Великодержавный шовинизм

«Великодержавный шовинизм» — выражение, применяющееся преимущественно в социалистической, коммунистической и либеральной литературе для обозначения господствующего уничижительного отношения русского народа и его государственной власти к остальным народам России, а затем и СССР (великорусский шовинизм). В ряде случаев применяется и к другим народам.

История употребления термина

Начало XX века — 1930-е годы

Широкое применение термин получил в либеральной и революционной среде конца ХIХ — начала ХХ.

С приходом большевиков к власти термин вошёл в обиход и стал одним из самых негативно окрашенных идеологических клише; великодержавный шовинизм был противопоставлен интернационализму.
Ленин провозгласил лозунг: «Великодержавному шовинизму — бой!». Зиновьев призывал «подсекать головку нашего русского шовинизма», «каленым железом прижечь всюду, где есть хотя бы намек на великодержавный шовинизм…».

Не обошлось и без перегибов, когда Бухарин на XII съезде РКП(б) разъяснял соотечественникам: «Мы в качестве бывшей великодержавной нации <…> должны поставить себя в неравное положение <…> Только при такой политике, когда мы себя искусственно поставим в положение, более низкое по сравнению с другими, только этой ценой мы сможем купить доверие прежде угнетенных наций».

Великодержавность особенно чувствовалась при создании национальных органов управления на местах. Нарком земледелия Яковлев сетовал, что «через аппарат проникает подлый великодержавный русский шовинизм».
Во всех речах Сталина по национальному вопросу на съездах партии с X по XVI он объявлялся главной опасностью для государства. Сталин провозгласил: «Решительная борьба с пережитками великорусского шовинизма является первой очередной задачей нашей партии». Но со временем, уступая требованиям создаваемого сверх централизованных общегосударственных структур, тезис был забыт и национальные языки были вновь вытеснены из государственного аппарата, где русский стал единым языком делопроизводства. Так что в дальнейшем этот термин публично не употреблялся, сохраняясь лишь в советском официозе; вот, к примеру, определение БСЭ:

В. ш., как и др. формам буржуазного национализма, марксистские партии противопоставляют последовательный интернационализм пролетарский. Социалистическая революция ликвидирует социальные причины В. ш., национализма. В ходе социалистического строительства между народами возникают, развиваются равенство, дружба, братская взаимопомощь. При решении национального вопроса в СССР в переходный период к социализму имели место проявления уклона к В. ш. Его социальной базой были остатки эксплуататорских классов, некоторое оживление капиталистических элементов в период нэпа. Выражался В. ш. в игнорировании национальных особенностей, непризнании на практике принципа национального равноправия и т. п. На 10-м (1921), 12-м (1923), 16-м (1930) съездах партии этот уклон был разоблачён и преодолен. Идеология и политика В. ш. чужды советскому обществу. По Конституции СССР (ст. 123) какое бы то ни было прямое или косвенное их проявление караются законом.

Коммунистические и рабочие партии, выступающие под знаменем марксизма-ленинизма, ведут решительную, бескомпромиссную борьбу против всех проявлений В. ш., воспитывают трудящихся в духе пролетарского интернационализма и социалистического патриотизма.

Перестройка

Термин был употребителен в либеральной печати эпохи Перестройки (а также, ранее, в самиздатских работах либерального толка). Значение осталось близким к прежнему (хотя и без марксистской составляющей). По словам И. Р. Шафаревича в книге «Русофобия», «„великодержавный шовинизм“ как главная опасность — это буквально сохранено, будто заимствовано литературой „Малого Народа“ из докладов Сталина и Зиновьева».

Современное употребление

Ныне выражение употребляется значительно реже, чем в 20-е годы, однако никуда не исчезло. Президент России В. В. Путин, выступая 18 июня 2004 г. на международной конференции «Евразийская интеграция: тенденции современного развития и вызовы глобализации», сказал о проблемах, мешающих интеграции: «Если бы мне было позволено принять участие в работе этой секции, я бы сказал, что эти проблемы можно сформулировать очень просто. Это великодержавный шовинизм, это национализм, это личные амбиции тех, от кого зависят политические решения и, наконец, это просто глупость — обыкновенная пещерная глупость». 24 июля 2007 года на встрече с членами молодёжных движений в Завидово В. В. Путин заявил в ответ на реплику относительно проблемы миграции: «Это, конечно же, почва для разжигания национализма внутри страны. Но при любом развитии событий недопустим и великодержавный шовинизм».

См. также

• Американская исключительность

Ссылки

• В. И. Ленин [libelli.ru/works/26-3.htm «О национальной гордости великороссов»]

Отрывок, характеризующий Великодержавный шовинизм

– Какое решение изволили принять? – сказал он, догнав его.
Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.