Велмар-Янкович, Светлана
Светлана Велмар-Янкович | |
Род деятельности: |
прозаик, драматург |
---|---|
Годы творчества: |
1956-2014 |
Премии: |
Светлана Велмар-Янкович (серб. Светлана Велмар-Јанковић, 1 февраля 1933, Белград, Королевство Югославия — 9 апреля 2014, Белград, Республика Сербия) — сербская писательница.
Содержание
Биография
Из семьи интеллектуалов. Отец, писатель Владимир Велмар-Янкович, член правительства национального спасения при немецкой военной администрации в Сербии (заместитель министра культуры и религии), покинул страну в сентябре 1944, жил в Италии и Испании, погиб в автомобильной катастрофе. Закончила женскую гимназию в Белграде. На втором курсе университета занялась журналистикой. С 1959 работала в издательстве Просвещение. С 1989 занималась исключительно литературным трудом.
Избранные произведения
Романы
- Шрам/ Ožiljak (1956)
- Темница/ Lagum (1990, телефильм 1998)
- Бездна/ Bezdno (1995)
- Нигдейя/ Nigdina (2000)
- Prozraci, автобиографический роман (2003)
- Vostanije (2004)
Рассказы
Пьесы
Эссе
Признание
Премии Иво Андрича, Меши Селимовича, премия Национальной библиотеки Сербии за самую популярную книгу года (1992), премия журнала НИН за лучший роман года (1995) и др. Член Сербской академии наук и искусств (2009).
Проза переведена на многие языки, включая корейский.
Напишите отзыв о статье "Велмар-Янкович, Светлана"
Ссылки
- [www.sanu.ac.rs/Clanstvo/IstClan.aspx?arg=1431, Биография на сайте Сербской академии наук и искусств]
- [www.imdb.com/name/nm0417746/ На сайте IMDB]
- [www.politika.rs/rubrike/Kultura/Preminula-Svetlana-Velmar-Jankovic.sr.html Некролог в газете Политика]
Отрывок, характеризующий Велмар-Янкович, Светлана
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.
От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.