Великое княжество Познанское

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Великое герцогство Познаньское»)
Перейти к: навигация, поиск
Великое княжество Познанское
Wielkie Księstwo Poznańskie
в составе Пруссии

9 июня 1815 — 28 июня 1848



Флаг Познани Герб Познани
Столица Познань
Язык(и) польский, немецкий
Площадь 28 951 км² (1849)
Население 1,350,000 чел. (1849)
Форма правления Монархия
Великий герцог Познанский, Король Пруссии
 - 1815 - 1840 Фридрих Вильгельм III
 - 1840 - 1849 Фридрих Вильгельм IV
История
 - 9 июня 1815 Основание
 - 9 мая 1848 Революция 1848 года в Галиции
 - 28 июня 1848 Франкфуртское национальное собрание
К:Появились в 1815 годуК:Исчезли в 1848 году

Великое княжество Познанское (также Великое герцогство Познанское, Познанское великое княжество, как вариант Познаньское; нем. Großherzogtum Posen; польск. Wielkie Księstwo Poznańskie) — герцогство (в польских источниках княжество), созданное по решению Венского конгресса 18141815 на основе западных территорий Варшавского герцогства, ранее известных как Великая Польша (Великопольша). Территория герцогства составляла 28 951 км². Политико-административно стало автономией в составе Пруссии, затем после поражения революции 1848 — провинцией в составе Пруссии (провинция Позен). На востоке граничило с Царством Польским, присоединённым к Российской империи.





Предыстория: предпосылки и условия формирования

В 1772 г. Пруссия заняла правый берег реки Нетце (в польских источниках Нотэць) и северную часть Иноврацлавского воеводства от Накла до Сольца, в 1773 г. — левый берег Нетце. В 1793 г. пруссаки получили земли, известные с тех пор под именем Южной Пруссии (Süd-Preussen). Через несколько лет прусское правительство конфисковало церковные владения, преобразовав их в королевские домены; еще раньше были конфискованы имения многих участников польского восстания 1794 г. В 1807 г., в силу Тильзитского трактата, территория будущего Познаньского княжества вошла в состав Великого герцогства Варшавского, вассального наполеоновской Франции. Однако после поражения Наполеона департаменты Познанский и Быдгощский, общей площадью 588 кв. миль, по условиям Венского трактата 1815 г. были отданы Пруссии под именем Вел. княжества (герцогства) Познаньского. Трактат 3 мая, заключенный между Россией и Пруссией, обещал поделенным полякам особые учреждения, кои обеспечат сохранение их национальной самобытности («qui assurent la conservation de leur nationalité»), и разрешил свободное обращение товаров среди поделенных частей Польши. Одновременный патент короля Фридриха-Вильгельма III признавал, что этнические поляки, инкорпорированные в его монархию, не обязаны отрекаться от своего народа и религии; польский язык ставился в общественной жизни наряду с немецким; а полякам был обещан доступ к государственной деятельности не только в Вел. княжестве Познаньском, но и во всей Прусской монархии.

История и развитие

Прусские власти провели в княжестве одну прогрессивную реформу: в 1823 г. здесь отменено крепостное право и организован провинциальный сейм, в который вошли 4 крупных землевладельца с личным голосом, 22 депутата от дворян, 16 — от городских гмин, 8 — от сельских. Однако на этом прогресс закончился, и вся дальнейшая история княжества фактически представляла собой попытку немцев ассимилировать местное польское большинство путём введения разного рода ограничений.

По условиям первоначального договора Великому княжеству Познанскому была обещана широкая внутренняя автономия в составе Прусского королевства, которую последнее предоставило лишь на короткий срок. Уже с 1820-х автономные органы в княжестве утратили реальную власть и превратились в консультативные придатки прусской администрации, на должности в которую назначались почти исключительно немцы. По сравнению с Царством Польским, присоединённым к Российской империи, где русификация до Польского восстания 1830—31 шла относительно медленно, польские административные и образовательные учреждения в Пруссии были распущены и упразднены достаточно быстро. Польский язык был полностью устранён из официальной сферы уже с 1825 года. После 1831 Пруссия развернула политику усиленной германизации польского населения княжества. В 1832 г. обер-президентом Познани был назначен Флотвель, которому дано было поручение объединить княжество с прусской монархией. В 1833 г. приостановлено право выбора кандидатов в ландраты, назначен особый фонд для скупки польских имений и передачи их немцам, уничтожены католические монастыри, игравшие важную культурную роль в жизни польских крестян. В 1836 г. немецкие власти лишили обитателей княжества права занимать должности войтов. Всё это вызывало рост недовольства среди познаньских поляков. Из-за этнической и языковой дискриминации среди поляков княжества происходит усиленное литературное и умственное движение; основываются периодические издания, учреждаются ученые общества. В 1843 г. в Вел. княжестве П. образуется революционный комитет, в 1846 г. вспыхивает восстание. Берлинская революция 1848 г. поддерживает это движение, результатом которого является деление Вел. княжества П. на части польскую и немецкую, что было подтверждено франкфуртским парламентом.

Провинция Познань

В ходе подавления революции 1848-1849 годов в Германии княжество было превращено в провинцию Позен, хотя прусские короли, ставшие с 1871 также германскими императорами, продолжали использовать титул Великого герцога Познанского. По новой прусской конституции, межэтническая демаркационная линия была уничтожена, и всё Вел. княжество Познаньское было полностью инкорпорировано в состав Пруссии. С 1861 г. начинается преследование польского языка, перемена польских названий селений на немецкие. Германизация Познани усиливается после объединениа Германии в 1870 г. Познаньская провинция живет под исключительными законами и переживает Культуркампф, при чем архиепископ Ледоховский и суффраган Янишевский попадают в тюрьму. Положение поляков ухудшается происходящим в их среде раздором между шляхетско-ксендзовской партией («Польское коло») и «народовцами», группирующимися около Шиманского, редактора «Orędownika».

Население

  • 900 000 чел. (1815)
  • 1 350 000 чел. (1849)
  • 2 100 000 чел. (1910)


Для сравнения, в российском Привислинском крае площадью 128.500 км² население увеличилось с 3,3 млн чел. в 1815 году до 6,1 млн чел. в 1870 и до 10,1 млн в 1900 году. По причине относительной малочисленности поляков Познани, германизация княжества проходила более успешно, чем русификация Польши. Доля поляков в герцогстве сократилась с 73 % (657 тыс.) в 1815 году до 64 % (1,344 млн.) в 1910, а доля немцев возросла с 25 % (225 тыс.) до 31 % (651 тыс.), евреев с 2 до 5 %. Немецкий язык значительно потеснил польский в герцогстве к началу XX века, особенно в официальной сфере.

Напишите отзыв о статье "Великое княжество Познанское"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Великое княжество Познанское

– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.