Великий шторм (1703)

Великий шторм 1703 года (англ. Great Storm of 1703; нидерл. Stormvloed van 1703) — крупнейший в истории Англии шторм ураганной силы, возникший на западе Южной Англии между одиннадцатью и двенадцатью часами ночи 26 ноября 1703 года (по старому стилю) 7 декабря по новому стилю и сопровождавшийся громом и молнией при ураганном ветре, дувшем от WSW (запад-юго-запада) до семи часов утра 8 декабря 1703 года.

На юго-западе Уэльса он достиг максимальной силы около 2 часов ночи с 7 на 8 декабря 1703 года, в Лондоне — четырьмя часами позже, а в Копенгагене — за час до полудня 8 декабря 1703 года.

Центр шторма находился в районе Северного моря к северу от Дании и перемещался в восточном направлении со скоростью 45 миль в час.

Особенности и разрушительная сила Великого шторма

Сведения об обстоятельствах Великого шторма сохранились и достаточно хорошо известны (в отличие от сведений о многих других штормах эпохи раннего Нового времени) благодаря воспоминаниям современников этого урагана совершенно необычайной силы. Великий шторм наиболее подробно был описан Даниэлем Дефо в его книге «The Storm», вышедшей в 1704 году в Лондоне.

То, что сделал Дефо для написания этой книги, было весьма новой и изобретательной идеей. Дефо помещал объявления в газеты, где просил людей рассказать ему об их участии в событиях шторма, о том, что случилось с ними и местами, в которых они жили. Таким образом, он получал необходимую информацию от множества людей. Этого никогда не делалось прежде и было новшеством для журналистики.

Как свидетельствовал Даниель Дефо, Великий шторм был, возможно, самым большим штормом из всех, когда либо возникавших в Англии. Господин Брэйн объясняет:

Шторм был существенен, возможно из-за числа смертельных случаев. Даниель Дефо говорит о числе жертв, равном 8000, хотя мы не можем быть вообще уверены в его точности. Норидж, кажется, особенно ужасно не поврежден, в то время как Кембридж, Беклз, Стоумаркет и побережье Эссекса пострадали ужасно. С полуночи до рассвета, «прекрасный ураган» бушевал на юге Англии такой, что сначала «никто не мог поверить сотой части того, что он видел».

Много тысяч деревьев было вырвано с корнем, тысячи зданий лежали в руинах или у них целиком были сорваны крыши. Улицы были заполнены раскрошившейся упавшей каменной кладкой и сброшенной с крыш черепицей. Церковные шпили были сброшены, более чем 400 ветряных мельниц было разрушено.

Ряд бурь охватил Англию с 19 ноября по Старому стилю. Очень интенсивный градиент давления развивался на его южном фланге. Прямо на пути шторма, возникшего на западе Англии, оказался незадолго перед этим построенный Эддистонский маяк. Его создатель и строитель Генри Уинстэнли проживал там во время шторма. За несколько недель до Великого шторма он заявлял, что хотел бы увидеть, как выдержит шторм катастрофической силы его маяк. Маяк был уничтожен, с ним погибли шесть человек, включая самого архитектора.

Скорость ураганного ветра в Великий шторм, как считают, превышала 120 миль в час. Рядом с Мурфилдс (англ. Moorfields) целый ряд зданий был сравнен с землёй и много Лондонских церквей, включая Сент Мэри Олдерней и Сент Майкл потеряли шпили и колокольни. На следующий день Дефо лично видел 700 «наиболее сокрушенных» судов между Шедуеллом и Лаймхаузом (англ. Shadwell и Limehouse). Прибрежные города вроде Портсмута наиболее сильно пострадали от действия шторма. Большие массы воды поднялись до устья Северна, так что огромное наводнение охватило большую часть Бристоля, причём уровень воды повысился почти на 3 метра выше уровня обычных приливов.

Англия в то время вела Войну за испанское наследство и три её флота были собраны в помощь королю Испании против французов. Эти корабли стояли на якоре, наряду с торговыми судами. В водовороте, вызванном действием ветра ураганной силы, наводнением и бурлящими водами, ограниченными островом Уайтом и материком, корабли флота были рассеяны и разбиты. При свете дня обнаружилась масса пострадавших судов в Те-Соленте и Спитхеде. В роковую ночь там было более 100 торговых судов и множество военный кораблей, стоявших на якоре. К рассвету многие были разбиты к частям, и 1500 моряков утонуло или погибло от шторма.

Были и те, кто получил прибыль от этого природного бедствия: плиточники, каменщики и стекольщики, заработки которых утроились. Примечательным является и тот факт, что в Лондоне во время Великого шторма сама королева Анна пряталась в убежище в подвале под дворцом Сент-Джеймс, после того как дымоходы и часть крыши дворца разрушилась.

Количество жертв

Число жертв Великого шторма определяется цифрой от 8 000 до 15 000 человек, погибших по всему побережью Южной Англии, в Северном и Балтийском морях, главным образом, вследствие более чем сотни кораблекрушений.

Некоторые корабли Великий шторм донес от Южной Англии до самого Гётеборга (Швеция), включая флагманский корабль Адмирала сэра Клаудсли Шовелла HMS Association. Шовелл находился тогда в Даунс с несколькими большими кораблями, которые все были в большой опасности. Адмиральский корабль спасся от крушения у Галлопера лишь срубив мачты. HMS Revenge был сорван с якорей, дрейфовал в течение некоторого времени к побережью Голландии и, с большой суматохой, вошёл в Медуэй; HMS Russel (капитан Таунсенд), был вынужден также дрейфовать к Голландии; HMS Dorset (капитан Эдвард Уайтекер), после трёхкратного удара о камни Галлопер находился две недели в море, и затем благополучно пришел в Нор.

В числе причин того, почему практически весь английский флот в портах на юге Англии сорвало с якорей, называют плохое качество последних.

Число жертв урагана на суше в Англии составило 123 человека. (в том числе 21 — в Лондоне), включая епископа Бата и Уэльса, убитого во сне обрушенным дымоходом. Более 200 человек в Англии и Уэльсе было ранено.

Число жертв урагана в континентальной Европе было также значительным. В Голландии оно доходило до 1000, во Франции — до 500 (главным образом, погибли в результате кораблекрушений). Ещё не менее 20 человек погибло на суше.

Политические и экономические последствия Великого шторма

В Английском Парламенте также проходили обсуждения числа потерь военных кораблей.

Военные корабли, погибшие в Великий шторм

Всего в Великий шторм зарегистрировано более 100 кораблекрушений.

Ниже приведены 13 кораблей английского Королевского флота, погибшие в Великий шторм:

• Restoration, 3 ранг, капитан Эмс, 387 человек погибли;
• Northumberland, 3 ранг;
• Stirling Castle, 3 ранг;
• Mary, 4 ранг;
• Mortar, бомбардирский корабль, 5 ранг;
• Eagle, посыльное судно, 6 ранг;
• Resolution, 3 ранг;
• Litchfield Prize, 5 ранг;
• Newcastle, 4 ранг;
• Vesuvius, брандер, 5 ранг;
• Reserve, 4 ранг;
• Vanguard, 4 ранг;
• York, 4 ранг.

См. также

• Великий ураган 1780 года
• Список парусных линейных кораблей Английского флота

Литература

• The Royal Navy, in six volums by William Laird Clowes. Vol. 2. Chatham, 1896.

Отрывок, характеризующий Великий шторм (1703)

Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…