гласных обозначено с помощью международного фонетического алфавита.

• Звук /a:/ превратился в [æː], затем в [ɛː] и [eː], и в итоге в современном английском превратился в дифтонг [eɪ] (как в слове make). Староанглийский звук ā превратился в [ɔː] в среднеанглийском языке, поэтому староанглийское ā не соответствует современному дифтонгу /eɪ/.
• Звук /ɛː/ стал [eː], затем превратился в [iː] (как в слове beak). В немногих словах, начинающихся с группы согласных, звучание стало другим — [eɪ] (как в слове break).
• Звук /eː/ превратился в [iː] (как в feet).
• Звук /iː/ стал дифтонгом [ɪi], который позже стал звучать как [əɪ], и в конце концов стал дифтонгом [aɪ] (как в mice).
• Звук /ɔː/ стал [oː], затем в XVIII в. этот звук превратился в [oʊ] или [əʊ] (как в boat).
• Звук /oː/ превратился в [uː] (как в boot).
• Звук /uː/ превратился в дифтонг [uʊ], затем в [əʊ], и стал современным дифтонгом [aʊ] (как в mouse) в XVIII в. После согласных r и d сдвига не произошло, и [uː] осталось прежним, как в словах room и droop).

Это значит, что английское слово make ранее произносилось с гласным, как в современном слове father; гласная в feet была долгим звуком e; гласная в mice была долгим i, в слове boot было долгое o; а в слове mouse — долгое u.

Великий сдвиг гласных совершенно не затронул язык йола, происходящий от средневекового английского, на котором говорили в 2 баронствах ирландского графства Уэксфорд до середины XIX века, в связи с чем его принято рассматривать как отдельный язык.

Термин "великий сдвиг гласных" был предложен датским лингвистом Отто Есперсеном (1860—1943 гг.), который первым стал исследовать это явление.

Последствия сдвига не совсем однозначны, в региональных диалектах можно обнаружить различия в произношении. В современном английском языке орфография осталась среднеанглийской и не отображает произошедших изменений. В других германских языках (немецком, исландском и нидерландском) тоже произошли некоторые сдвиги произношения, но не столь масштабные, как в английском.

Литература

• Иванова И. П., Чахоян Л. П., Беляева Т. М. История английского языка: Учебник. Хрестоматия. Словарь. / 3-е изд. — СПб, 2006.

Ссылки

• [www.krugosvet.ru/enc/gumanitarnye_nauki/lingvistika/ANGLISKI_YAZIK.html История Английского языка в энциклопедии «Кругосвет»]
• [magazines.russ.ru/zvezda/2003/2/perlov.html Сознание, язык и математика — журнал «Звезда»]

Отрывок, характеризующий Великий сдвиг гласных

Страшное известие о Бородинском сражении, о наших потерях убитыми и ранеными, а еще более страшное известие о потере Москвы были получены в Воронеже в половине сентября. Княжна Марья, узнав только из газет о ране брата и не имея о нем никаких определенных сведений, собралась ехать отыскивать князя Андрея, как слышал Николай (сам же он не видал ее).
Получив известие о Бородинском сражении и об оставлении Москвы, Ростов не то чтобы испытывал отчаяние, злобу или месть и тому подобные чувства, но ему вдруг все стало скучно, досадно в Воронеже, все как то совестно и неловко. Ему казались притворными все разговоры, которые он слышал; он не знал, как судить про все это, и чувствовал, что только в полку все ему опять станет ясно. Он торопился окончанием покупки лошадей и часто несправедливо приходил в горячность с своим слугой и вахмистром.
Несколько дней перед отъездом Ростова в соборе было назначено молебствие по случаю победы, одержанной русскими войсками, и Николай поехал к обедне. Он стал несколько позади губернатора и с служебной степенностью, размышляя о самых разнообразных предметах, выстоял службу. Когда молебствие кончилось, губернаторша подозвала его к себе.
– Ты видел княжну? – сказала она, головой указывая на даму в черном, стоявшую за клиросом.
Николай тотчас же узнал княжну Марью не столько по профилю ее, который виднелся из под шляпы, сколько по тому чувству осторожности, страха и жалости, которое тотчас же охватило его. Княжна Марья, очевидно погруженная в свои мысли, делала последние кресты перед выходом из церкви.
Николай с удивлением смотрел на ее лицо. Это было то же лицо, которое он видел прежде, то же было в нем общее выражение тонкой, внутренней, духовной работы; но теперь оно было совершенно иначе освещено. Трогательное выражение печали, мольбы и надежды было на нем. Как и прежде бывало с Николаем в ее присутствии, он, не дожидаясь совета губернаторши подойти к ней, не спрашивая себя, хорошо ли, прилично ли или нет будет его обращение к ней здесь, в церкви, подошел к ней и сказал, что он слышал о ее горе и всей душой соболезнует ему. Едва только она услыхала его голос, как вдруг яркий свет загорелся в ее лице, освещая в одно и то же время и печаль ее, и радость.
– Я одно хотел вам сказать, княжна, – сказал Ростов, – это то, что ежели бы князь Андрей Николаевич не был бы жив, то, как полковой командир, в газетах это сейчас было бы объявлено.
Княжна смотрела на него, не понимая его слов, но радуясь выражению сочувствующего страдания, которое было в его лице.
– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…
Княжна Марья перебила его.
– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.