Великокняжеская усыпальница
| Усыпальница | |
Великокняжеская усыпальница
| |
| |
| Страна | Россия |
| Петропавловская крепость | рядом с Петропавловским собором |
| Конфессия | Православие |
| Тип здания | Усыпальница |
| Строительство | 1896—1908 годы |
| Статус | Памятник архитектуры |
| Состояние | Сохраняется |
Великокняжеская усыпальница — усыпальница некоронованных членов российского императорского дома, расположена в Санкт-Петербурге в Петропавловской крепости рядом с православным Петропавловским собором. Традиционное название «Великокняжеская усыпальница» не совсем точно: помимо особ, имевших титул великих князей и княгинь, усыпальница была предназначена также для князей императорской крови и членов породнившейся с Романовыми семьи Богарне, имевших титул герцогов Лейхтенбергских и светлейших князей Романовских.
С 1954 года входит в музейный комплекс, ныне Государственный музей истории Санкт-Петербурга.
История
Здание Великокняжеской усыпальницы было возведено по проекту, составленному архитектором Д. И. Гриммом в 1896 году. Реализация проекта осуществлена в 1897—1908 годах архитекторами А. И. Томишко и Л. Н. Бенуа. С 1908 по 1916 год в ней были погребены тринадцать членов императорской фамилии (восемь захоронений перенесены из Петропавловского собора).
В 1992 году в усыпальнице был похоронен правнук императора Александра II князь Владимир Кириллович Романов, в 2010 году — его жена Леонида Георгиевна, а в 1995 году здесь были перезахоронены останки его родителей.
Перечень захоронений
Захоронения особ, умерших до 1908 года (номера с 2 по 9) перенесены из Петропавловского собора. Останки Кирилла Владимировича и Виктории Фёдоровны (15 и 16) перенесены в 1995 г. из Кобурга.
- Вел. кн. Алексей Александрович (1850—1908)
- Вел. кн. Александр Владимирович (1875—1877), сын Владимира Александровича
- Вел. кн. Константин Николаевич (1827—1892)
- Вел. кн. Вячеслав Константинович (1862—1879)
- Вел. кн. Александра Николаевна (1825—1844)
- Княжна кр. имп. Наталия Константиновна (1905), дочь Константина Константиновича
- Вел. кн. Мария Николаевна (1819—1876)
- Князь Сергей Максимилианович Романовский, Герцог Лейхтенбергский (1849—1877)
- Герцогиня Александра Максимилиановна Лейхтенбергская (1840—1843), дочь Марии Николаевны
- Вел. кн. Владимир Александрович (1847—1909)
- Вел. кн. Александра Иосифовна (1830—1911)
- Князь Георгий Максимилианович Романовский, Герцог Лейхтенбергский (1852—1912)
- Вел. кн. Константин Константинович (1858—1915)
- Кн. Владимир Кириллович (1917—1992)
- Вел. кн. Кирилл Владимирович (1876—1938)
- Вел. кн. Виктория Фёдоровна (1876—1936)
- Леонида Георгиевна Багратион-Мухранская (1914—2010)
Сохранность и реставрация
Внутреннее убранство Великокняжеской Усыпальницы было уничтожено в годы Советского режима, иконостас не сохранился, алтарный витраж, созданный по эскизу художника Бруни Н. А. выбит взрывной волной во время Великой Отечественной войны.
Работы по капитальному ремонту и реставрации проводились неоднократно: в 1950-1960-х годах и в 1980-х годах.
В 2006 году по сохранившемуся в фондах Государственного музея истории Санкт-Петербурга проекту был воссоздан запрестольный витраж с изображением Воскресшего Спасителя. Работы проведены в мастерской А. И. Яковлева[1] .
В 2008 году проводится реставрация фасада и кровли, планируемый срок окончания работ — конец 2008 года. По состоянию на май 2008 года проектная часть всех работ уже завершена.[2]
По состоянию на август 2015 года Великокняжеская усыпальница открыта для посещения.
Напишите отзыв о статье "Великокняжеская усыпальница"
Литература
- Андреева Ю. П., Трубинов Ю. В. История строительства Великокняжеской усыпальницы // Краеведческие записки. — СПб., 1994. — Вып. 2. — С. 219—263.
Примечания
- ↑ Княжицкая Т. В. Два образа — две эпохи. Витражи по эскизам Н. А. Бруни. / «Антиквариат», № 6-8, 2009 г.
- ↑ Деловой Петербург со ссылкой на председателя КГИОП Веру Дементьеву и БИА [spb.dp.ru/Default2.aspx?ArticleID=60c1c870-e621-452a-91f0-4e798a546ff9&ref=rss Великокняжескую усыпальницу в Петропавловской крепости отреставрируют к концу года] // Деловой Петербург ISSN 1606-1829 (Online). — 18:39 27 мая 2008 года.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Великокняжеская усыпальница
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?
